Переинкарнация

– То есть, я легкомысленная? – абсолютно машинально попыталась напроситься я на комплимент.

И вместо пылких заверений в обратном получила то, что и следовало ожидать.

– В достаточно многих серьёзных вещах, – добросовестно резюмировала эта свинья.

И выпустила из пасти выдоенную клизму. Я переждала его последний глоток и от души куснула мерзавца за хвост. Тотчас рванула к двери: по прямой и, естественно, на всех четырёх. Мой вдохновлённый инстинктом самосохранения полёт прервало падение на голову здоровенного мужского тела. Верней, приземление перед самым носом, но башке досталось. Я сиганула в сторону, была настигнута и полетела кубарем с благословения увесистой лапы. Хоть когти не выпустил и то хлеб. Зато, распластавшись на брюхе, я ощутила на загривке зубы.

Тяжёлое тело любимого придавило меня к полу – и как это понимать? У нас уже началась прелюдия или всё ещё не закончилась трёпка? Просто беда, если женщина недостаточно подкована в собственной физиологии. От этой заразы у нас сплошные казусы вплоть до неприятностей в личной жизни.

Однако само по себе ощущение приятной тяжести всколыхнуло. Не то, чтобы я сходу завелась, но… Повзрослевшее тело впервые достаточно ясно констатировало мою принадлежность к самкам. Правда, сладкая жаркая тянучесть вспыхнула не внизу живота, где ожидалось, а в ляжках и, пардон, под хвостом. Зато её интенсивность просто зашкаливала – никогда прежде не доводилось отупеть от желания в столь рекордные сроки: прямо долбануло от всей души.

Душа немного растерялась, ибо всё ещё не воспылала. Но тело настойчиво задвигало её на задворки. А этот обольститель всё прикусывал и прикусывал загривок, немыслимо нежно орудуя кинжальной остроты клыками. Я поразительно живо помнила поцелуи Дерка в наши первые медовые годы – это было здорово. Но более титанического, разноцветного и всеохватного чувства, как от этого покусывания, в жизни не испытывала.

Иновселенский паразит своим нутряным урчанием буквально плавил моего Сли. И гнал волны умопомрачительной вибрации от загривка к каждому коготку. Собственное дыхание стало вдруг огромным, горячим и липучим – никак не вытолкнуть наружу. В груди что-то ответно зажурчало, замурлыкало, защекотало все печёнки. Душа в последний раз придушенно вякнула, дескать, ты вправду этого хочешь?

Вот же дура! Нашла время лезть под руку, когда решается моя судьба. Идея фикс не только морочила мне голову, но и заставляла почасту сомневаться в подлинности желаний. Теперь сомневаться было нечем: Сли испарился, а я хотела моего бога до последней капли секса.

Тармени, естественно, услыхал моё желание, как если бы под ним митинговали на весь бункер. Он слегка приподнялся, и моё тело само собой заняло подходящую позу. Нетерпение свистело в башке оголтелым сквозняком. Било в бёдра горячей кувалдой в ритме взбесившегося сердца. Я даже не сразу поняла, что в третий раз потеряла девственность – мелькнула такая посторонняя шалая мыслишка. А потом уже ничто постороннее нигде не мелькало.

Я бессмысленно и жадно наслаждалась тем, за что боролась, на что напоролась и что намеревалась захапать до конца времён. Оргазм не поразил шквальной лавиной ощущений. Но он всё длился, и длился, и длился, затухая утомительной, болезненной и какой-то покусывающей нервы волной. Тело Тармени чуть подрагивало. А зубы вновь гуляли по загривку, ломая волны озноба и давя мурашки, шныряющие под шкурой.

Воспрянувшая душа по-хозяйски разбиралась с новыми чувствами. И понимала, что все они просто хорошо забытые старые. Верней, подзабытые поневоле, а теперь вернувшиеся на своё законное место, будто никуда и не уходили. Никакой это не бзик – резюмировала душа, оценивая свершившееся. И ничего я себе в башку не забивала: Тармени мой мужчина во всём, что женщина под этим подразумевает. Он настолько такой, как мне надо – и нужен мне до крайности – что отделается от меня, только прогнав.

– Почему я должен тебя прогонять? – незаметно для меня на место удовлетворённо смывшегося любовника вернулся естествоиспытатель.

Вот и оставь мужчину на минуточку, чтоб подумать! Он тут же найдёт, обо что испортиться и что испортить.

– Ты раздражена, – констатировал он, осторожно сползая с моей затёкшей спины. – Я могу что-то сделать, что избавит тебя от этого чувства?

– Если ты каждый раз будешь бороться с моим раздражением, так на всё остальное дня не хватит, – проворчала я, сладенько потягиваясь.

Отклячила задницу, задрала хвост и растянула тело, вытягивая вперёд передние руки. Ломовое томительное ощущение сквозануло от носа до кончика хвоста и пропало. Этот примат медленно нарезал вокруг меня круги, по-хозяйски проверяя, всё ли его имущество в порядке. Довольно-таки тяжёлый хвост прокатывался по моей спине с нажимом, заставляя прогибаться каждый позвонок и стонать каждую косточку. Такое чудо, что просто фейерверк!

Всё-таки женское сердце не обманешь. Если оно решило, что он это ОН, значит, ОН и никаких гвоздей. Под любой оболочкой учует своё хозяйство… Кстати, о хозяйстве. Сегодня и я сделала небольшое научное открытие: поняла, зачем ТАМ вокруг ЭТОГО тонкие отростки. Оно, конечно, не принципиально, но как-то приятно знать о своём мужчине всё в подробностях. Дабы употребить, так сказать, по назначению все его… трещинки с усиками.

Заснули мы вместе. И проснулись тоже. Просыпаться с ним оказалось приятней, чем засыпать – ещё одно доказательство правильности происходящего. И то, что он моментально вспомнил о брошенном эксперименте, умчавшись его спасать, совершенно не испортило общую картину налаживающейся личной жизни.

Тем более что и у меня были свои планы на день – сообщила я бобику, забрав клизму. В рекордные сроки заправилась и понеслась в гробницу расставаться с душой.

Глава 19

В которой близкие не перестают меня удивлять…

Всяк на свой лад

Агнес Репплайер сомневалась, будто можно от души полюбить человека, с которым никогда не смеёшься. От души согласна. И не следует делать акцент на слове «человек». Кто сказал, что любить нужно правильные объекты, отвечающие твоей собственной физиологии? А всякие там некондиционные персонажи не стыкуются с твоей биографией, когда они приматы или инопланетяне. Душа вечно экспериментирует с фантазиями и природой одновременно, а намёки на «неправильность выбора» нужны ей, как кенгуру подушка безопасности.

Положа руку на сердце, могу с полным правом утверждать: все мужчины, которых я люблю, не дураки посмеяться – особенно надо мной. И всегда дарят поводы посмеяться над ними: и сын, и Тарменюша, и опекуны – даже безмозглые, с которыми у меня не взаимно. Так что моя душа опять в полном порядке – счастливо констатировала я, укладываясь в гроб, чтобы ехать на войну.

Рассвет над северным островом ещё только намечался, а неподалёку от лежбища уже кипела военно-полевая жизнь. Нет, ну до чего поразительно сошлись интересы людей и нартий в этом противостоянии с уа-туа-ке-тау. Прямо душа не нарадуется. И тех, и других аж трясёт в предвкушении большого человеческого счастья. Понятно, что пятна на солнце тоже присутствуют: почему так мало кораблей для бомбёжки и куда девать добычу, ибо с собой этот металлолом не потащишь.

Я поняла, что поторопилась явиться – нужно было вернуться после победы. Можно, конечно, пообщаться с Лисёнком… Если бы это было возможно.

– Мама! Мы их в порошок сотрём! – порадовало скуксившуюся мать восторженное дитя.

И понеслось грузиться в бомбардировщик. Рах скакала перед ним с самым воинственным видом. Гра-ара проворчала мне нечто утешительное, мол, сама мать, понимаю, как с ними трудно. А сама аж подпрыгивала, предвосхищая военно-спортивный кайф. Старая дура – буркнула я и направилась к Джен. В спину мне продудели что-то презрительно-сожаленческое и посоветовали не соваться под руку.