Penthouse

Больше вариантов не было. И он решил пойти другим путем – вспомнить во всех подробностях все, что делал вчера: от начала до завершения дня. Таким образом надеялся выстроить последовательную цепочку событий, в конце которой предполагал увидеть место, где он остался ночевать.

Но файлы и папки краткосрочной памяти были пусты, как коридоры средней школы после уроков.

Это его не удивило. Давно заметил, что в жизни случаются деньки, которые, в силу тех или иных обстоятельств и событий, не оставляют после себя ни следа, ни намека, ни воспоминаний.

Ему становилось все забавнее. Росло желание и даже появился некий азарт к тому, чтобы разобраться в этой «непонятке», тем более что вместе с ним в палате или в номере (он остановился на двух вариантах – либо это больничная палата, либо отельный номер) находится еще один человек и, быть может, он знает больше о пространственных ориентирах их местопребывания.

В его мыслительном процессе наступила пауза, и он ощутил на себе одежду. Сначала подумал о пижаме, но не смог припомнить, чтобы он когда-либо пользовался ею в своей обыденной жизни. Поэтому пришел к выводу, что это другая одежда.

С целью узнать правильный ответ высунул из-под одеяла правую руку, посмотрел на рукав и оказался прав – на нем костюм – дорогой шикарный костюм из мягкой добротной ткани. Собственно, фасон классически прост, но качество таки имеет значение, и оно выше всяких похвал. Потому-то в костюме настолько удобно, что, заснув в нем, не чувствуешь дискомфорта и, не зная, что на тебе одето, его можно спутать с пижамой.

«Один ноль в мою пользу», – поздравил он себя с первым успехом сегодняшнего дня.

Двумя секундами позже снял одеяло с груди и рассмотрел костюм подробнее. К более пристальному исследованию его принудила мысль, что костюм чужой, хотя ему впору. Мысль же эта возникла после того, как не смог ответить себе на вопрос: «Носил ли я именно такой прежде?». Другими словами, он видел этот костюм на себе впервые.

Через несколько минут выяснилось – не может припомнить, во что же он вообще обычно одевается. Ведь если костюм чужой, то на нем, наверное, была какая-то другая одежда. Какая именно, пока оставалось загадкой.

«Странно…» – подумал он.

От соседних кроватей к нему донесся короткий звуковой сигнал наручных электронных часов. Сразу после этого в дверь резко вонзился то ли ключ, то ли другой металлический предмет. Дверь открылась вовнутрь, продемонстрировав ему, что ручка на ней отсутствует.

Из коридора послышался мужской голос:

– …Странно, Оленька, то, что манифестация основных симптомов болезни произошла после приема пациентом безобидных химиотерапевтических средств…

Голос звучал приглушенно, монотонно и тянулся медленно, как резина.

Вообще, всем, кто впервые слышал этот голос, казалось, что его обладатель находится под воздействием как минимум транквилизаторов; либо возникала версия, что человек пребывает в трансе или в глубоком гипнозе.

Присутствовали и другие мнения на этот счет, но все их можно смело опустить, в том числе и вышеперечисленные, поскольку ни одно из них не соответствовало истине.

А правда была в том, что Леонид Яковлевич – профессор и заведующий 15-м отделением психиатрической клиники, в далеком прошлом во время прохождения родовых путей из утробы в сей бренный мир перенес незначительную травму и повредил при этом в одном из полушарий головного мозга речевой центр. Об этом в соответствующих медицинских документах имелась запись, подтвержденная размытыми фиолетовыми печатями и неразборчивыми подписями.

Сам же Леонид Яковлевич считал, что «нету худа без добра», ведь, благодаря своему голосу, он легко вводил в гипнотическое состояние большинство своих собеседников и непринужденно ими манипулировал во имя личного жизненного комфорта.

В палату вошли люди в белых халатах. Доктор лет 50-60 с проблесками седины в темных волосах привлек его внимание своим слегка одутловатым лицом. Он был гладко выбрит. Белые лацканы халата обрамляли голубую рубашку и галстук в бело-красную полоску. Из нагрудного кармана торчал золотой колпачок перьевой ручки.

Его сопровождала, неся истории болезни, среднего роста молоденькая девушка с аккуратно зачесанными и заплетенными в длинную тугую косу волосами. Халат на ней был другого фасона – с завязками сзади. Пальцы ее правой руки сжимали простую пластмассовую ручку в положении готовности № 1 тут же записать какие-либо указания или распоряжения своего старшего коллеги.

Она все еще внимательно слушала Леонида Яковлевича, но тот уже закончил.

Дверь закрылась, начался обход.

– Ну что, Кондратий? Места себе не находите? – доктор явно обращался к нему, поскольку смотрел ему прямо в глаза.

Он ничего не успел понять и лишь удивленно моргал, пытаясь как-то ответить на вопрос:

– А…Э…

Вместо него продолжил его сосед:

– Если вы имеете в виду меня, доктор, то я здесь.

Теперь удивился профессор и повернул голову в сторону окон. Человек в спортивном костюме от известного культового бренда «###⁴» вопросительно смотрел на врачей.

Предстояла короткая, но мучительная немая сцена. Однако Оленька разрядила обстановку:

– Леонид Яковлевич, это, – она показала рукой на него, – новый пациент, поступил вчера. И попал к нам совершенно случайно…

Леонид Яковлевич опешил. В 15-ое отделение случайно никто никогда не попадал. Ни разу за все время его 35-летнего трудового стажа в этой ячейке сети государственных здравоохранительных учреждений ничего подобного не бывало. Только по блату! Иногда по большому.

15-ое отделение, созданное на четвертом этаже психиатрической клиники в начале 70-х годов 20-го века, предназначалось для курирования и лечения случаев нервно-психических расстройств исключительно у партийной элиты, их родственников или близких друзей их семей. Здесь были созданы особые условия и действовали иные правила, кардинально отличительные от существующего и по сей день принудительного режима в других отделениях.

В начале 90-х, согласно веяниям нового времени, отделение перешло на хозрасчет и самоокупаемость. При этом коллектив единомышленников во главе с Леонидом Яковлевичем сохранил верность своей главной миссии – лечить только особых людей, как говорится, сливки общества. VIP-персон, если хотите.

Об особенностях отделения, его профиле и специфике знали немногие. А те, кто знал, именовали его в просторечии «ПЕНТХАУС». Такое название появилось отчасти оттого, что отделение находилось на последнем этаже клиники, а отчасти от заоблачной таксы за услуги, предоставляемые в нем.