Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Перонистские лидеры во главе с К. Менемом провели форсированный демонтаж госсектора и открыли национальное хозяйство международной конкуренции, к которой местные предприниматели не были готовы. Тем не менее неолиберальная философия была принята аргентинским истеблишментом и легла в основание структурных реформ, охвативших некоторые формальные и неформальные институты, которые традиционно составляли «аргентинскую модель» развития. Вопрос в том, в какой степени неолиберальные преобразования подвергли эрозии традиционные институты и заложили основу новой институциональной структуры. Реформы носили четкую направленность на сужение прямой социальной ответственности государства, что открыто противоречило аргентинской традиции, сложившейся во времена правления перонистов и в основных чертах сохранившейся до начала 90-х гг. прошлого века. Сказанное отнюдь не отменяет того факта, что неолиберальные реформы рывком продвинули вперед инновационный тренд, формировавшийся в сельском хозяйстве в предшествующий период, но не получавший развития в силу отсутствия необходимых институциональных условий. К началу нынешнего столетия в Аргентине утвердилась открытая экономическая система, включающая в себя хотя и несовершенные, но функционирующие рыночные институты. Благодаря неолиберальной модернизации произошла «зачистка» аргентинского экономического пространства. В этом, надо полагать, и состояла историческая миссия неолиберального проекта.

В 1990-е гг. инвестиционный процесс в значительной мере обеспечивался за счет притока ресурсов извне в самых различных формах: прямые и портфельные инвестиции, частные и государственные заимствования. При этом основной формой прямых иностранных инвестиций стали слияния и поглощения местных компаний в контексте неолиберальных реформ. Нараставшая экзогенная уязвимость экономики требовала целенаправленных мер по защите общенациональных интересов, но на деле правящие круги с упорством, достойным лучшего применения, продолжали погружать страну в трясину внешней задолженности. В 1990-х гг. экономика в значительной степени формировалась и, более того, регулировалась за счет внешних финансовых потоков, включая значительные объемы так называемых «горячих денег».

Встраивание Аргентины в контекст глобализации в 1990-е гг. носило преимущественно пассивный характер, поскольку главными движущими силами этого процесса были ТНК и ТНБ, преследовавшие (что вполне естественно) собственные коммерческие и финансовые цели. В результате стратегические задачи активного позиционирования страны в мировом хозяйстве не решались, а реальные модернизационные потребности и интересы национальной экономики далеко не всегда принимались в расчет. Пример тому – значительное и неуклонное усиление позиций импорта на внутреннем рынке (в том числе в секторах с возможностями импор-тозамещения), происходившее в условиях неоправданного укрепления песо и фактического отсутствия диверсифицированного импортного тарифа, приспособленного к выполнению функций инструмента структурной макроэкономической политики.

Аргентинский опыт рыночных реформ лишний раз продемонстрировал, что мир неолиберализма – жесткий, если не сказать жестокий, и лишен социальных сантиментов. Миллионы аргентинцев попали в маховик неолиберализма и заплатили за это одним из самых глубоких кризисов за всю национальную историю. Не случайно обещание покончить с коррупцией и восстановить социальную справедливость стало главным фактором возбуждения электората и его консолидации вокруг оппозиционного блока «Альянс», победившего на выборах 1999 г. Кабинету во главе с Ф. де ла Руа досталось непростое наследство, и приходилось принимать решения в рамках неолиберальной парадигмы, которая себя уже исчерпала и нуждалась в срочной замене. Но замены не было. Власти предпочли не вырабатывать новую стратегию развития, а выжимать все возможное из монетаристской модели. В этом – корень многих ошибок, допущенных правительством Ф. де ла Руа, независимо от того, кто в данный момент занимал пост министра экономики. Принимаемые решения были несопоставимы с масштабами возникших к тому времени проблем.

Регрессивная тенденция хозяйственного развития на рубеже XX и XXI вв. поставила под сомнение эффективность как самих реформ 1990-х гг., так и дееспособность власти. Нисходящий тренд в развитии экономики и стремительно нараставшие финансовые трудности не только привели к самому крупному в мировой истории дефолту по суверенным долгам, но и спровоцировали позорную отставку правительства «Альянса». В итоге Аргентина сорвалась в финансово-экономическую пропасть на пике неолиберального модернизационного цикла.

Обобщая опыт трех первых волн модернизации, можно констатировать следующее. Ни один из этих проектов не отвечал в полной мере стратегическим интересам аргентинской нации, хотя и содержал конструктивные, продиктованные самой жизнью элементы. Все попытки трансформаций либо насильственно прерывались, либо заканчивались кризисом, отражавшим внутреннюю противоречивость очередной реформаторской модели. Модернизационные проекты, реализованные в Аргентине, могут быть рассмотрены в логике модели так называемой парциальной (частичной) модернизации. Она представляет собой такой процесс изменений, который ведет к институционализации в рамках одной и той же хозяйственной системы относительно модернизированных и традиционных структур и институтов.

Подчеркнем, что модернизация экономических структур Аргентины не являлась однозначно поступательным процессом, а носила прерывный , или, говоря иначе, циклический, характер. Этапы (волны) модернизации сменялись периодами застоя и стагнации, что стало одной из главных причин технико-технологического и – шире – хозяйственного отставания страны от индустриально развитых государств. И все же развитие Аргентины в XX в. (при всех «паузах», проблемах, издержках и провалах) сформировало внутренние предпосылки современного этапа модернизации – перехода к дальнейшей диверсификации и интенсификации экономики, инновационной трансформации производительных сил и производственных отношений.

В начале нового тысячелетия на концептуальной основе «неодесаррольизма» (своеобразного ребрендинга десаррольизма 1950–1960 гг.) была вычерчена формула очередного, четвертого модернизационного проекта. Его реализации предшествовал короткий период, главной задачей которого было стабилизировать макроэкономическую ситуацию и определить градиент хозяйственного развития, другими словами, обозначить основной вектор роста.

Характерен нетрадиционный способ выхода из кризиса 2001–2002 гг. В отличие от похожих ситуаций, когда преодоление кризисных явлений осуществлялось при опоре на международные финансовые институты (прежде всего МВФ) и с использованием крупных заемных средств, правительства Э. Дуальде и Н. Киршнера пошли по иному пути: сделали упор на собственные силы и максимально задействовали имевшиеся внутренние ресурсы национальной экономики и потенциал местного бизнес-сообщества. Официальный Буэнос-Айрес создал необходимые макроэкономические условия и ориентировал предпринимателей на активизацию производственной и внешнеторговой деятельности. Данная стратегия дала положительные результаты, и в течение исторически короткого срока Аргентина не только восстановилась после глубокого хозяйственного провала, но и начала выходить на новые, более высокие рубежи социально-экономического и технико-технологического развития, упрочила свои позиции на глобальных рынках.

Нынешний этап модернизации связан с новой моделью развития, которая на практике носит синтетический характер — включает в себя отдельные элементы, присущие всем прежним модернизационным проектам. Это обстоятельство определяет специфику макроэкономической политики и современной парадигмы модернизации национальных экономических структур. Аргентинские власти, декларативно отрицая неолиберальную модель, де-факто воспользовались ее плодами, стремились опереться на весь предшествующий опыт и извлекли уроки из периода рыночных реформ и кризиса 2001–2002 гг. Это видно по более ответственной валютно-финансовой и денежной политике, которая позволила сократить внешний долг, обеспечить профицит бюджета и активное внешнеторговое сальдо, поддерживать конкурентоспособный обменный курс песо, сдерживать спираль инфляции. Реальностью стали высокие темпы экономического роста, инновационные проекты, реиндустриализация, экспортный рывок, ощутимое снижение уровней безработицы и бедности.

В 2003–2010 гг. Аргентина не просто повторила (значительно менее продолжительный) экономический спурт 1991–1994 гг. в количественном смысле, но и добилась качественных подвижек в системе национального хозяйства. В результате в первое десятилетие XXI в. аргентинские власти (опираясь на уже достигнутый потенциал и используя новые рычаги государственной политики и частно-государственного партнерства) предприняли скоординированные усилия по диверсификации и модернизации национальных хозяйственных структур. Тем самым была снижена угроза узкой специализации, которая могла в долгосрочном плане законсервировать экономическое отставание страны.

В современной аргентинской стратегии модернизации просматриваются две генеральные, цементирующие идеи: повышение роли государства и диверсификация экономики. Сочетание этих двух подходов особенно отчетливо проявляется в области мирохозяйственных связей Буэнос-Айреса. И вот почему. В рамках новой модернизационной модели была поставлена задача использовать возможности и преимущества внешнеэкономической деятельности для повышения национальной конкурентоспособности и обеспечения устойчиво высоких темпов экономического роста. Стала формироваться система государственного регулирования внешнеэкономической деятельности, нацеленная на качественное повышение роли международных хозяйственных связей в деле модернизации. Усилилось значение государства в создании благоприятных условий для мирохозяйственной экспансии местного бизнес-сообщества, и был выработан комплекс мер, повышающий внешнеторговую компетентность и стимулирующий выход отечественных товаропроизводителей на внешние рынки. Важное место заняли усилия государства по информационно-консультационной и организационной поддержке экспортеров, а также прямое политико-дипломатическое лоббирование и сопровождение международных проектов и сделок с участием аргентинских предприятий. Все это способствовало повышению степени эластичности национальной экономики к внешним импульсам (как позитивным, так и негативным).