Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)

А вот мистер Мэрримен, в отличие от других, сразу заснул крепким сном. И если ему и снились знакомый стюард или незамужняя старая дева, видения эти остались в самой глубине сознания, и вспомнить их потом будет невозможно. Подобно многим другим людям взрывного темперамента, он компенсировал эту особенность глубоким и сладким сном.

Впрочем, примерно так же поступил и отец Джордан. Помолившись, улегся в постель, и, поворочавшись немного на довольно жестком матрасе, впал в мирное забвение, которое длилось до утра.

Мистеру Дональду Макангусу понадобилось не так уж много времени, чтобы отойти от обстоятельств, из-за которых он едва не опоздал на пароход. Тем не менее Макангус успел выпить кофе и съесть сандвич в обеденном зале, где он с нескрываемым любопытством и даже настороженностью разглядывал спутников по плаванию. Нет, по натуре своей Дональд Макангус не был человеком злобным или подозрительным, просто обладал любознательностью, свойственной выходцам из Средней Шотландии. Он собирал факты о людях, как не слишком разборчивый филателист собирает марки для своей коллекции – просто покупает те, которые ему глянутся. Он оказался за одним столом с супругами Кадди – пассажиров еще не прикрепили к определенным местам – и вскоре выяснил, что живут Кадди в Далвиче и мистер Кадди занят в каком-то бизнесе. Но что именно это за бизнес – мистеру Макангусу оставалось только гадать. Он поведал своим соседям о приключениях с такси. Но затем, остановленный холодным и неподвижным взглядом миссис Кадди, завязал со всеми расспросами и совершенно неудовлетворенный вернулся в свою каюту.

Там он улегся в постель, переодевшись в веселенькую ярко-красную пижаму. И какое-то время просто лежал, погруженный в несвязные и пустяшные мысли, пока они плавно не перешли в сновидения. Завывание сирены его ничуть не беспокоило.

Позвонив из телефона-автомата, мисс Эббот брела по пристани, почти не обращая внимания на туман, и глаза ее отливали лучезарным блеском. Матрос у трапа заметил, а позже и припомнил, что она с трудом подавляла возбуждение. Мисс Эббот улеглась в постель и все еще не спала, когда пароход отчалил. Она наблюдала, как пробегают за иллюминатором расплывчатые огоньки, ощущала неспешный рокот двигателей. И заснула только после часа ночи.

Джемайма Кармишель почти не обращала внимания на своих спутников – все силы и волю тратила на то, чтобы подавить закипающие на глазах слезы. Она сердито твердила себе, что плач – это непроизвольный физический процесс, полностью контролируемый и в ее случае совершенно неоправданный. Убеждала себя, что у многих людей помолвка срывается в самую последнюю минуту и что от этого еще никто не умирал. Мало того, у большинства этих людей, в отличие от нее, нет такой возможности – резко оборвать все связи и отправиться в Южную Африку.

Не надо было заглядываться на собор Святого Павла. Это ошибка. Красота и величие сооружения всегда оказывали на нее сильнейшее эмоциональное воздействие; от ее внимания не укрылось, что молодой человек, сидевший напротив в автобусе, заглядывает ей в глаза и, судя по всему, испытывает к ней жалость. С того момента поездка в автобусе казалась почти невыносимой, она немного успокоилась, только когда пришлось идти по пристани сквозь туман на посадку. Даже забавно, что ее отъезд происходит в столь мрачной обстановке. Джемайма видела мелькающие перед ней туфельки миссис Диллингтон-Блик из лакированной кожи и на высоких каблуках, слышала обрывки разговора супругов Кадди. Она также чувствовала, что тот самый молодой человек идет прямо следом за ней. Когда они вышли из прохода на пристань, он вдруг сказал:

– Позвольте я поднесу ваш чемодан, – и взял поклажу из ее руки перед тем, как она успела возразить. – Весь мой багаж уже на борту, – добавил он. – И идти с пустыми руками мне как-то неловко. Вы не против? Не возненавидите меня за это?

– Нет, – несколько удивленная такой постановкой вопроса, пробормотала в ответ Джемайма. – В данный момент не возражаю.

– Возможно, это послужит для вас приятной переменой.

– Ничего подобного, – быстро выпалила она.

– Наверное, все же женщины по природе своей более зажатые существа. А тщеславие, как вы можете подумать, больше в природе мужчин. И окажетесь правы. Кстати, известно ли вам, что среди пассажиров сам Обин Дейл?

– Вот как? – без особого интереса откликнулась Джемайма. – Ему для путешествия больше подошел бы роскошный круизный лайнер и организованное веселье по вечерам.

– Насколько я понял, его отправили подлечиться. Устал от всех этих камер, суеты. Однако готов поспорить: очень скоро он заскучает без огней рампы. Кстати, я судовой врач, и это мое первое долгое путешествие. Позвольте представиться, Тимоти Мэйкпис. А вы или мисс Кэтрин Эббот, или же мисс Джемайма Кармишель. Я от души надеюсь, что последнее.

– И будете страшно разочарованы, если это не так? – спросила Джемайма.

– Да я все поставил на эту карту. И, как догадываюсь, оказался прав. Это ваше первое большое путешествие?

– Да.

– Однако, смотрю, вы не слишком этому рады, как можно было бы ожидать. А вот и корабль, прямо нависает над нами. Приятно думать, что мы встретимся снова. А номер каюты у вас какой? Я не собираюсь вам докучать, просто отнесу туда чемодан и все.

– Номер четыре. И большое вам спасибо.

– Не за что, – вежливо отозвался доктор Мэйкпис. Он проводил ее до каюты, внес чемодан, отвесил довольно сдержанный поклон и удалился.

Джемайма вяло подумала: «Странно, но почему-то не верится, что этот молодой человек ломал тут комедию». И тут же постаралась выбросить его из головы.

А затем вспомнила обо всех своих неприятностях и снова пала духом. Она уговорила своих родителей и друзей не приходить к пароходу и не провожать ее в плавание и распрощалась с ними уже довольно давно. И теперь чувствовала себя страшно одинокой.

Каюта показалась ей какой-то безликой. Джемайма слышала голоса и гулкие звуки шагов по палубе над головой. Она ощущала специфический запах корабля, немного отдающий резиной. Как выдержит она здесь целых пять недель в обществе дамы на тонких каблуках-шпильках, этой парочки с голосами из Клапхэм-Коммон [4] и страшно непривлекательной старой девы? Она взялась распаковывать багаж. Заглянул Денис, он показался ей жутко противным типом. Впрочем Джемайма сразу укорила себя в предвзятости и недоброжелательности к людям. И почти тотчас же нашла в рундучке каюты пакет из дорогого магазина, где находилось очень красивое платье и была приложена записка от мамы. Обнаружив этот подарок, она уселась на койку и расплакалась, как маленькая девочка.

4

Клапхэм-Коммон – городской парк на южной окраине Лондона.

Ей понадобилось время, чтобы успокоиться и закончить раскладывать вещи. Она вдруг почувствовала, что страшно устала, и решила отдохнуть.

Джемайма лежала в постели, прислушивалась к звукам, доносившимся из корабля и с пристани. Постепенно она начала осваиваться в каюте, и к ощущению чужеродности вдруг стало примешиваться чувство радостного предвкушения. В голове звучал приятный мужской голос – «смотрю, вы не слишком этому рады, как можно было бы ожидать». А потом вдруг она провалилась в сон, столь крепкий, что не слышала, как отплыл пароход, и лишь уголком сознания улавливала протяжное завывание сирены с интервалом в две минуты на протяжении всей ночи.