Переселение, или По ту сторону дисплея
Шрифт:
Эта невзначай раскрученная им игра выросла теперь до размеров гамлетовского «быть иль быть». Может ли оказаться так, что стоящая сейчас перед ним Ирина его родная дочь? Если так, то Тимка, этот чудесный мальчик, автоматически превращается в его внука.
Артур Федорович жил на свете не первый день – он понимал, что эта возможность по теории вероятности равна одной тысячной процента. Однако, вопреки здравому смыслу, продолжал надеяться. Потому что человек верит не в то, что очевидно, а в то, чему он сам хочет верить.
– Пожалуйста, садитесь в кресло. Хотите, я приготовлю чай? – суетился хозяин комнаты вокруг дорогой гостьи.
– Нет, спасибо. Мне просто надо с вами поговорить.
– Тогда, если не возражаете, я сяду напротив. Вот так. Вас устраивает атмосфера нашей беседы? А то знаете, иногда что-то мешает… давит на психику…
– Вы очень внимательно на меня смотрите, – призналась она. – Конечно, я понимаю, у человека все написано на лице…
– Главного ответа я пока не прочел. Я ведь не оракул, а всего-навсего психолог!
– Видите ли, в нашей семье серьезные проблемы...
– Слушаю вас, – профессионально встряхнулся Артур Федорович.
– Мне, наверное, придется расстаться с мужем. Для Тимофея это будет большой удар. Прямо не знаю, как лучше ему сказать и как вообще обставить этот развод. Хотелось бы смягчить по возможности…
– У вас нет никакой родни в деревне? – вдруг перебил ее психолог.
– Разве я могу отослать ребенка в деревню посреди учебного года? Или вы имеете в виду каникулы?
– Да, ведь скоро каникулы, – поддакнул он.
– Тимка может поехать в деревню, но развод за неделю не кончится. Нам придется разменивать квартиру, потому что другой жилплощади у мужа нет. Сам он не в состоянии решить эту проблему – недавно бросил работу…
– Продолжайте, – попросил Артур Федорович.
– Как вы посоветуете – оставить Тимку в этой школе, к которой он привык, или перевести ближе к новому дому?
– Я бы советовал перевести. Не только потому, что ближе, но и потому, что он должен начать новую жизнь. А привычная обстановка будет постоянно напоминать мальчику о том, что было прежде…
Ирина кивнула. Пожалуй, так действительно лучше – несмотря на то, что Тимка привык к ребятам, дружит со Славиком и считает Людмилу Викторовну своей любимой учительницей. Пожалуй, так лучше… хотя это все равно что рубить по живому!
– И еще вопрос – стоит ли менять Тимке фамилию?
– На какую? – вскинулся этот странный психолог. Что же он, в самом деле – не понимает простых вещей?
– На мою девичью. Я верну себе фамилию, которую носила до замужества, а вот как быть с Тимкой?
– Простите, – снова перебил он. – Назовите, пожалуйста, свою девичью фамилию.
– Не все ли равно…
– Иногда для детей бывает важно, как она звучит. То, что они называют – красивая, некрасивая… – нашелся Артур Федорович.
Впрочем, все это было впустую: от того, что она сейчас скажет, ровным счетом ничего не зависело. Он не помнил никаких фамилий, да и не спрашивал их у девушек, с которыми крутил любовь…
– Неведомская, – сказала она.
Действительно, этот психолог был очень странным. Он вдруг шумно вздохнул, повел носом из стороны
в сторону и вслед за тем уронил голову на скрещенные руки.– Вам плохо? – испугалась Ирина.
– Неведомская, – бормотал Артур Федорович – Значит, она так решила – дать ребенку мою фамилию… Выходит, она действительно меня любила…
– Кто она? О ком вы говорите?
Но он еще не скоро обрел способность что-либо объяснить. Ирине пришлось выскочить в коридор и намочить в туалете свой носовой платок, который она положила на лоб психологу. Потом заваривать для него чай, шаря по полкам шкафа – где чайник, где чашки, где заварка. Она спрашивала, не позвать ли кого на помощь, а психолог слабым голосом, но категорически отказывался. Ему уже лучше, ему уже совсем хорошо… так хорошо, как никогда прежде…
Она испугалась – может быть, этот человек просто сумасшедший? Не вздумал ли он на старости лет признаться ей в любви? Но признание, прозвучавшее в действительности, вышло куда более потрясающим… Оказалось, Артур Федорович претендовал на то, чтобы Ирина считала его отцом.
– Простите, но этого не может быть, – сказала она, оправившись от легкого шока. – То, что у нас одна фамилия, еще ни о чем не говорит. Бывают же на свете однофамильцы…
– Но есть совпадение в судьбе, – настаивал он. – Ваша мама… не помню, как ее звали…
Ирина язвительно и в то же время с облегчением рассмеялась. Он не помнит, как ее звали, так можно ли мысленно соединять их с мамой в супружескую пару, пусть даже без регистрации?!
– Тогда я не придавал значения именам… Я и сам звался не Артуром, а Александром…
– Прекратим этот бесполезный разговор, – подвела черту Ирина. – Я пришла к вам для того, чтобы смягчить Тимкин разрыв с отцом, а не для того, чтобы найти отца себе лично. Я, знаете, уже достаточно взрослая…
– Понимаю, я виноват! – кричал этот чудак, протягивая к ней руки. – Но я действительно ваш отец. Я помню домик в деревне, куда провожал вашу маму, свою…свою возлюбленную. Он был на краю леса. Там даже малина у забора путалась – лесная с садовой…
Ирина вздрогнула: она сама с детства любила разбирать эту перепутанную малину.
– А ваш дед, отец вашей мамы, погиб на войне. Его фотография висела на стене в горнице – я был там всего один раз… Мы боялись матери, вашей бабушки…
– Еще бы, – усмехнулась Ирина. – Представляю, какую трепку бабуля должна была вам задать…
– Однажды я видел ее издали: такая добродетельная крестьянка, строгих правил… – лепетал до предела возбужденный Артур Федорович. – Она мне напомнила Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях…» Постойте!.. – вдруг вскрикнул он. – Так вы признаёте?..
– Признаю ли я себя вашей дочерью? – повторила Ирина. – Нет, не признаю. Правду сказать, вы убедили меня, что когда-то крутили любовь с моей мамой – но вы даже не помните ее имени и, конечно, не знаете, что вскоре после этого она умерла с тоски… Правда, имел место несчастный случай, но все равно это было из-за вас!
– Подождите! – возопил он, когда Ирина встала с кресла. – Я признаю все свои ошибки, я уже наказан за них судьбой… Но оставьте мне хотя бы надежду, что вы меня, может быть, простите!