Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)

– Не продала, – заметил отец Джордан.

– Напротив, – возразил Аллейн. – Думаю, продала. Вот, смотрите!

Куклу торжественно доставили к столику капитана и почтительно презентовали миссис Диллингтон-Блик.

– Нет, вы только посмотрите! – воскликнул Тим.

– Вот это настоящий триумф! – радостно подхватила Джемайма.

– Кто же этот бедняга, попавшийся на удочку?

– Не вижу. Наверняка какой-нибудь роскошный гранд со сверкающим взором и в алом кушаке. Миссис Диллингтон-Блик, очевидно, в восторге.

Танцоры указывали на покупателя. Миссис Диллингтон-Блик, смеющаяся и торжествующая, держала куклу и тянула шею, чтобы рассмотреть дарителя. Луч прожектора осветил дальний угол зала. Там кто-то поднялся с места.

– Ой, смотрите! – крикнула Джемайма.

– Да разрази меня гром! – воскликнул Тим.

– Просто удивительно, – произнес отец Джордан. – Ведь это мистер Макангус!

– Сделал ответный жест, – сказал Аллейн.

II

«Мыс Фаруэлл» отплывал в два часа ночи, и к половине второго пассажиры поднялись на борт. Аллейн с отцом Джорданом вернулись в полночь. Аллейн сразу же пошел к себе в каюту посмотреть, нет ли почты. И нашел подробный отчет из Скотленд-Ярда о нападении на мисс Бижу Брауни, имевшем место пятого января, а также письмо от своего начальника, сообщавшего, что никаких подвижек в деле цветочницы на набережной нет и что он должен придерживаться намеченного ранее плана. Аллейн позвонил в Ярд из управления полиции Лас-Пальмаса и поговорил с инспектором Фоксом. Следуя указаниям Аллейна в радиограмме, Ярд занялся проверкой алиби пассажиров. Отец Джордан, по словам Фокса, был просто чистое золото, а не священник. В кинотеатре, который посетил мистер Мэрримен, в ночь убийства действительно показывали фильм «Жилец», в первой половине сдвоенного сеанса. Личности возлюбленной Обина Дейла полиции пока установить не удалось, но Фокс надеялся, что в самом скором времени они все узнают, ну и придумают какой-нибудь предлог, позволяющий расспросить ее о том, чем они с Дейлом занимались в ночь на пятнадцатое января. Все остальные показания Дейла подтвердились. Фокс также связался с отделом профсоюзов, собрания которых посещал мистер Кадди, – под предлогом, что там были похищены какие-то очень дорогие часы и они проводят расследование. Что они якобы получили информацию о том, что часы украли у мистера Кадди неподалеку от этого места вечером пятнадцатого января. После ряда расспросов выяснилось, что мистер Кадди действительно посещал собрание, о чем осталась его запись в журнале, но затем секретарша вспомнила, что ушел он рано, сославшись на плохое самочувствие. Что же касается мистера Макангуса, операцию по удалению аппендикса ему сделали через четыре дня после указанной даты. Поэтому, сухо заметил Фокс, проверить подлинность его путаных воспоминаний пока не представляется возможным. Но они постараются разузнать, там видно будет, может, что и всплывет. Ответ на запрос в больницу, где работал доктор Мэйкпис, свидетельствует о том, что в тот день он до полуночи был на дежурстве.

Капитан Баннерман, как выяснилось, действительно находился в Ливерпуле вечером пятнадцатого, в ходе рутинной проверки это подтвердили и все остальные находившиеся с ним офицеры. И, само собой разумелось, что командир корабля не станет выхватывать из рук пассажиров посадочные талоны.

Второй обрывок посадочного талона так и не был найден.

Сыщики проконсультировались с рядом авторитетных психиатров, и все они пришли к выводу, что десятидневные интервалы у убийцы, скорее всего, продолжатся, а потому четырнадцатое февраля – это конечный срок. Впрочем, один из ученых мужей высказал мнение, что тяга к убийству у такого маньяка вполне может обостриться из-за неблагоприятного стечения обстоятельств. А потому, предположил Фокс, неприятности могут произойти и до четырнадцатого февраля, в том случае, если вдруг что-то раздражит или подстегнет убийцу.

В заключение телефонного разговора Фокс поинтересовался, какая там сейчас погода, и заметил, что субтропический климат всегда шел людям на пользу. Аллейн склонялся к тому же мнению, однако заметил, что если Фокс собирается предпринять долгое морское путешествие в компании с убийцей-маньяком (личность которого не установлена, а намерения самые серьезные), а также с двумя наиболее вероятными его жертвами, то вряд ли от путешествия он получит большое удовольствие, и что сам инспектор с радостью поменялся бы с ним местами. На том они и распрощались.

Аллейн также получил телеграмму от жены. Там говорилось следующее:

«Отправляю петицию за то что бросил если нужно что-то послать сообщи куда люблю дорогой Троя».

Он отложил бумаги и спустился на кокпит. Было уже двадцать минут первого, но никто из пассажиров спать еще не ложился. Кадди сидели в салоне и рассказывали Денису, с которым успели подружиться, о своих приключениях в городе. Мистер Мэрримен расположился на палубе в шезлонге: полулежал в нем, скрестив руки на груди и сдвинув шляпу на нос. Мистер Макангус и отец Джордан, опираясь на поручни, смотрели вниз, на причал. Ахтерлюк был открыт, и лебедка работала. Ночь выдалась теплая и душная.

Аллейн прошел по палубе, заглянул в черноту ахтерлюка, где мелькали драматично высвеченные лампами фигуры работавших там людей. Аккомпанементом к операции по укладыванию гигантских количеств рыбы в трюм служили скрип лебедки, невнятные голоса внизу да пульсирование двигателей. Инспектор смотрел и слушал несколько минут, затем вдруг понял, что слышит еще один какой-то необычный звук. Где-то поблизости кто-то пел на латинском: то было строгое, размеренное и какое-то совершенно бесполое песнопение:

Procul recedant somniaEt noctium phantasmataHostemque nostrum comprimeNe polluantur corpora. [21]

Аллейн прошел до конца палубы. В крохотной нише, еле видная в отраженном свете, сидела мисс Эббот и пела. И, увидев его, тотчас умолкла. В руках она держала несколько листков бумаги – очевидно, какое-то очень пространное письмо.

– Это было прекрасно, – заметил Аллейн. – Жаль, что вы остановились. Такая необычная, умиротворяющая, что ли, мелодия.

21

Перевод приведен ниже в этой же главе в разделе V.

Она сказала, скорее себе, чем ему:

– Да. Умиротворяющая и набожная. Эта музыка призвана отгонять дьяволов.

– Но что именно вы пели?

Тут мисс Эббот резко поднялась и вся словно ощетинилась. И голос ее прозвучал по контрасту как-то особенно грубо:

– Ватиканский кантус [22] .

– Я свалял глупость. Заявился сюда и помешал вам петь. Век седьмой, наверное?

– Шестьсот пятьдесят пятый год. Перепечатана из манускрипта в «Либер Градуалис» за 1883 год, – отрывисто сообщила она и повернулась, чтобы уйти.

22

Кантус – ведущая мелодия, главная тема, являющаяся основой полифонического произведения.

– Не стоит, – возразил Аллейн. – Я уже ухожу.

– Мне тоже пора, – мисс Эббот прошла мимо него. Глаза расширились и потемнели от возбуждения. Она прошагала по палубе к освещенному месту, где собрались все остальные, уселась в шезлонг чуть в стороне и принялась читать письмо.

Через минуту-другую Аллейн тоже развернулся и подошел к мистеру Макангусу.

– Широкий жест вы сделали сегодня вечером, – заметил он.

Мистер Макангус прищелкнул языком.

– Мне невероятно повезло! – воскликнул он. – Такое счастливое совпадение, не правда ли? И сходство, знаете ли, просто поразительное. Я искал как раз нечто в этом роде и нашел. И, как понимаю, подарок понравился. – Он колебался секунду-другую, потом мечтательно добавил: – Меня пригласили к ним за столик, но я, разумеется, отказался. Подумал, что не стоит. А она, похоже, была в полном восторге. То есть я хотел сказать, от этой куклы. Не переставала ею восхищаться.

– Уверен, так и было.

– Да, – сказал мистер Макангус. – Да. – А потом забормотал что-то еле слышным шепотом. Он уже не обращал внимания на Аллейна, смотрел мимо него на причал.

Было уже двадцать минут второго. На причале появилось такси. Из машины, оживленно переговариваясь, вышли Джемайма Кармишель и Тим Мэйкпис. Похоже, они пребывали в наилучших отношениях друг с другом, да и со всем остальным миром тоже. Подошли к трапу с веселыми улыбками на лицах.

– О! – воскликнула Джемайма, увидев Аллейна. – Ну скажите, разве Лас-Пальмас – это не рай небесный? Мы так повеселились, просто чудесно провели время!

Однако не на Джемайму так пристально смотрел мистер Макангус. Следом за такси на пирс выехала машина с открытым верхом, в которой сидели миссис Диллингтон-Блик, капитан и Обин Дейл. Они тоже вроде бы неплохо провели время, но вели себя более серьезны, чем Тим и Джемайма. Лица мужчин были омрачены, переговаривались они тихими голосами. Миссис Диллингтон-Блик по-прежнему выглядела потрясающе. Ее улыбка, пусть и не столь широкая, как обычно, была полна какого-то тайного смысла, глаза уже не стреляли по сторонам, но все равно казались чрезвычайно выразительны, а то, что под ними залегли тени, было еле заметно. Мужчины помогли ей подняться по трапу. Капитан шел первым. Он нес куклу и поддерживал миссис Диллингтон-Блик за локоток, а Обин Дейл обхватил ее обеими руками за талию и поддерживал сзади. Сыпались шутки, они сопровождались сдержанным смехом.