Пепел и проклятый звездой король

— Я знаю, — сказал он.

Этим было все сказано. Никаких вопросов, никаких колебаний. Кто-нибудь мог бы рассмеяться мне в лицо за то, что я это сказала, но я почувствовала удовлетворение от того, что он уже думал о том же самом.

Может быть, это был смертный приговор — вернуться туда. Любой другой посоветовал бы нам бежать из Сивринажа и не возвращаться, если у нас нет армии, которую мы могли бы привести с собой.

Я знала, что сказал бы Винсент:

Не отдавай себя на съедение волкам, маленькая змейка. Знай, когда твой укус недостаточно силен.

Но, конечно же, Райн уже принял это как очевидную истину — нам нужно вернуться, и сделать это немедленно. Ведь его ближайшие союзники все еще находились в замке — Мише все еще была в том замке. Он не мог оставить ее там, тем более в лапах Саймона.

Я бы тоже не стала так поступать. Это даже не было вариантом.

Я знала, даже без слов, что Райн думает о Мише, потому что видел, как на его лице появилось страдальческое выражение — с одной стороны ярость, с другой — агония.

Моя рука опустилась на его руку, прикосновение было надежным и успокаивающим.

— Мы ее вытащим, — сказала я. — А пока знай, что она очень сильно сопротивляется.

На моем лице отразился слабый намек на улыбку, которая тут же померкла.

— Этого я и боюсь, — сказал он.

Райн ненавидел Саймона, но я поняла, что он его еще и боялся. Боится по-настоящему, так, как я боялась всю свою жизнь. Я подумала, не кажется ли Райну мой страх таким же необычным, как его страх мне. Таким же недостойным его времени.

Мои пальцы крепко сжались на его руке.

— Ты лучше, чем он, — сказала я, более злобно, чем собиралась. — Да пошел он. Мы уничтожим его, будет он с армией Кроворожденных или нет.

Слова сорвались с моих губ так легко.

Уголок рта Райна дернулся.

— А вот и она.

Он поднялся на ноги, на его лице появилось выражение, которое я уже не раз видела — такое же, как во время одного из испытаний Кеджари. Какая-то кровожадная сосредоточенность, словно ему представили очень занимательную головоломку.

— Итак, принцесса, — сказал он, — нам остается придумать, как вернуться в замок, из которого мы едва выбрались живыми. Теперь, когда мы убедились в том, что мы чертовски безумны.

Нас двое. Замок полон ришанских и Кроворожденных солдат. Большинство из которых, вероятно, судорожно искали нас. Септимус, надо полагать, все еще хотел бы заполучить меня из-за моей крови. Саймону нужно было убить Райна, причем быстро, если он хотел получить свой собственный знак Наследника. Дворяне поддержат его только из-за его истории, если не более чем из отвращения к Райну, но эта добрая воля продлится недолго, если Саймону так и не удастся получить свой собственный знак Наследника.

— У нас крайне низкие шансы, — сказала я. Но я с трудом подавила улыбку.

— О, да у тебя обеспокоенный вид, — язвительно сказал он.

Я пожала плечами.

— Напоминает мне о старых временах. Давненько меня не недооценивали.

— Мы знаем, как ты это любишь. Идти против невозможного.

Вопреки самой себе, я улыбнулась.

— Тебе это тоже нравится.

— Признаюсь, так и есть.

Он откинулся на кровать, закинув руки за голову.

— Итак. Если я правильно помню, это та часть, где мы придумываем какой-то гениальный, изощренный план.

Это действительно было так. И мой разум был пуст.

Я упала рядом с ним, уставившись на кривые деревянные доски над нами. Паук перебегал с балки на балку, создавая серебристую паутину. Это была хаотичные, почти невидимые нити, беспорядочно нанизанные на тень, практичная, но далеко не красивая. Как и сама судьба, подумала я.

Несколько долгих мгновений мы думали.

— Итак, что мы имеем? — сказал Райн. Затем, чтобы начать отвечать на свой вопрос, он сказал: — У нас есть мы.

— Человек и свергнутый король, — сказала я категорически.

— Нет. Два Наследника, победившие в проклятом Матерью Кеджари.

Справедливое замечание. Мы с Райном по отдельности сумели выстоять в невероятно неуравновешенных битвах в Кеджари, а вместе сделали еще больше. Более того, с момента получения знаков Наследника наша сила возросла в разы. Конечно, мою силу все еще было трудно контролировать, но я использовала ее, чтобы убить богиня-знает-сколько солдат, чтобы спасти Райна.

Почему-то тогда мне казалось… легче, что ли, потеряться в неистовой жажде крови.

Всю жизнь Винсент порицал мою эмоциональную импульсивность, учил меня, что стоицизм и сосредоточенность — единственный путь к овладению магией. И все же я никогда не чувствовала себя более сильной, чем в те моменты, когда полностью теряла контроль над собой.

Я не могла позволить себе думать об этом слишком часто. То, как легко Райну грозила опасность, разбудило во мне что-то первобытное.

Мише в опасности, и я надеялась, что это поможет разбудить в себе ту же ярость.

Уголок рта Райна скривился, хотя и без юмора, который, как я подозревала, предвещал его собственную порочность.

— Очень приятно, что ты так веришь в нас, принцесса, — сказал он. — И это спустя столько времени.

Он встал с кровати и пересек комнату. Я смотрела на его спину, не смогла удержаться, когда он наклонился к столу и стал рыться в нем. Когда он повернулся, в его руках блеснуло что-то острое и блестящее, обтянутое шелком.

Я узнала это еще до того, как он вернулся на кровать. Мои брови взметнулись вверх.

Зеркало Винсента.

— Оно у тебя, — вздохнула я.

— Я забрал его из замка, как только смог. Ты думаешь, я собирался позволить Септимусу оставить его у себя? Или оставить его валяться там, где его можно найти, и привести к моему порогу очередную группу хиаджских солдат?

Я почти обиделась. Почти. Это было совершенно обоснованное беспокойство.

В любом случае, я была дико благодарна.

Я провела кончиками пальцев по краю осколка, наблюдая за маленьким кусочком своего отражения.