Перепутья Александры

– Василий Петрович единственный старик, которого я видела в Потоке за все время, - озвучила мою мысль Света.
– Да и Злата Васильевна на фоне остальных, далеко не девочка...

Мы примолкли, переваривая новость и пытаясь сообразить, в чем подвох. Действительно ли старикам не место в Потоке? Ведь дед так и не сумел отыскать Перепутья. Но почему? Какой закон тут работает?

Размышления, а тем более обсуждения, пришлось отложить. Бурная гостевая река, наконец, превратилась в ручеек, а потом и полностью иссякла. Началось действо, ради которого рассылались приглашения по всем слоям Потока. Для меня, Светы, Михаила и Златы Варвара отвела почетные места - в середине первого ряда, отчего я, признаться, в восторг не пришла. Я уже говорила, хождение по театрам крепко ассоциировалось с Бастиндой. А столь козырное местоположение исключало всякую возможность незаметно сделать ноги посреди спектакля.

Однако едва зазвучали первые аккорды, и балерина с обученными существами появились перед зрителями, я думать забыла о побеге. Впервые в жизни мне представилась возможность насладиться тем, что творилось на сцене.

Что же рассказать о Варварином балете? Как передать неповторимое таинство словами? Прошло тринадцать лет, а все еще вижу тот спектакль. Так четко, будто сижу в Варином театре. Нет, перед глазами не прошла целая жизнь. Балерина рассказала языком танца несколько историй - коротких, но ярких и насыщенных. Создавала образы на контрасте, играла на наших эмоциях, легко и непринужденно касалась самого сокровенного, что заложено в каждом из нас. Мы в унисон задерживали дыхание, все вместе произносили "Ах!" и восторженно аплодировали.

Я помню, как Варя превратилась в мотылька, беззаботно парящего на сцене. В каждом шаге балерины, в каждом взмахе руки ощущалась безграничная легкость смешанная с безразличием ко всему на свете. Она - бабочка. Созданная для того, чтобы ее любовались. Не более. Ей нет дела до вас. Смотрите и наслаждайтесь. Вместо мотылька мгновение спустя возникла жар-птица. Она тоже прекрасна, но у нее иная красота. Взмах крыльев опасен, заставляет сердца замирать, а спины сгибаться в почтительном поклоне. Любуйтесь, но не подходите близко, если не хотите сгореть. А, может, именно в этом счастье - погибнуть в ЕЕ пламени?

Танцы на руинах сменялись балами и маскарадами, жизнь и смерть сливались воедино. Не знаю, что на меня повлияло - талант самой Варвары или Поток, но я никогда не переживала эмоции столь остро, как во время того балета. Мне хотелось то смеяться от счастья, то плакать навзрыд, сопереживая очередной Вариной героине. А еще я думала о своей жизни. О том, сколько времени трачу на обиды на весь мир. О том, что даже не пытаюсь стать лучше, а лишь утопаю в жалости к себе. У меня вдруг глаза открылись. Двенадцатилетняя Света гораздо добрее меня, а Варвара - истинная богиня. А я? Что сделала я? Как я смею гневить небеса вечным недовольством судьбой?

А потом появился лебедь, и мое сердце затрепыхалось, словно попало в ловушку. Величественная птица умирала на сцене и, исполняя последний танец, прощалась с миром. Я не увидела в ней страха перед неизбежным концом. Напротив, лебедь наслаждался возможностью продлить момент прекрасного, вкладывая в танец всё мастерство, все светлые воспоминания и лишь толику несбывшихся надежд. Я поняла. Это был коронный Варин танец. Последний. С умирающим лебедем, прощавшимся с жизнью, балерина ассоциировала себя.

Когда птица застыла на полу, а зал встал, взорвавшись аплодисментами и криками "Браво", у меня по щекам текли слезы, а в душе зрел очередной протест. Да как она смеет смиряться? Не позволю! Мы непременно найдем выход из Потока, и Варя сможет танцевать в реальном мире! Люди должны увидеть, как она прекрасна и талантлива!

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем зрители разошлись, но думаю, часы. Потому что они снова и снова обсуждали увиденное, поочередно подходили к балерине, благодарили за чудесный вечер. Варя в костюме лебедя вежливо слушала каждого, дарила улыбки, а я, нервно поджидая ее в сторонке, все больше мрачнела. Не знаю, что именно я собиралась ей сказать, какие аргументы привести. Возможно, разговор свелся бы исключительно к моим крикам и деликатным просьбам Вари оставить все как есть, если бы он все-таки состоялся.

Но все случилось иначе. Когда возле Варвары осталась лишь горстка поклонников, меня вдруг окликнул Василий Петрович. Кажется, он пропустил спектакль и появился только что. Причем, явно не ради хозяйки праздника.

– Вы готовы вернуться домой, Александра?
– спросил он в лоб.

– Что?!
– я резко подалась вперед, засомневавшись, правильно ли его расслышала. Как это домой? Он что способен открыть двери из Потока?

Продолжая бестолково хлопать глазами, я вопросительно взирала на старика, медленно осознавая, что тот изменился. Исчезли теплота и мягкость. Лицо превратилось в маску, а в глазах светился один лишь безграничный всепоглощающий лед.

Вместо ответа старик поднял руку ладонью вверх и легонько дунул на нее. Из пальцев полетела переливающаяся серебром лента. Ударившись о потолок, на мгновение погасла, а затем разгорелась с новой силой, превращаясь в массу чего-то белого, витиеватого - аккурат рядом со мной.

– Белый Дым!
– ахнула Света, но ее возглас потонул в восторженных криках остальных обителей Потока, задержавшихся в Варином театре.

– Можете идти, Саша, - холодно заметил Василий Петрович.
– В вашем присутствии здесь нет необходимости.

– Кто ты такой, паразит? Это ВСЁ твоих рук дело, пакостник ты этакий?!
– обрушилась на старика Злата, грозно уперев руки в бока, но дед даже бровью не повел, по-прежнему, не отрывая цепкого взгляда от моего шокированного лица.

– А остальные?
– спросила я, чувствуя, что ноги холодеют, а сердце готовится отплясывать чечетку. В сторону выхода старалась не смотреть.

– Увы, - безразлично бросил старик.
– Эта дверь открыта лишь для вас, юная леди.

– Не верю!
– истошно закричал один из зрителей - парень лед двадцати - и со всех ног кинулся к Дыму. Так разогнался, что, казалось, был способен столкнуть в пропасть тяжелый локомотив. Однако в полуметре от заветного выхода, налетел на невидимую преграду и рухнул, как подкошенный. Над бедолагой склонилась сердобольная Света.

Надо же! Значит, Пелене безразлично, кого поглощать, а Дым действует избирательно...

– Саша не сможет никого забрать!
– назидательно объявил дед.

"Он ошибается!" - созрела в голове мысль. Она не являлась моей собственной, а появилась извне. Кто-то впечатал ее в мой мозг.
– "Ты можешь увести их".

В нос ударил знакомый запах лилий, призывая к действию, и я повиновалась импульсу.

– А это мы еще посмотрим!
– крикнула я Василию Петровичу, ловко схватила за плечи Свету, находящуюся ближе всех ко мне, и толкнула девочку прямиком в Дым. Никакого барьера на ее пути не встретилось, и белая "дверь" приняла ребенка без труда.