Перебежчики. Заочно расстреляны

В 1994 году ЦРУ признало факт сотрудничества с ним, Полякова. Было заявлено, что переданная им информация и фотокопии секретных документов составляют 25 ящиков в досье ЦРУ. Многие специалисты, знакомые с делом Полякова, считают, что причиненный им вред нашему государству превосходит вред, причиненный более широко известным предателем из ГРУ полковником О. Пеньковским. По словам директора ЦРУ Джеймса Вулси, из всех советских агентов, завербованных во времена «холодной войны», Поляков «был настоящим бриллиантом».

Действительно, кроме научно-технической информации и информации о советско-китайских отношениях, Поляков поставлял сведения о новом вооружении Советской Армии, в частности о ПТУРСАХ. [39] Эти сведения помогли американцам противостоять этому оружию, когда оно было использовано Ираком во время войны в Персидском заливе в 1991 году. Передал он на Запад и более ста выпусков секретного журнала «Военная мысль», издававшегося Генеральным штабом. Как отмечает Роберт Гейтс, директор ЦРУ при президенте Буше, похищенные Поляковым документы позволили им ознакомиться с потенциальными возможностями Вооруженных Сил СССР и позволили сделать вывод о том, что советские военные руководители не считали возможной победу в ядерной войне и стремились избежать ее. По словам Гейтса, ознакомление с этими документами уберегло руководство США от ошибочных выводов, что, возможно, предотвратило «горячую» войну.

39

ПТУРС — противотанковый управляемый реактивный снаряд.

Разумеется, директору ЦРУ виднее, что помогло избежать «горячей» войны и какова в этом заслуга Полякова. Но даже если она так велика, как считают американцы, это нисколько не оправдывает его предательства.

В декабре 1961 года из Хельсинки бежал на Запад Анатолий Михайлович Голицын. Отношение к нему в кругах западных спецслужб и по прошествии тридцати с лишним лет далеко не однозначное. Некоторые считают его одним из самых важных перебежчиков, с помощью которого удалось раскрыть множество советских агентов в ряде западных стран, другие утверждают, что благодаря его параноидальной идее о всеобщей дезинформации Кремля и вездесущих «кротах», работа западных спецслужб была парализована на многие годы.

Голицын родился в 1926 году на Украине, под Полтавой. Через семь лет, в 1933 году, семья Голицыных переехала в Москву. Его отец работал в пожарной охране. По словам Голицына, в детстве он мечтал стать либо моряком, либо летчиком, либо разведчиком. Но когда ему исполнилось пятнадцать лет, началась война, и он поступает в Одесское артиллерийское училище. В училище Голицын активно занимается комсомольской работой, в 1945 году вступает в ВКП(б), чем обращает на себя внимание представителя МГБ, и после окончания войны переводится из артиллерийского училища в школу военной контрразведки в Москве. По окончании школы в 1946-м Голицын работает в центральном аппарате МГБ и учится на вечернем отделении Университета марксизма-ленинизма. В 1948 году его направляют на двухгодичные курсы по разведке, а по их окончании в 1950 году зачисляют в штат американского отдела Второго главного управления МГБ.

В 1953 году Голицына направляют в Вену в качестве сотрудника аппарата Верховного комиссара под дипломатическим прикрытием. Его задачей в Австрии была работа против СИС и сбор сведений об эмигрантах. Сотрудники резидентуры ЦРУ в Вене знали, что Голицын — сотрудник МГБ, и, верные своему правилу, стали осторожно прощупывать его на предмет вербовки. В результате они пришли к выводу, что Голицын — человек бескомпромиссный и шансов склонить его к сотрудничеству нет.

Однако после бегства на Запад сотрудника КГБ в Вене П. Дерябина их мнение изменилось. По словам Дерябина, Голицын был весьма уязвим. Он был чрезвычайно высокого мнения о себе, стремился всех поучать, коллеги ненавидели его. Вдобавок с помощью его взбалмошной жены Ирины вполне можно было расшатать его психику. Таким образом, в списке кандидатов на вербовку, составленном с учетом мнения Дерябина, имя Голицына значилось на втором месте. Но эта информация запоздала. В 1954 году, вскоре после бегства Дерябина, Голицына отозвали в Москву.

В 1958 году Голицын получает уже звание майора и работает в отделе ПГУ, занимающемся НАТО, а в 1960 голу его направляют под дипломатическим прикрытием в Финляндию на должность сотрудника линии KP (внешняя контрразведка) хельсинкской резидентуры. По сложившейся практике в документах Голицына значилась уже новая фамилия — Климов, а в его обязанности входила работа против «главного противника» — США. Помимо этого, он занимался и обеспечением безопасности нелегалов, как работающих в самой Финляндии, так и следующих через нее транзитом. Так, в мае 1961 года он провел две встречи с Логиновым, нелегалом КГБ, проходившим стажировку в Финляндии. Но у Голицына вновь не сложились отношения с коллегами, особенно с резидентом В.В. Зениховым, который, по словам Голицына, не понимал самой сути контрразведки. В результате неясное желание бежать на Запад превратилось в обоснованную необходимость. К середине 1961 года он открылся своей жене и они договорились совершить побег после приезда на каникулы дочери, учившейся в школе в Москве.

Двадцать второго декабря 1961 года Голицын в сопровождении жены и дочери явился на квартиру Френка Фрайберга, резидента ЦРУ в Хельсинки, и попросил политического убежища. Он потребовал немедленно переправить его в США, так как, по его словам, КГБ начало на него охоту. В тот же вечер восьмичасовым рейсом Фрайберг вывез Голицыных в Стокгольм, сообщив в Ленгли о скором прибытии в Вашингтон «перебежчика из КГБ». Однако, узнав, что рейс на США отправляется из международного аэропорта Стокгольма, Голицын категорически отказался ехать туда и вынужден был два дня жить на конспиративной квартире, пока Фрайберг не позаимствовал самолет атташе ВВС США и не переправил на нем Голицына с семьей во Франкфурт. Во Франкфурте Фрайберг с Голицыными поднялись на борт самолета ВВС, который должен был доставить их в США. Но в старом бомбардировщике времен Второй мировой войны дочь Голицына на высоте четыре тысячи метров стала задыхаться, и Фрайберг приказал возвращаться во Франкфурт. Там Голицыным выправили новые документы, и на следующий день они вылетели на самолете компании «Пан-Америкэн», следующем через Лондон в Нью-Йорк. Но сразу после приземления в Лондоне самолет окружили сотрудники службы безопасности, ибо поступило сообщение о якобы заложенной в нем бомбе. Фрайбергу удалось убедить англичан оставить Голицыных на борту самолета, тогда как все другие пассажиры покинули салон. В конце концов самолет вылетел в Нью-Йорк, но треволнения Фрайберга и Голицына на этом не закончились. Нью-Йорк был окутан плотным туманом, и самолет был вынужден приземлиться на Бермудах, где Голицыны оставались всю ночь. Лишь на следующий день Голицыны с Фрайбергом наконец добрались до Нью-Йорка. Там их встретили сотрудники ЦРУ и доставили Голицына с семьей в конспиративный дом на севере штата Вирджиния.

Вначале с Голицыным, получившим псевдоним ЛЭДЛ, работали сотрудники советского отдела, что было в порядке вещей. Но вскоре начали возникать проблемы, так как Голицын оказался чрезвычайно трудным в общении. Поэтому осенью 1962 года было решено передать Голицына в отдел контрразведки ЦРУ, который возглавлял Джеймс Энглтон. К тому же в свете заявлений Голицына этот шаг выглядел вполне закономерным. А Голицын утверждал, что советские шпионы и агенты не только занимают множество важных постов на Западе, но и внедрились в спецслужбы большинства стран. КГБ якобы проник в самое сердце французской секретной службы, СИС и ЦРУ. Именно поэтому, мол, он, Голицын, крайне привередлив в выборе сотрудников ЦРУ, с которыми готов вступить в контакт.

Далее, Голицын заявил, что, по его мнению, Запад строит свои отношения с коммунистическим миром на совершенно неправильной основе. Причину этого он усматривал в политике дезинформации, успешно осуществляемой коммунистическими партиями и их разведслужбами. Концепция стратегической дезинформации, по утверждению Голицына, зародилась в недрах КГБ в 1957 году, когда председатель КГБ А. Шелепин выступил с секретным докладом на эту тему перед руководством КГБ и ГРУ. Мозговым центром по разработке соответствующих операций стало управление «Д» ПГУ КГБ, возглавлявшееся с января 1959 года генерал-майором И. Агаянцем и охарактеризованное Голицыным как одна из самых эффективных организаций в мире. Главные усилия службы дезинформации были направлены на создание у Запада выгодных Москве иллюзий, в частности о раздирающих коммунистический блок противоречиях. Согласно теории Голицына разрыв отношений СССР с Югославией в 1948 году был фиктивным, как и разрыв с Албанией. Польский профсоюз «Солидарность» создан для укрепления коммунизма в Польше. То же самое можно сказать и о диссидентском движении в СССР, на самом деле организованном КГБ, превратившим академика А.Д. Сахарова в верного слугу режима. А самое главное: ссора СССР с Китаем — всего-навсего является уловкой, под видом которой обе страны продолжают сообща работать на благо идей коммунизма.

После того как Голицына передали Энглтону, охота на «кротов» получила невиданный доселе размах. Слова Голицына упали на благодатную почву. Дело в том, что Энглтон был в свое время близким другом небезызвестного К. Филби и считал его в некотором роде своим учителем. Предательство Филби глубоко потрясло его и дало толчок к параноидальной подозрительности. Тем самым охота на «кротов» захлестнула не только американские, но и почти все западные спецслужбы.

Свои разоблачения в Европе Голицын начал с Финляндии, заявив, что президент страны Урхо Калева Кекконен, избранный на свой пост в 1956 году, является давнишним высокопоставленным агентом КГБ. Надо сказать, что в Финляндии оставили без внимания заявление Голицына, и Кекконен двадцать пять лет благополучно оставался президентом. Не нашли финны и второго высокопоставленного агента, известного Голицыну под псевдонимом ТИМО. Правда, одна из «финских» наводок Голицына привела к успеху, но не в Финляндии, а в Швеции. По информации Голицына, незадолго до его бегства на конспиративной квартире резидентуры КГБ в Хельсинки произошла встреча заместителя начальника ГРУ генерал-лейтенанта П. Мелкишева со шведским агентом. В результате шведская служба безопасности (СЕПО), уже знавшая о существовании агента от Пеньковского, 20 июня 1963 года арестовала советника по вопросам разоружения Швеции полковника Стига Веннерстрема, агента, получившего в ГРУ псевдоним ОРЕЛ.

Не обошел Голицын стороною и Норвегию, заявив, что в пятидесятые годы в Москве у КГБ был некий источник — норвежка. Сотрудники Энглтона, в то время подозревавшие в связях с КГБ оперативника ЦРУ Ковича, решили, что этим агентом является сотрудница военной разведки Норвегии Ингеборг Лигрен. Осенью 1964 года ЦРУ сообщило о своих подозрениях норвежской полиции территориального надзора. В сентябре 1965 года Лигрен арестовали и в течение трех месяцев допрашивали с применением «мер воздействия», пытаясь вырвать у нее признание. Однако допросы не дали никаких результатов, и в декабре дело против Лигрен было прекращено. Ее восстановили на работе, но допросы основательно подорвали ее здоровье, и она вышла на пенсию. Но окончательно подозрения с Лигрен были сняты только в 1977 году, когда 27 января во время встречи с сотрудником КГБ в Осло была арестована с поличным сотрудница МИД Норвегии Гунвор Хаарвик. На допросах она призналась, что была завербована КГБ в 1947 году, когда по линии МИД работала в Москве. Раскрыл же Хаарвик другой перебежчик из КГБ — О. Гордиевский.