Пепел к пеплу (сборник) -

Но барон не печалился – музыка, что играли пришлые, так зачаровала его, что он не мог прожить без нее и часа. Когда же дело дошло до скачки по холмам, барон с восторгом обнаружил, что эти музыканты могут играть и петь даже на полном скаку. Не фальшивя и не сбиваясь, они играли громкую, бурную, полную дикой радости мелодию, которая даже сердцу навязывала свой бешеный ритм.

Барон слушал и несся вперед, не обращая внимания, что вся его свита молчит, словно зачарованная, что полная луна вышла на небо и налилась кровью, что вечер давно сгустился в ночь, а его музыканты все играют, и глаза их сверкают во тьме.

– Хорошо… хорошо! Ар-ро, хар-ро! – вопил он и погонял своего черного коня все быстрей и быстрей, и музыка становилась все громче, а барон хохотал и кричал, что готов скакать так целую вечность.

И в ответ на его слова луна вдруг вспыхнула, словно небесный маяк; свет ее озарил музыкантов, и в одно мгновение с них лохмотьями слетела и растаяла плоть, и тогда барон увидел, что рядом с ним скачут скелеты с адскими углями в пустых черепах. И он увидел, что вся его свита приросла к коням, что рты у них зарастают кожей, а затем в муках эта кожа разрывается, брызгает кровь, и все они подхватывают припев.

Дадл-о, дай-ди-о! – разносилось далеко в ночи.

Наконец-то барон испугался и рванул поводья, чтобы остановить коня, но это было все равно что остановить лавину. Конь под ним продолжал свой бег, и музыканты продолжили свою игру, и копыта высекали искры в непроглядной ночи. Ринг-динг-ооо! – стонала под ними земля. Так проходил час за часом, а тьма все не рассеивалась, и туман спустился к ним и обернулся крылатыми тварями, которые начали отхватывать куски плоти от его свиты на лету – а они без единого крика боли продолжали петь.

В голове у барона помутилось, остался только мотив плясовой. Ар-ро, хар-ро!

– Куда мы скачем? – едва выговорил барон, сражаясь с мелодией.

Один из музыкантов повернул к нему ухмыляющийся череп.

– Домой, в ад!

Барон закричал и стал нахлестывать коня, стараясь оторваться от своей дьявольской свиты, но те держались с ним рядом, и продолжали играть, а веселая мелодия плясовой неслась впереди и шлейфом тянулась сзади. Ринг-динг-дай-ди-оооооо!

И если услышит кто эту мелодию и подпоет или топнет в такт ногой, он обречен присоединиться к барону и его музыкантам, и поскачет вместе с ними по бесконечной дороге в ад под музыку дьявола.

Конец

Джек Китчинг

(1880–1916)

Возможно, был одним из полицейских, посещавших «Школу физической культуры» Ходжсона в Блэкберне. Погиб в битве при Сомме.

Гнев призрака

Майор Хоуп был знаком с отцом нынешнего владельца Фэстон-хилла, но самого лорда он видел сегодня впервые. Сразу после окончания Итона Джеффри Фэстон отправился путешествовать, и в Англии не показывался до тех пор, пока не узнал о получении наследства. Зная характер его отца, в котором необузданная гневливость сочеталась с крайне примитивным чувством юмора и любовью к разного сорта излишествам, майор Хоуп не осуждал лорда.

Кроме медных индийских божков, греческих краснофигурных ваз и египетских стаутаэток-ушебти, лорд Фэстон привез в Англию из своих странствий красавицу жену, и сейчас леди Эвелин ждала первенца. Но недавно счастливое семейство стали беспокоить странные «явления», и майор Хоуп откликнулся на просьбу о помощи.

…Внешне лорд Фэстон ничем не напоминал своего отца, круглолицего и курносого жизнерадостного толстяка. Он был бледен, длиннонос, с намечающимися залысинами, которые увеличивали и без того высокий лоб. Про себя Хоуп подумал, что, если Джеффри Фэстон лицом пошел в мать, это немного объясняет тот факт, что его отец всегда вел себя как заядлый холостяк.

– Значит, всего было четыре происшествия? – уточнил Хоуп.

– Да. Сначала мы не придавали особого значения тому, что кто-то по ночам насвистывает, стучит в окна или хлопает ставнями, но где-то с месяц назад ситуация изменилась. Однажды вечером, когда мы с женой собирались подняться в спальню, перед нами выросла стена огня.

– И что же вы предприняли?

– Меня удивило, что хотя огонь пылает вовсю, я не чувствую жара, и я попробовал поднести к нему руку. Я ничего не почувствовал, поэтому я рискнул пройти сквозь огонь, и моя супруга тоже, но утром ее ладони покрылись ожогами, а я лишился усов.

– А второй случай?

– Мы пили утренний кофе, и Эвелин как раз собиралась добавить молока, когда в чашку полилась густо-алая жидкость, очень похожая на кровь. Она упала в обморок, а стол перевернулся и прижал меня к стене так, что я не мог прийти к ней на помощь – я едва мог вздохнуть. Чашки и блюдца со стола вначале зависли в воздухе, а затем стали летать по комнате, разбиваясь о стены и мебель. Осколки на полу сложились в слово «Прочь!». Потом… на утренней прогулке мой конь меня сбросил и едва не затоптал; а ведь Абордаж всегда отличался на редкость спокойным нравом. А буквально неделю назад со стены моего кабинета рухнул портрет, который висел там со времен прадеда. Если бы я не отлучился тогда на минуту, он раскроил бы мне голову. После этого я и решился написать вам.

Майор Хоуп в задумчивости подергал себя за бакенбарды.

– Думаю, поселившийся в вашем доме дух не желает, чтобы вы оставались здесь.

– Это я понимаю, – сказал лорд Джеффри с легчайшей долей иронии.

– Избавиться от него довольно просто, но этот обряд требует наличия всех кровных родственников в доме. Право крови всегда больше, чем право бесплотного неумершего. Это возможно?

– Да, – с неохотой ответил лорд Джеффри. – Мои сводные братья, Фрэнк и Джайлз, живут неподалеку. И кузен Энтони тоже. А с нами в доме живет мисс Лавли, дальняя родственница моего отца.

– Могут возникнуть трудности?

– Отношения у нас с братьями напряженные, – сообщил лорд Джеффри. – Мой отец ведь был женат вторым браком… и они рассчитывали на большее, чем им досталось по завещанию. А кузен вел дела моего отца, но я думаю отказаться от его услуг, так как обнаружил немало ошибок.

– Тогда намекните, что их готовность помочь вам будет вознаграждена, – посоветовал майор. – Также должна присутствовать ваша жена. Из-за ребенка… гм… в ней сейчас кровь Фэстонов.

– Хорошо, – с нотой сомнения сказал лорд. – Но она может и не понять, насколько это важно…

За ужином майор убедился, что опасения лорда были не напрасны. Леди Эвелин была красива и подвижна, как колибри, а ее щебет не прекращался ни на минуту. Весь обед она обсуждала увлечение своей подруги, герцогини Миддлмарч, авиапланеризмом, не давая вставить ни слова в свой монолог. Прислуживал им дворецкий-индиец. Тонкостью черт и цветом кожи он напоминал медную статую, но свои обязанности, несмотря на экзотичность облика, исполнял безупречно, ничем не уступая своим английским собратьям.