Перекрёстки времени
Шрифт:
– Ещё бы...
– усмехнулся брат.
– Но с некоторых пор что-то мне не хочется, чтобы он сам достал эту книгу, - продолжала девушка, как будто делилась мыслями.
Мужчина на диване явно заинтересовался.
– Мне было видение, - мрачно продолжала Изабэль, глядя в окно, - Видела я во сне, как подходит он в пилотской рубке Джавайна (пилотской рубке!
– вдруг вспышкой памяти обожгло сознание Пантегри. Эти слова она уже как будто говорила, только он не обратил на это внимания!)
– ...к стене и открывает её, - продолжала Изабэль, не зная, что за ней наблюдают, - Достает оттуда книгу, и тут, в этот самый момент откуда-то возникает Брунгильда - взбешенная, в ярости. Без всяких слов выхватывает свой
– Она его убила?
– спросил тут же утративший показное легкомыслие Айген Борц.
– Одним ударом - и насмерть, - подтвердила Изабэль.
Заговорщики переглянулись.
– Теперь ты понимаешь, почему я пытаюсь действовать через Пантегри?
– сказала прекрасная Изабэль фразу, которая доконала Пантегри и разбила его сердце.
Он обернулся к валькирии, бледный, не в состоянии сказать и слова. Такое чудовищное предательство от той, ради которой он был готов предать Дивояр и погубить свою жизнь!
– Ещё не всё, - сказала ему безжалостная валькирия, что-то делая с ободом зеркала, отчего в его плоскости быстро замелькали тени, и вот установилась новая картина.
Комната Изабэли. До боли знакомая старая обстановка дешёвой меблирашки, каждый предмет в которой был дорог Пантегри. Окно открыто, но комната пуста, только топчется на диване и оглядывается залетевшая в пустующее помещение серая ворона.
– Изабэль!
– доносится как бы издалека, и Пантегри признает в этом крике свой голос!
В один миг ворона изменяется и на диванчике уже появляется человеческая фигура, в которой с ужасом жаворонарец признает свою возлюбленную!
– Да, она весьма сильный маг, - кивнула валькирия отключая зеркало и возвращая на место плотную накидку. Она аккуратно задвинула назад тумбочку и стол, поставила наверх пустую птичью клетку - как будто наводила порядок.
– Тебя обманули, Пантегри. Тебя использовали. Эта рыжая ведьма - та, что похитила "Гениус Алама" много столетий назад. Она так стара, Пантегри, и так хитра. Она даже нас провела, ведь мы с Магирусом поверили однажды в её беззащитность. А она нас обхитрила - нас, опытных, старых магов! Что же от тебя ждать, ведь тебя поймали на самую сильную приманку: любовное заклятие.
Он слушал молча и не мог поверить. Вспоминал нежную юную красоту Изабэль, пленительную свежесть её щёк, чудесный запах её румяных губ, её изумительные зелёные глаза, с нежностью глядящие на него.
– А этот её брат - он тоже старый маг?
– глухо спросил он, стыдясь смотреть в глаза валькирии.
– Юги Джакаджа?
– спросила та.
– Нет, Айген Борц.
– А, - чуть усмехнулась валькирия, - я не все застала, оказывается. Нет, он ей не брат, но сообщник. Но сегодня, благодаря случайности, ты оказался свидетелем одного события. Я слышала о твоей храбрости, Пантегри - ты один решился прыгнуть на вершину эльфийского холма. Кого ты увидал там, скажи?
Пантегри думал, а валькирия его не торопила. Что толку скрывать свои наблюдения, когда тут лучше него всё знают - он не сомневался, что Брунгильда прощупывает его и хочет выяснить, насколько он верен Дивояру.
– Я видел его раньше в этой магической защите, - заговорил жаворонарец, испытывая стыд при мысли, что сдает товарища, чья помощь (теперь Пантегри в этом не сомневался!) спасла всю экспедицию во время путешествия на Дикую.
– Это Лён?
– прямо спросила она, и жаворонарец лишь кивнул в ответ.
– Кто он такой?
– спросил Пантегри.
– Неважно, - ушла от ответа валькирия, выводя его из помещения, - много знать тебе тоже ни к чему, а то будешь сидеть безвылазно в Совете, а тебе ещё учиться и магистром становиться. И в экспедиции тебя прочат, как даровитого боевого мага. Всё у тебя впереди, Пантегри.
–
И всё это возможно после того, что я натворил?– горько усмехнулся юноша.
– Совет признал тебя невиновным. Моё слово тоже не пустяк, и на моей стороне большинство, - ответила Брунгильда, и сильно поумневший в последнее время жаворонарец понял, что она ловко сыграла на этом случае, и что ему будет гарантирована жизнь, свобода и карьера, если он будет верен валькирии и не будет задавать вопросов.
Странно, он должен чувствовать блаженство, как приговорённый к казни, которому высочайшим указом было подарено помилование. А он ощущает только горечь и боль разбитого сердца.
В тот же день, поздним вечером произошло свидание валькирии и архимага Вольта, но случилось оно без свидетелей. В опустевшем зале Совета сидела Брунгильда над книгой "Гениус Алама", когда к ней подошёл Громур.
– Чего ты хочешь, Брунгильда?
– спросил он.
– Хочу, чтобы ты подал в отставку, - ответила она, не поднимая головы от книги.
– Копаешь под меня?
– горько спросил Вольт, - А ведь было время, когда мы были друзьями и соратниками. Я помню, ты даже нравилась мне.
– Не время для сантиментов, Вольт. Дело не в тебе или мне, и уж никак не в твоей карьере. Ты стал ленив. Ленив и беспечен. А я тебе говорила: ещё до ухода Дивояра в плавание: грядут тяжёлые времена!
– Ты про Каратель?
– скривился архимаг, - Знаешь, мне уже надоели твои беспочвенные каркания. Пока не вижу оснований для паники.
– Я говорила тебе, Вольт: ты обленился. Слишком много хорошей жизни тоже не в прок. Я нашла эту книгу и изучала её очень внимательно - сейчас её язык стал доступен мне. И каждый год в мае я наблюдаю приближение Рагнарёка - его черты становятся всё более отчётливы.
Она поднялась с места и встала перед Громуром - прямая, напряжённая, с жёстким взглядом ярко голубых глаз. Облик валькирии неуловимо вдруг потёк, и вид её сменился: теперь перед главой Дивояра стояла худая и седая старуха, но такой силой тащило от её несгибаемой фигуры, одетой в дивоярские шелка.
Сам Вольт вдруг тоже изменился: искусственная молодость сошла с его лица, и стал он таким, каким был на самом деле: старым, с выпуклым брюшком.
– Есть два способа сменить власть в Дивояре, - вкрадчиво заговорила та, которая ранее звалась Фифендрой, внушительно нависая над более низкого роста архимагом, - культурным способом: сложить с себя полномочия и объявить преемника. Второй способ древний, не слишком красивый, но по-прежнему эффективный: поединок. Как думаешь, долго ты выстоишь против меня с мечом? Я в абсолютной форме, потому что никогда не раскисаю. А ты отрастил брюхо и лелеешь свою драгоценную карьеру. Корс Филфхариан совершил тогда ошибку, когда поддался слабости и нервам. Не стоило ему указывать на тебя, как на преемника, потому что ты бездарен. Эта твоя дешёвая затея: отправить парней под эльфийский холм - просто идиотизм! Чего ты добился этим? Даже не посоветовался с умными людьми. Сам всё думал провернуть, да? И в Совете выставить как свою удачу? И что получилось: два боевых отряда направлены на одну операцию, а дело, которое требовало немедленного реагирования, оказалось без поддержки? Сегодня мы могли взять Джакаджу тёпленьким! И уж он много мог бы нам сказать о тайнах "Гениус Алама"!
Они постояли напротив друг друга - такие, какие они есть: старые, полуторатысячелетнего возраста маги. Затем вид обоих снова преобразовался.
– Какой толк в этой книге?
– заговорил Вольт, снова подтянутый, с лицом почти без морщин, - Заклинания "Олэ Инфернас" по-прежнему нам недоступны. А читать пророчества сейчас, когда они сбылись - какой смысл? Ну узнала ты из этой книги, что она вернётся после возвращение Дивояра - а что в этом? Узнала бы ты раньше, лет семьсот назад, тогда - да!