Переиграть войну! Пенталогия

Освальд украдкой плеснул из небольшой металлической фляжки в стоящую перед ним кружку с кофе несколько глотков коньяка.

«Настоящий, французский. Пока еще осталось немного», – подумал он, отхлебнув. Он давно заметил, что после десятой чашки кофе перестает его бодрить, а вот если обмануть организм и немного выпить, то напряжение отступает и бодрость возвращается.

Он только что закончил ругаться по телефону с капитаном из службы тыла девятой армии, которому позарез надо было доставить какойто груз в Минск. Армеец кричал в трубку чтото про дело государственной важности и даже грозил какимито карами, но разрешение на проводку колонны так и не получил. Разговор закончился тем, что Бойке ледяным тоном бросил в трубку: «Государственность и важность любого дела в данном районе определяю сейчас я!»

«Еще один такой звонок, и вы сами будете разговаривать с ними, бригадефюрер! – Освальд бросил злой взгляд в спину Небе, стоявшего, словно истукан, у окна. – Подумать только, превратил офицера Службы безопасности в телефонную барышню и в ус не дует!»

На самом деле в глубине души унтерштурмфюрер понимал, что с профессионализмом старых «сыскных псов» мало кто может сравниться, а удача, улыбнувшаяся ему там, у исковерканной машины рейхсфюрера, – не больше чем удача, которая, как известно, благоволит новичкам.

Пока же поиски злоумышленников не увенчались успехом. Да, местность вокруг места нападения оцеплена, тела погибших перевезены сюда, в Валерьяны, где с ними работают медицинские эксперты крипо, сняты отпечатки следов обуви подозреваемых. Вдогонку вышли группы с собаками. Вроде все сделано согласно полицейским правилам, но Освальда не оставляло немного странное ощущение, что все эти усилия напрасны.

Сомнения подтвердились буквально по прошествии нескольких минут – стоило Бойке допить свой кофе и закурить, как дверь распахнулась.

– Небе! Это черт знает что такое! – возопил толстяк в штатском костюме, обращаясь к повернувшемуся на шум генералу, но, заметив в комнате постороннего, сбавил тон: – Господин бригадефюрер, боюсь, до утра моей группе придется прекратить работы!

– Что такое, Михельс? – Голос Небе не был раздраженным или разгневанным, скорее, в нем слышалась искренняя заинтересованность.

«Еще один „старик“, если судить по реакции самого большого тут начальника, – отметил для себя Бойке. – Эксперт или чтото в этом роде».

– Мои ребята как раз приступили к исследованию воронок и поиску фрагментов фугасов… Представляешь, – толстяк снова сбился на фамильярность, – они даже нашли остатки проводной сети! И тут – взрыв! Эти сволочи оставили миныловушки.

– Ктонибудь пострадал?

– Трегера – наповал! Войт и Гамбовски в тяжелом состоянии… – начал скороговоркой перечислять Михельс. – Еще троих зацепило! Не знаю, кого мы ловим, но скажу сразу – сволочи они изрядные! Это надо додуматься – положить килограмм взрывчатки под автомобильные аккумуляторы! Там в радиусе метров двадцати все кислотой забрызгано теперь.

– Я вас понял, криминальрат [214] Михельс! – Интерес пропал, и голос Небе теперь звучал глухо и тускло. – Когда ваша группа продолжит работу?

– Не раньше утра, герр генерал! Вероятность того, что преступники установили еще ловушки, очень велика! Скоро стемнеет, а я не могу рисковать своими людьми, их и так не очень много.

– Я понял, Михельс, вы свободны.

После ухода эксперта бригадефюрер несколько раз прошелся по комнате из конца в конец, потом остановился напротив Бойке:

214

Существовало несколько званий немецкой полиции, в которых использовалось это слово: криминальрат, стаж службы до 15 лет (оберштурмфюрер СС); криминальрат, стаж службы свыше 15 лет (штурмбаннфюрер СС); регирунгсунд криминальрат (штурмбаннфюрер СС); оберрегирунгсунд криминальрат (оберштурмбаннфюрер СС). Сложные звания (регирунгсунд криминальрат) в обиходе и в документах часто именовались по первой и последней части (регирунгсрат).

– Как считаете, унтерштурмфюрер, мы их упустили? Или всетаки след пока не остыл?

– Не могу знать, бригадефюрер! – Освальд демонстративно вскочил со стула.

– Не валяйте дурака, Бойке! – прикрикнул Небе, потом потер кончик своего немаленького носа и спросил: – Вас кто учил? Мейзингер? – И, получив в ответ кивок, продолжил: – Йозеф неплохой специалист, только быстро перенял «новые прогрессивные методы». – Тут в голосе генерала полиции прорезалось плохо скрытое презрение. – Если он вас хорошо учил, то должен был объяснить, что выбить показания можно только тогда, когда есть у кого их выбивать. Однако в нашем случае это невозможно, а в подозреваемые можно записать пару миллионов человек… Или сколько их там живет в этой стране? Да сядьте вы! – приказал он Освальду, заметив, что тот так и стоит по стойке «смирно». – Давайте вместе подумаем, унтерштурмфюрер. Преступники убили семьдесят три человека меньше чем за четверть часа, и еще тридцать четыре ранили. Из полутора сотен человек, ехавших в колонне, не пострадали только восемнадцать! Да и те по большому счету ни черта не видели! Вы, Освальд, верите, что это случайное нападение большевистских бандитов? Я – нет! А вот еще гонцы, принесшие дурные вести! – И Небе повернулся к окну, за которым раздался шум подъехавшей машины.

«Знать, проняло и тебя, генерал! – немного злорадно подумал Бойке, но спустя мгновение злорадство сменилось другим чувством. – Но, если сам начальник криминальной полиции всего рейха считает, что по горячим следам преступников взять не удалось, а ты с ним совершенно согласен, значит, что? Значит, надо придумать, как не стать крайним в тот момент, когда полетят головы! Может, попробовать прикрыться как раз вами, генералмайор полиции Небе? А для этого, хочешь не хочешь, надо наладить сотрудничество…»

На этот раз вошедший обратился не к бригадефюреру, а к самому Освальду. Правда, подругому и быть не могло – шарфюрер Трегер подчинялся непосредственно Бойке. И был командиром оперативной группы, отправленной оповестить гарнизоны, расположенные вдоль дороги Валерьяны – Шацк – Марьина Горка.

– Унтерштурмфюрер, до Шацка мы добрались, а вот дальше не получилось. – Сапоги, бриджи и даже полы кителя Трегера были так перемазаны грязью, что Бойке показалось, что пред ним персонаж романа Майринка [215] – наполовину оживший голем. – Почти точно на полдороге к Марьиной Горке мост сломан. Вокруг такие чертовы болота, что сам видишь, каково нам пришлось, – он показал на свои ноги. Так что зря мы прокатились…

215

Густав Майринк, настоящее имя Густав Майер (нем. Gustav Meyrink, 19 января 1868, Вена, АвстроВенгрия – 4 декабря 1932, Штарнберг, Бавария, Германия) – австрийский писательэкспрессионист, драматург, переводчик и банкир. Всемирную славу ему принес роман «Голем», который стал одним из первых бестселлеров XX века.

– Почему это зря? – не понял Освальд.

– А в Шацке уже люди из зондеркоманды всех на ноги подняли, не скажу, что мышь не проскочит, но дорогу они сторожат со всем прилежанием…

– Это какой такой зондеркоманды? – перебил говорившего молчавший до этого момента бригадефюрер.

Минск, улица Садово Набережная, дом № 16

14 августа 1941 года, 21.15

Частый стук в дверь. Затем нежный девичий голос оглушительно шепчет:

– Игнат Пантелеймонович, откройте! Это я, Ксанка!

Стучать пришлось недолго – через несколько секунд дверь распахнулась.

– Заходи! Неча на улице голосить, оглашенная! – Голос невидимого в потемках сеней хозяина дома хрипл и, кажется, недоволен.

– Игнат Пантелеймонович, там…

– В горнице, дуреха! – И входная дверь с негромким стуком закрылась, после чего негромко стукнула щеколда.

Вспыхнула в темноте спичка, мгновение спустя комната осветилась робким огоньком свечи.