Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк
Шрифт:
Все последние дни прошли в хлопотах по устройству, и поэтому жизнь еще не вошла в правильную колею. Однако ж я сделал много очаровательных прогулок. Погода стоит до того чудная, что нельзя выразить никакими словами. На небе ни единого облачка; солнце ярко сияет на синем небе; ветра никакого. Гулять нужно в одном сюртуке. Вечером всходит луна, и из наших окон открывается чудесная картина Рима при лунном освещении.
Вчера мы ходили пешком на S. Pietro in Montorio. Вы, вероятно, бывали на этом месте, и я не буду описывать прелесть вида, открывающегося с террасы под церковью. Сегодня я ходил в .S. Giovanno Laterano и испытал глубокое художественное наслаждение, смотря на грандиозный фасад этой церкви; видел также Scala Santa. В церкви шла служба. Служил
Ничего еще покамест не делаю. При этой изумительной погоде занятия плохо даются. Впрочем, ленюсь также и оттого, что еще не вполне устроился.
Получил сегодня письмо Влад[ислава] Альберт[овича], за которое прошу Вас очень поблагодарить его. А Вам, бесконечно любимый и дорогой друг, посылаю тысячу пожеланий всякого счастия и, главное, здоровья. Дай Вам бог хорошо провести время в Браилове.
Ваш П. Чайковский.
193. Мекк - Чайковскому
[Браилов]
14 декабря 1879 г.
Дорогой, несравненный друг! Я в восторге, в упоении, что нахожусь наконец в Браилове. Вы себе представить не можете, как здесь хорошо. Тут есть все, чего мне надо от жизни; свет, теплота и уединение....
Ах, как хорошо, когда б Вы знали; для полного моего блаженства не достает только Вас, мой бесценный, дорогой. Что- то Вы поделываете в Риме? Я очень люблю Италию, но в данную минуту я не завидую Вам, милый друг, и не поменялась бы с Вами резиденциею....
Как Вы доехали, мой милый друг, не сидели ли где-нибудь в поле? Нет дня, чтобы я не думала о Вас, нет минуты, чтобы я не любила Вас, в Вас для меня и свет и теплота. Будем ли мы еще когда-нибудь близко друг от друга и когда и где? Но что бы и как бы ни было. Вы милы и дороги мне всегда и везде, мой незабвенный друг.
До свидания, до лучших времен, будьте здоровы и веселы, мой дорогой, горячо любимый друг. Всем сердцем беспредельно Вас любящая
Н. ф.-Мекк.
Долго ли Вы пробудете в Риме и куда оттуда направитесь? Примирились ли Вы с Римом?
194. Чайковский - Мекк
1879 г. декабря 15-15. Рим.
Рим,
13/25 декабря 1873 г.
Сегодня здесь рождество. Утром мы ходили в собор Петра и слышали торжественную мессу. Что за колоссальное величие этот собор! Народу было очень много, но в сравнении с огромными размерами этого дивного храма толпа казалась все-таки ничтожной двигающейся кучкой. Во всех бесчисленных приделах служились глухие мессы; священники с дарами, сопровождаемые небольшой процессией, беспрестанно переходили по разным направлениям. Все это полно движения, живописно, красиво. Но я все-таки в тысячу раз больше люблю нашу православную литургию, где все присутствующие в храме видят и слышат одно и то же, где весь приход предстоит, а не снует из угла в угол. Это менее живописно, но трогательнее и торжественнее.
Что за погода! Что за солнце! Что за вид из наших окон! Ах, милый, бесконечно любимый друг мой, как мне хорошо здесь, и как часто я переношусь мысленно к той, которой я обязан всеми счастливыми моими минутами. Каково-то Вам! Сегодня Вы должны быть уже в Браилове. Хорошо ли доехали, здоровы ли, тепло ли Вам, наконец? Чего бы я ни дал, чтобы Вы были здесь и чтобы я мог согреваться теми же лучами итальянского солнца, которые светили бы и в Ваши окна! Авось, когда-нибудь это случится опять. Говорят, что во Флоренции очень холодно и Арно замерз, как Сена. В Париже восемнадцать градусов мороза, а в Риме тепло, как летом!!!
15/27. Суббота.
Вчера мы
были на Monte Testaсciо, с которого открывается великолепный видна Рим и на Campagna di Roma. Оттуда ходили в S. Paolo fuor di muri, великих размеров и огромного богатства базилику, находящуюся за городом. Это поразительно красивая зала, но именно зала, совсем не похожая на храм. Сегодня я в первый раз подробно осматривал Forum Romanum. Для меня это имело утроенный интерес, так как я теперь читаю превосходную книгу Amper'a: “L'histoire romaine a Rome”, где излагается с величайшею подробностью история всего, что. происходило именно на этом месте.У меня есть фортепиано, довольно изрядное. В музыкальном магазине Рикорди я запасся несколькими тетрадками Баха, несколькими переложениями на четыре руки (для игры с Модестом) и очень много играю один и с братом, но занятия решительно не идут в голову. Рим и римская жизнь слишком характерны, полны разнообразия и шума, чтобы привлекать меня к письменному столу. Впрочем я надеюсь, что мало-помалу я обживусь, и тогда работа у меня пойдет хорошо. Вчера слышал на улице прелестную народную песнь, которой непременно воспользуюсь.
Погода все так же великолепна, а по газетам видно, что-в Париже все еще мороз.
Будьте здоровы, дорогой и милый друг.
Безгранично преданный Вам
П. Чайковский
195. Чайковский - Мекк
Рим,
1879 г. декабря 16-18. Рим.
16/28 декабря 1879 г.
Сегодня ездили на Via Appia. Были ли Вы, милый друг, на этой древней дороге в Неаполь, усеянной по обеим сторонам пути саркофагами, мавзолеями, надгробными плитами всевозможных форм? Она производит впечатление, родственное с тем, которое испытываешь в Помпее. Когда-то тут кипела жизнь, двигались толпы людей, богатые колесницы с римскими патрициями, носилки, пешеходы; теперь дорога пустынна и безмолвна, как те могилы, которыми она усыпана. Даже туристов-англичан почему-то не было, и мы версты три прошли не встретив ни одного живого существа. По временам с левой стороны открывался превосходный пейзаж Албанских гор, Тиволи, Фраскати. День был чудный, но мы слишком долго загулялись. Перемена температуры после захода солнца бывает поразительная, а нам всю дорогу назад пришлось сделать, уже когда начало темнеть. Я насилу отогрелся дома у камина.
18/30 декабря.
Вторник.
Сегодня я принялся за пересочинение Второй симфонии, в которой первую часть хочу написать вновь, и работа шла у меня так хорошо, что до завтрака я успел написать начерно почти половину первой части. Как я благодарю судьбу, надоумившую моего издателя Бесселя в течение многих лет обманывать меня и не печатать партитуры. Если б это было сделано, то уже нельзя было бы переиздать партитуры, и бедная моя симфония осталась бы в своем первобытном виде. Как много значит семь лет в жизни трудящегося и совершенствующегося человека. Неужели через семь лет я буду смотреть на свои теперешние работы теми же глазами, какими смотрю в эту минуту на произведение, написанное в 1872 году! Очень может быть, так как нет предела на пути к идеалу, а через семь лет я буду еще не стар.
Музыки в Риме нет никакой. В театре Apollo даются “Гугеноты” с Станио в главной роли, но говорят, что опера до того плохо идет, что, за исключением утратившего голос Станио, все остальное никуда не годится. Поэтому приходится довольствоваться своей собственной музыкой, и я довольно много играю, как один, так и в четыре руки с братом, разбирающим очень сносно. Вчера вечером мы с ним с величайшим увлечением играли очень хорошее переложение Es-dur'нoгo квартета Бетховена, как вдруг снизу пришли сказать, что какой-то старый генерал не может заснуть и просит умолкнуть. Пришлось остановиться. Что делать! Это одна из дурных сторон жизни в отеле. Впрочем я продолжаю быть совершенно довольным нашим помещением. Погода несколько изменилась; небо серенькое, и стало тепло. Говорят, что приближается шиpокко. Вот чего я не желаю и боюсь.