Пенсионер

– Ладно, Бобёр, давай.

Мы обнялись и вышли на улицу.

Новая Земля, Лумумба - Лимпо. 24 год, 7 месяц, 06 число. 18:50

Мне было гораздо легче, оттого, что Жанна едет со мной. Я чувствовал, останься она в Лумумбе, я бы больше никогда не увидел последнюю девушку из тех, кого вроде как взял под свою защиту, кого обещал довезти и не довёз.

Мы мчались по грунтовке километров шестьдесят в час, быстрее было никак невозможно. Около двадцати двух обогнали тот самый караван, с которым прибыли в Лумумбу. Патрульный арьергарда махнул рукой и бесцеремонно крикнул:

– Эй, Стринг, а где же девушка? Ну, такая, чёрненькая, симпатичная.

– В Нью Дели осталась. С любимым, - ответил я и мы рванули вперёд.

В двадцать четыре с минутами навстречу нам из-за деревьев вынырнули два багги. Они пустили очередь поверх машины и, подпрыгивая на кочках, кинулись к нам. Хамви в этот момент вела Жанна, поэтому я попросил её снизить скорость, пересел на откидное сиденье пулемётчика, включил 'боевой транс', и двумя длинными очередями вывел транспорт и тяжёлое оружие противника из строя. В отличие от нападавших, перед нами не стояла задача сохранения трофеев.

Для контроля я выпустил по паре очередей в вылезавших из машины бандитов и мы, не останавливаясь, поехали дальше. Пусть с ними патруль каравана разбирается. Мне было просто не до них.

В дороге я успел немного подремать на сиденье, хоть и трясло неимоверно. Но зато у нас появилась возможность не останавливаться на ночь.

В Лимпо заезжать не стали, сразу свернули на знакомую на знакомую дорогу в горы, поэтому к тому самому плато, где оставляли Ниву, мы подобрались в начале третьего утра. Неимоверно хотелось есть и спать. Я достал фонарь и тщательно осмотрел местность. Проткнул ножом и выкинул пару многоножек и огромного, в полторы ладони, ярко-синего скорпиона без клешней. Потом быстренько ополоснул лицо в ручье, достал два дневных рациона и, не чувствуя вкуса, смолотил свой за минуту. Жанна долго плескалась в темноте, потом торопливо уминала свою порцию. Похоже, девушка оголодала не меньше меня. После ужина я достал из бардачка бутылку 'Одинокой звезды' и накапал нам по полста для снятия напряжения.

Рассудив, что лезть через перевал ночью нет ни сил, ни смысла, мы достали пенки, спальники и устроились рядышком возле машины. Я выключил фонарь и в мгновенно потемневшую ночь ворвался свет звёзд. Сколько смотрю в это небо, никак не привыкну, что их так много и они такие яркие. Наш мир всё-таки гораздо честнее и чище старой Земли. Человек в нём, пока ещё величина не только номинальная, и это мне очень нравится. И я, чёрт возьми, приложу все усилия, чтобы так и оставалось. Я поймал себя на мысли, что, уже не задумываясь, считаю этот мир своим и решил отбиваться ко сну. Завтра много работы. Вон, Жанна совсем затихла, спит уже, наверное, без задних ног.

– Гена, возьми меня.

Сказано было так тихо, что я даже не сразу разобрал слова. А когда разобрал, то от удивления долго не мог найти адекватного ответа.

– Ты чего?

– Возьми меня, прямо сейчас, пока мы здесь и пока тихо. Завтра нас обоих могут убить, а я не хочу умирать, так и не узнав, что это за секс такой, почему от него все в таком восторге. Возьми меня.

– Жанна, ты мне врёшь? Как ты можешь не знать про секс, ты же была в гареме у Мако.

– Дурак! Не была я ни в каком гареме. Меня бандиты в лесу поймали, когда девчонок продавать везли, - со стороны девушки послышались всхлипы, она сквозь плач продолжила без всякой логики:

– Я дура, Гена! Я всю жизнь училась. У меня мама - заливщица на Нефтяном. Она домой приходила выжатая, как лимон. А это Новодесса, Гена, там деньги напоказ. И я решила, что вырасту, выучусь и не позволю ей больше работать вообще. И училась, Гена! Я всю жизнь училась. Мне двадцать четыре, а я физик, уже кандидатскую пишу. По физике электромагнитных волн, - она снова всхлипнула, но продолжила.

– Да кому нужны эти волны, если меня завтра убьют? Надо мной все девчонки в группе смеялись, а я пёрла как танк. Ни любви, ни личной жизни. Мама и учёба. А я женщина, Гена! Я любить хочу, я детей хочу. А где всё это завтра будет?

Жанна окончательно разрыдалась, слышны были только плач и глубокие вздохи. Я вылез из спальника, лёг рядом, обнял её... Хотелось сказать что-то успокаивающее, но ничего толкового в голову не лезло. Не та у меня была жизнь, чтобы научиться женщин успокаивать. Я запел в голове песню мамбы и на меня лавиной обрушились все эмоции девушки в моих руках. Лжи не было и оттенка. Были лишь тёмно-серая тоска, отчаяние и боль. А над всем этим, закрывая все чувства, расцветал ярко-алый зонтик желания.

Я и не заметил, как мы начали целоваться, и даже не вышел из 'боевого транса' ...

То, чем мы занимались под песню мамбы, нельзя назвать сексом. Даже выражение 'заниматься любовью' слишком банально и избито, чтобы описать то растворение во вселенной, которой стала для меня Жанна и которой я стал для неё. Мы слились чувствами и ловили малейшие оттенки желаний друг друга. Мы были едины. И счастливы. Уже под утро мы лежали, развалившись, на распахнутом спальнике, смотрели в светлеющее небо над головой, и рассказывали друг другу всё, что произошло в наших жизнях до встречи.

Новая Земля, Окрестности базы 'Дельта'. 24 год, 7 месяц, 07 число. 06:50

– Геночка, скажи, это больше не повторится?
– девушка повернулась ко мне и, опершись на локоть, старалась заглянуть мне в глаза.

– Надеюсь, повторится. И не раз, - я поднялся.

Чувствовал себя великолепно, счастливым и отдохнувшим, хоть и не спал всю ночь. Я не спеша натянул на себя чёрный 'кленовый' комок, повесил на шею советский бинокль и выволок из машины кронштейн и лестницу.

Переход через перевал в полной экипировке, с громоздкими железяками в руках, занял почти восемь часов с перекурами. Когда мы спустились на знакомый каменный карниз, солнце было уже высоко, и я боялся, как бы нас не обнаружили. Но обошлось.

На территории базы было спокойно, генератор молотил, на площадке сварщик собирал какую-то прямоугольную раму, и я надеялся, что внизу не услышат дополнительного шума и мне удастся вбить кронштейн в скальную стену.

Провозился я не меньше пяти часов. Очень не хватало кувалды и возможности ухнуть с размаха. К счастью, мы догадались сделать клин винтовым, и мне удалось вкрутить почти треть длины в породу, вращая конструкцию за упорный рычаг. Последний час я работал, забыв про маскировку и осторожность. Увлёкся.

Закончив, тут же глянул в сторону базы. Но там всем было не до меня. На территорию въезжали два Хамви, полные стрелков. Они конвоировали длинный грузовик. Сверху было хорошо видно, что в кузове находится та самая конструкция с базы 'Индия', небрежно укрытая брезентом. Быстро же они успели. Не иначе, на ночь ни разу не останавливались. Да и ехал караван по дороге, а не как мы с Жанной, петляя кругами по лесу в предгорьях.

Я вернулся на наш наблюдательный пункт, и мы молча следили за тем, как слаженно и оперативно из грузовика вытаскивали привезённую конструкцию. Из неприметных, выкрашенных в цвет стены, ворот в торце длинного здания, выехал маленький оранжевый кубик погрузчика и, ловко орудуя клыками, переложил груз из кузова прямо на свежесобранную раму. Грузовик, не задерживаясь, направился к воротам базы. Оба Хамви последовали за ним.