Пепел Вавилона

Каждый долгий и тяжелый день он обменивался сообщениями с Луной. Длинные лекции Авасаралы о том, как вести себя на встрече, как представить себя и свои аргументы. А что еще важнее, как услышать, что говорят и не говорят другие. Она послала Холдену досье на всех главных игроков АВП, которые могут там быть: Эйми Остман, Мику эль-Даджайли, Ляна Гудфорчуна, Карлоса Уокера. Всё, что известно о них Авасарале — семьи, чем занимались их фракции и что, как она подозревала, они совершили. За ними тянулся огромный шлейф пересекающихся и расходящихся интересов, личных обид, влияющих на политические решения, и политических решений, влияющих на личные связи. И вместе с этим Авасарала вливала в его уши поток отшлифованных всей ее жизнью политика озарений, пока Холден не пьянел от этих разговоров до тошноты.

«Выступать с точки зрения сильного или просто задиры, капитулировать или напроситься на оскорбления — годятся только смешанные стратегии. Всё это слишком личное, но и они это знают. Попытку подольститься они чуют с такой же ясностью, как если бы кто-то пёрнул. Если обращаться с ними как с драгоценностью в тот момент, когда можешь перегнуть их об колено, ничего не выйдет, ты уже облажался. Они неверно тебя оценивают, так воспользуйся этим».

Войдя в переговорную комнату станции Тихо, Холден решил прикинуться упрощенной версией Авасаралы, живущей в его подкорке. Это как за несколько недель сделать работу, планируемую на десятилетия, и в какой-то степени так оно и было. Холден не мог спать, но и бодрствовать не мог. Когда они наконец добрались до станции Тихо, он не знал, что сильнее — страх или чувство облегчения.

Прогулка по обитаемому кольцу Тихо в первый раз после возвращения вызывала ощущения призрачности. Всё так знакомо — бледные пенистые стены, терпковатый запах в воздухе, звуки музыки в стиле бангра, просачивающиеся из далеких мастерских, но сейчас всё это приобрело другое значение. Станция Тихо была домом Фреда Джонсона, а теперь перестала. Холдена не покидало чувство, что кого-то не хватает, а потом он вспоминал кого.

Драммер не показывала свою печаль на публике. Встречая их, она была всё той же главой службы безопасности, как и раньше — резкой, настороженной и деловой. Она встретила их в доках с вереницей каров, в каждом по паре вооруженных охранников. От этого Холдену уж точно не полегчало.

— Кто теперь здесь за главного? — спросил он, когда они остановились у перегородки, за которой находилась административная секция.

— Официально — Бредон Тихо и совет директоров, — ответила она. — Вот только они в основном на Земле и Луне. Даже носа сюда не показывали. Всегда боялись замарать руки. А мы здесь, так что пока кто-нибудь не явится и не докажет свои претензии, то управляем станцией мы.

— Мы?

Драммер кивнула. Ее взгляд посуровел, не то от горя, не то от гнева.

— Джонсон хотел, чтобы я присматривала за станцией до его возвращения. Так я и планирую поступить.

***

Его должны были ждать четверо.

А их оказалось пятеро.

Холден узнал всех, о ком ему говорила Авасарала. Широкоплечий и круглолицый Карлос Уокер, ростом даже ниже Клариссы, выглядел неестественно невозмутимым. Эйми Остман сошла бы за школьную учительницу, но несла ответственность за большее число атак на военные объекты внутренних планет, чем все остальные вместе взятые. Лян Гудфорчун, которого Фреду удалось завлечь за стол переговоров только обещанием амнистии для его дочери, бывшей важной шишке в АВП, ныне содержащейся в секретной тюрьме на Луне. Мика эль-Даджайли с мясистым, пронизанным венами носом пропойцы полжизни занимался координацией независимых школ и больниц в Поясе. Его брат был капитаном «Аэндорской волшебницы», когда ее уничтожил Вольный флот.

Пятым оказался седовласый человек с щербатым лицом и уважительной улыбкой, почти извиняющейся, хотя и не совсем. Холден явно его знал, но не мог вспомнить откуда. Он попытался сохранить бесстрастное выражение лица, но тот человек без труда заметил его усилия.

— Андерсон Доуз, — представился он. — Не думаю, что мы встречались, но Фред часто о вас рассказывал. И конечно, мне известна ваша репутация.

Холден пожал руку бывшему губернатору Цереры, вхожему во внутренний круг Марко Инароса, но его мысли беспорядочно скакали.

— Я гадал, увижу ли вас здесь, — сказал он.

— Я не объявил о своем приезде. Тихо — рискованное место для человека моего положения. Я полагался на Фреда в качестве поручителя. Мы много лет работали вместе. Печально слышать о нем такие новости.

— Это большая потеря, — сказал Холден. — Фред был отличным человеком. Мне его не хватает.

— Как и всем нам, — кивнул Доуз. — Надеюсь, вы не возражаете против моего неожиданного появления. Эйми связалась со мной, когда решила лететь, и я напросился с ней вместе.

«Отлично, чем больше народу, тем лучше», — подумал Холден, но воображаемая версия Авасаралы нахмурилась.

— Я рад, что вы здесь, но вы не сможете присутствовать на встрече.

— Я могу за него поручиться, — сказала Эйми Остман.

Холден кивнул, пытаясь представить, что сказала бы Авасарала, но в голове вспыхнул только почти забытый голос Миллера.

— Так дела не делаются. Надеюсь, вы не возражаете подождать снаружи, мистер Доуз. Наоми, ты не могла бы устроить его поудобней?

Наоми шагнула вперед. Доуз удивленно качнулся на пятках. «Это твой дом, — произнесла Авасарала в голове у Холдена. — Если они не уважают тебя здесь, то нигде не будут уважать». Доуз взял со стола ручной терминал и белую керамическую чашку, а потом удалился, кивнув Холдену с напряженной улыбкой. Холден занял свое место, радуясь, что рядом такая надежная и грозная Бобби. Эйми Остман поджала губы. Если желаешь взаимного уважения, нужно сначала спрашивать, а уж потом приглашать кого-то на тайную встречу. Но высказать это вслух было бы грубовато.

— Если желаешь взаимного уважения, нужно сначала спрашивать, а уж потом приглашать кого-то на тайную встречу.

Эйми Остман откашлялась и отвернулась.

— Ладно, — сказал Холден. — Предполагалось, что это будет выступление Фреда Джонсона, но его больше нет. Я знаю, вы все приехали сюда из-за силы его убеждения и его репутации. И я знаю, вы все встревожены из-за Марко Инароса и Вольного флота. Но я также знаю, что со мной вы встречаетесь впервые и наверняка не вполне доверяете.

— Вы Джеймс Холден, — произнес Лян Гудфорчун таким тоном, будто хотел сказать «Уж конечно, не вполне доверяем».

— Я взял на себя смелость устроить так, чтобы меня вам представили, — сказал Холден, переводя сообщение со своего ручного терминала на встроенные мониторы.

На всех экранах появилась Мичо Па. За ее спиной сверкала командная палуба «Коннота». 

«Друзья, — сказала она. — Как вы знаете, я больше не вхожу во внутренний круг Вольного флота, потому что увиденное убедило меня и многих людей под моим командованием — Марко Инарос не тот лидер, который нужен Поясу. Вольный флот отказался от первоначальной цели поддерживать и отстраивать Пояс, не позволять тем предприятиям, которые кормят астеров, переключаться на обслуживание новых колоний, но я осталась на прежних позициях. Вы это знаете. Из-за этого я потеряла друзей. Я рискнула своей жизнью и жизнями тех, кто мне дорог. Я служу с настоящими героями Пояса. Меня не в чем упрекнуть».