Penthouse

Он подошел к окну. Яркая зелень парка, легкий шум ветра в кронах деревьев, нежные и ласковые лучи солнца манили к себе, приглашали на прогулку и обещали чудное времяпрепровождение.

Он чувствовал себя прекрасно: на душе было легко, спокойно, и его совершенно не заботило отсутствие воспоминаний.

Решил выйти во двор. С этой целью двинулся к двери, нашел глазами звонок, чтобы позвонить и, по крайней мере, для начала разузнать, как «насчет погулять». Но его опередили.

Дверь открылась. На пороге стояла Оленька.

– Вы что-то хотели? – догадалась она.

– Да, – улыбнулся он. – Погулять на улице.

– Попозже, – предложила Оленька. – Сейчас важно другое, – она мягко развернула его, взяла под руку, подвела к кровати и усадила. Сама придвинула табурет и расположилась рядом.

Повторное появление врача внесло некоторую строгость и рутинность. Он даже немного разочаровался. Начало дня не предвещало ничего важного и обязательного. А тут вдруг появились какие-то ограничения.

– Как вы себя чувствуете? – участливо спросила Оленька.

– Спасибо, хорошо, – ответил он.

– Голова не болит? Не кружится? – продолжила опрос женщина.

– Нет, – сообщил он и вдруг забеспокоился, – а что, должна болеть и кружиться?

– Да нет, – наивность вопроса ее развеселила. – В принципе, не должна, хотя может. – Оленька вдруг почувствовала, что если будет продолжать в том же духе, то легко собьется с пути истинного, а потому предложила: – Вы просто отвечайте на вопросы. Как аппетит?

– Спасибо, все очень вкусно.

– А что вы чувствуете? – Оленька заглянула ему в глаза.

– Чувствую, что мне хорошо, – быстро определился он и повернул голову в сторону окна. – На улицу хочу.

– Позже, – пообещала она. – Сейчас нужно сделать несколько важных дел. Не забывайте, вы – в больнице. У нас есть определенные правила и распорядок.

Он смирился. Оленька продолжила:

– Вы ведь не помните, где и как долго были, что делали. То есть, мы можем предположить что угодно, – она скорее утверждала, нежели спрашивала. – Поэтому первым делом вы пойдете в душ, а ваш костюм мы отправим в стирку. Завтра вам его вернут чистым и отутюженным. А пока оденете наше, больничное. Пойдемте, Маша вас проводит.

Он снова оказался у двери. Теперь с проводником. Оленька достала из кармана халата железный ключ с крупными зазубринами, резко воткнула его в замочную скважину. «Словно нож в почку», – подумал он, но вслух ничего не сказал.

Они вышли в широкий коридор. Справа в пяти шагах от двери его палаты стоял стол с телефоном, над которым красовалась красная надпись: «ПОСТ № 4».

За столом сидела медсестра. Бейджик, прикрепленный к ее халату, большими буквами сообщал, что девушку зовут Маша.

Особенность 15-го отделения заключалась еще и в том, что бейджики с именами были только у младшего и среднего медицинского персонала. Врачи их не носили. Леонид Яковлевич уверенно пропагандировал мысль: «Пациент должен знать имена лечащих его врачей наизусть, помнить их всегда и в любом состоянии, вспоминать мгновенно и без подсказок, даже если его неожиданно разбудят среди ночи». И ему таки удалось убедить в этом большинство своих пациентов. Естественно, пока только тех, кто мог адекватно, с точки зрения современной психиатрии, воспринимать и воспроизводить реальность.

– Маша, проводите… – Оленька на миг задумалась, хотела назвать его по имени, но пришлось ограничиться другим словом, – … пациента в душевую и выдайте ему чистую одежду, – обратилась она к медсестре, – смените также постель.

Медсестра быстро встала, подошла к нему и непринужденно предложила:

– Пойдемте?

Таким же тоном она могла бы спросить: «Потанцуем?» И это выглядело бы естественно.

– А что потом? – решил уточнить он у Оленьки.

– Не спешите, потом и узнаете, – улыбнулась в ответ врач. – Жду вас здесь через двадцать минут.

– Действительно, куда спешить? – согласился он и полностью отдал себя и свое тело воле внутреннего распорядка и правил 15-го отделения, а также событий, которые могут в нем произойти в дальнейшем.

Он пошел вдоль коридора за простой русской девушкой (хотя она могла быть и любой другой национальности) Машей, ступая по мягкому синему ковру.

Со стен коридора умными проникновенными взглядами его путь сопровождали несколько портретов из длинного ряда известнейших корифеев лечебного дела в области Души и Головы Человеческой, начиная от Филиппа Пинеля и завершая пока Карлом Густавом Юнгом.

Вдохновенные музой Психе, эти люди сделали необычайно много для прогресса человечества и сим заслужили свое место в этой галерее, созданной Леонидом Яковлевичем. По его решению ряд светил мог пополняться очередным портретом только после смерти оригинала.

«Живые не заслуживают такого внимания к ним», – считал заведующий отделением, втайне надеясь, что гордость 15-го отделения – коллекция живописных ликов великих врачевателей – будет когда-то пополнена и его портретом. После его смерти, конечно же. Но соответствующая картина была уже готова.

Впрочем, вряд ли он их заметил. Да и не смог бы всех рассмотреть, поскольку от поста № 4 до ближайшей душевой комнаты оказалось всего-то 15 шагов пути.

В душевой медсестра вручила ему полотенце, больничную одежду, чистое белье, среди которого особое его внимание привлекла футболка на короткий рукав с большой цифрой 15 на спине, которая напомнила ему об игре миллионов – футболе. На ней не доставало только фамилии какого-то известного игрока или его собственной фамилии.

Футбол Леониду Яковлевичу был глубоко безразличен. Идею со спортивной формой подсказал футбольный тренер, проходивший у него несколько лет назад курс лечения. Смысл состоял в том, что надевая футболку с номером «15» (номером отделения, в котором пациент находился), человек совершал некий магический ритуал приобщения к команде единомышленников, цель у которых одна – привести его к полному выздоровлению или хотя бы к устойчивой ремиссии заболевания. Ну и к тому же получался неплохой оригинальный сувенир на память о днях пребывания в стенах лечебного заведения.