Пепел к пеплу (сборник) -

Мисс Лавли, тучная старая дева с нелепо смотревшемся на ее лице вздернутым носиком, в беседе участия не принимала. Она ограничивалась тем, что рассеянно кивала в такт речам леди Эвелин.

Попытка майора заставить ее разговориться успехом не увенчалась: когда майор заметил, что читал статью мисс Лавли в «Magiс Guardian», она вспыхнула и пробормотала невнятно, что редактор был слишком добр к ней, скромной провинциалке…

– А почем бы и нет, Эдна? – со смешком заметила леди Эвелин и снова принялась уговаривать своего мужа, чтобы тот приказал дворецкому Абхи позировать для ее акварелей.

В среду приехали и братья лорда Джеффри вместе с кузеном Энтони, и майор был поражен их сходством с отцом Фэстона. Достопочтенный Фрэнк почти сразу отправился на конюшню.

– Там жеребенок от их Бивуака и нашей Буквы, – со слабой улыбкой пояснил лорд Джеффри.

– А где ваша книга заклинаний и хрустальный шар? – ехидно поинтересовался Джайлз Фэстон.

– Это игрушки для новичков-любителей, – вежливо ответил майор, и что-то в его голосе заставило Джайлза не развивать тему дальше.

Вечером они собрались в библиотеке. Майор попросил мужчин поставить в круг кресла для всех участников и сам рассадил их. Мисс Лавли взяла с собой вязанье и тихо пощелкивала спицами, пока майор не попросил ее прекратить.

– А теперь, – голос майора стал одновременно и мягким, и властным, – лорд Джеффри, леди Эвелин, попробуйте представить себе дом… подумайте о своем праве находиться здесь, о своей любви к дому… подумайте ваших детях, которые будут жить здесь, как и вы… Сосредоточьтесь на этом.

Почти убаюканные его голосом, лорд Джеффри и его жена обмякли в креслах. Братья сперва скептически переглядывались, но затем тоже закрыли глаза.

– Представьте себе дом, снаружи и внутри, флюгер и черепицу на крыше, каждое окно и каждую ступеньку… – ритмично говорил майор Хоуп.

И вдруг он оборвал себя на полуслове и одним взмахом зажег все свечи.

– Что такое? Не получилось? – посыпались вопросы.

– А я же говорил! – сказал то ли Джайлз, то ли Фрэнк.

Майор и сам был в растерянности; возможное объяснение происходящего крайне ему не нравилось, и потому он не спешил поделиться своей теорией.

– Лорд Джеффри, я приношу свои извинения… – наконец заявил Хоуп. Мисс Лавли улыбнулась, радуясь, что все закончилось. Все разошлись.

– Могу я на один вечер попросить вашу трубку и трубку вашего отца? – задержал Хоуп лорда.

– Зачем… хотя, если Вы считаете это необходимым… я вам доверяю. Видите ли, я слышал о вашем участии в деле Криппена, – пояснил лорд. Чуть позже он собственноручно принес в комнату майора две трубки – свою простую глиняную и отцовскую из бриара.

Майор не любил откладывать: едва лорд Джеффри скрылся, он положил две трубки рядом на столе и стал набивать табак. Затем она зажег огонь в глиняной трубке и затянулся, не сводя взгляда с бриаровой, оставшейся на столе. И вдруг из ее чашечки тоже стал подыматься призрачный, слабый дымок, постепенно становясь все гуще.

Вот как, – в удивлении произнес майор, – но кто тогда…

И надолго замолчал. Он размышлял всю ночь, курил, пользуясь уже своей трубкой, и дергал себя за бакенбарды. Утром он вызвал в комнату своего слугу Ходжсона и дал ему поручение.

За завтраком он объявил, что, так как его скромных сил оказалось недостаточно, он привезет самого Н.Н.

– Но ведь он сам выбирает себе клиентов и крайне придирчив…

– Он не откажет. С его другом и помощником мы когда-то вместе служили в Пенджабе.

Перед отъездом майор побеседовал с лордом Джеффри наедине. Тот был удивлен, но обещал исполнить его просьбу.

В четверг вечером пришла долгожданная телеграмма, что великий сыщик прибудет из Лондона через день. Естественно, вечер был посвящен обсуждению этого события, и гости вспоминали сложившиеся вокруг имени Н.Н. легенды и гадали, возьмется ли он расследовать последнюю газетную сенсацию – дело Свистящей комнаты.

Леди Эвелин тоже заинтересовалась, но не столько подвигами, сколько личностью гения дедукции, особенно упирая на его женоненавистничество; а лорд Фэстон, узнав, что они оба выписывают «Айлдер», вполне дружелюбно спорил со своим кузеном Энтони о том, какое дело в карьере великого сыщика было самым захватывающим.

* * *

– Хорошо, что он приедет. Майор Хоуп мне совсем не понравился, – заметила леди Эвелин на следующее утро за завтраком. Пристально глядя на льющуюся из носика молочника жидкость (на этот раз, слава Богу, она так и осталась обычным молоком), она чуть разбавила густую черноту кофе и протянула чашку мужу.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил тот.

– Стойте! Кофе отравлен!!

– Что…? – начал лорд, с негодованием глядя на майора, который появился словно ниоткуда.

– Какая ерунда! – фыркнула леди Эвелин.

– Мой слуга Ходжсон видел, как ваш дворецкий добавил в кофе какую-то жидкость. Я клянусь вам, что это не эликсир долголетия!

– Абхи? Но зачем… – Лорд Джеффри, нахмурившись, переводил взгляд с жены на майора.

– Он сообщник и любовник вашей жены! – заявил майор Хоуп и окунул в чашку небольшую, но тяжелую на вид статуэтку единорога на витой цепочке. Все трое в молчании смотрели на нее, но ничего не происходило. Статуэтка оставалась белой.

Леди Эвелин презрительно фыркнула и взяла свою чашку.

– Я ведь говорила, что он мне с самого начала не понравился! – с упреком обратилась она к мужу. – Да он просто-напросто сумасшедший!

Она сделала глоток и со звоном поставила чашку на блюдце. Майор Хоуп открыл рот, собираясь что-то сказать, как вдруг леди Эвелин, застонав, соскользнула со стула.

– Эвелин! Что с тобой? – лорд Джеффри кинулся к распростертой на полу жене. Она подняла к нему покрасневшее, искаженное от боли лицо.

– Почему не ты? – с ненавистью выдохнула она, и лорд в ужасе остановился.

Майор Хоуп вытащил почерневшего единорога из чашки леди Эвелин.

* * *

Когда выяснилось, что жизнь леди Эвелин вне опасности, лорд Джеффри потребовал объяснений.

– Я был абсолютно уверен, что провел обряд правильно, – начал Хоуп. – Оставалась единственная возможность: кто-то из присутствующих – не Фэстон. Каюсь, сперва я подумал о вас, но мой опыт на основе симпатической магии подтвердил, что вы, безусловно, сын Фэстона. Ваши братья и кузен, так же, как и мисс Лавли, очень похожи на вашего отца. Значит, оставалась только ваша жена. Точнее, ваш ребенок.