"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9

Рустем мог быть бесконфликтным человеком. Не в том смысле, что он был бесхребетным и со всеми соглашался, — просто умел сглаживать острые углы в разговорах, разряжать шуткой ситуации, потенциально способные обернуться ссорой и т. д.

Либо, наоборот, нрав он имел крутой и руку тяжелую, и попусту задевать его опасались все, даже Дятлов. Речь не об агрессивности — склонный к агрессии человек не задержался бы в турсекции, вылетел бы оттуда после первого или второго похода, — о способности постоять за себя в случае несправедливого «наезда», дать жесткий ответ. В любом случае «профессорский сынок» был самым спортивным и физически сильным среди дятловцев старого состава (Золотарева, как «темную лошадку», в этом контексте пока не рассматриваем).

Подведем промежуточные итоги.

Ростки напряженности на социальной почве в группе Дятлова имелись. Слабенькие, практически незаметные, даже толком не осознаваемые их носителями. Стать основанием для смертоубийственого конфликта они никак не могли — при обычных условиях похода.

Внешними проявлениями напряженности стали конфликты между Тибо-Бриньолем и Дубининой, а также между Дятловым и Колеватовым. И первый, и второй были конфликтами бытовыми и не особенно глубокими и едва ли были способны перерасти в нечто криминальное.

Рассмотренная линия разлома не могла сама по себе стать главной причиной трагедии. Но в условиях экстраординарной ситуации, разрушения сложившихся между туристами связей и, мягко выражаясь, утраты частью дятловцев адекватности — уровень напряженности мог вырасти резко и спонтанно и стать одной из многих причин (лишь одной из многих), заставивших события происходить именно так, как они происходили.

А ведь по итогам событий найденные тела дятловцев с учетом деления на две «фракции» распределились весьма характерным образом.

Четверка, найденная в овраге: два «аристократа» и два «плебея».

Пара, найденная под кедром: один «аристократ» и один «плебей».

Тройка, найденная между палаткой и кедром: один «аристократ» (зато самый физически сильный) и два «плебея».

Любопытно, правда?

Глава 7. Линия разлома-2, или Отчего старушки 80-х были такие сварливые

Если дятловеды-конспирологи практически не обращают внимания на различия в социальном происхождении туристов группы Дятлова и все проистекавшие из этого факта коллизии либо игнорируют, либо объясняют иными причинами, то другая линия разлома ими обмусолена весьма дотошно. Обсосана до косточек, потом косточки расколоты, костный мозг извлечен и съеден. Поживиться здесь, казалось бы, нечем. Но все-таки тему надлежит отработать. Потому что практически все измышления дятловедов родились на свет без привязки к историческому контексту, так что ценность их чуть меньше, чем ноль. Отрицательная.

Итак, отрабатываем потенциальный источник конфликта под условным названием «шерше ля фамм».

Вторая линия разлома: конфликт из-за женщин

Не стоит, наверное, подробно разбирать все любовные «треугольники», трудолюбиво начерченные дятловедами, — например, Золотарев-Колмогорова-Дятлов или тот, где место Колгоморовой среди тех же мужчин занимает Дубинина. Реальный интерес представляет лишь один: Дорошенко-Колмогорова-Дятлов.

Дело в том, что всем этим геометрическим изыскам присуща одна общая беда: они отражают жизненный опыт тех, кто их чертил. А он, опыт, подсказывал: семь парней, две девушки — значит, из-за девушек непременно возникло соперничество, а потом…

Можно не продолжать. Никакого «потом» не было. Потому что соперничество не возникло. Не могло возникнуть.

Жизненный опыт людей, живших и живущих в последующие десятилетия, никак не применим к 50-м годам двадцатого века: слишком уж уникальная демографическая ситуация сложилась в те годы, никогда больше она в нашей стране не повторялась.

В 50-е в СССР существовал громадный переизбыток сексуально неудовлетворенных женщин. Тех, чьих потенциальных и уже состоявшихся женихов, мужей, любовников поглотила страшная четырехлетняя мясорубка Великой Отечественной войны.

Конечно, затронула она и женщин — гибли они и на фронтах, и в тылу, от бомбежек и обстрелов, умирали от голода и т. д. Но все же нельзя отрицать, что подавляющее большинство среди погибших миллионов составляли мужчины. Не стоит забывать и о войнах и вооруженных конфликтах, предшествовавших «большой войне» и последовавших сразу за ней, — в них женщины почти не погибали, бомбежки и обстрелы наших городов не случались. Например, Зимняя война с Финляндией. Безвозвратные потери СССР в ней оценивают в 125–130 тыс. погибших и умерших от ран. Вроде бы немного в сравнении с Великой Отечественной, но это — еще плюс сотня с лишним тысяч женщин, оставшихся без пары. Война 1945 года с Японией тоже не зацепила женщин в тылу, а счет погибших мужчин шел на десятки тысяч.

Так что оснований для соперничества из-за женщин у выживших мужчин не было. Перед ними вставала обратная проблема: кого же выбрать в спутницы жизни из бесконечного множества согласных кандидаток?

Может показаться, что из всей группы Дятлова изложенные соображения актуальны лишь для Семена-Александра Золотарева. Это по его поколению страшным катком прошлась война, а ровесники Дятлова, Дубининой, Колмогоровой на фронтах уже не погибали, число юношей и девушек было примерно равным.

Но так лишь кажется. По личной жизни девушек, родившихся в 30-х, война тоже ударила, хоть и косвенно. Потому что рядом были многие миллионы женщин на десять, на двенадцать, на пятнадцать лет старше — женщин в самом соку, которые хотели выходить замуж, рожать и растить детей. Сексуальной жизнью, наконец, жить хотели! А возможностей для этого у большинства из них было исчезающе мало.

Инвалиды, вернувшиеся с фронта без руки или ноги, становились завидными женихами. Уголовники заводили из зоны переписку сразу с десятком кандидаток — и, выйдя на свободу, придирчиво выбирали себе пару среди умниц и красавиц, которые в иных условиях и не взглянули бы на плюгавенького, щербатого, покрытого зоновскими наколками женишка.

А мужчины не торопились связывать себя узами брака (например, в группе Дятлова — семь мужчин в возрасте от 21 до 38 лет, и ни один из них не женат), а когда все-таки женились, браки зачастую длились не долго: потенциальных «разлучниц» вокруг хватало в преизбытке, и даже близких подруг они не жалели — своя рубашка ближе к телу. Ни в какой иной период истории страны не было столько «брошенок» и столько многократно женатых мужчин. Бывало, хоть и реже, другое: мужчины не разводились, а жили на два дома — официальная жена и «официальная» любовница знали друг о друге, но терпели такое положение дел, понимая, что, раздув конфликт, можно вообще остаться ни с чем.

Но, даже с учетом инвалидов, заключенных и уведенных чужих мужей, женщинам 20-х годов рождения катастрофически не хватало мужчин-ровесников. И они волей-неволей обращали взор на старшие поколения: увести от жены мужчину на 20–30 лет себя старше не было экстраординарным событием. По той же причине не осталось без внимания изголодавшихся женщин и младшее поколение — парни 1930-х годов рождения. (Те, кто родился позже, все-таки были слишком юны…)

Порывшись в фамильных архивах и откровенно потолковав с пожилыми родственниками, почти любой сможет найти в истории своей семьи подтверждение этим выкладкам. Объективности ради отметим и другое: примеры, подтверждающие обратную точку зрения, тоже без труда отыщутся в чьих-то семейных хрониках. Кто-нибудь наверняка расскажет, как его дедушка женился в 57-м году на ровеснице, будучи двадцати трех лет от роду, и полвека прожил в счастливом браке, ни на каких «разлучниц» даже не взглянув, и вырастил вдвоём с женой пятерых детей, и нянчил двенадцать внуков. Или как за бабушкой, умницей и красавицей, в 50-е годы табунами бегали кавалеры, а она придирчиво выбирала среди них будущего дедушку.

Такие примеры найдутся, факт. Среди мужчин случаются однолюбы, остающиеся однолюбами, сколько бы доступных женщин ни было вокруг. А девушки умные, красивые, богатые (в советском понимании богатые) даже при общей унылой для женского пола ситуации могли быть объектами мужского соперничества. И даже вполне заурядные могли, если дело происходило в местах, где по тем или иным причинам наблюдался локальный дефицит женщин и девушек. Кстати, на пути дятловцев в их последнем походе таких мест оказалось как минимум два: поселок Вижай и поселок 41-го лесного квартала — замечание важное, и мы к нему непременно вернемся.