Перевёрнутый мир

Один из казаков держал девушку за руки, а второй, стоя на коленях и пьяно матерясь, пытался расстегнуть свои штаны, но, видно, от поднявшегося в штанах давления и переизбытка чувств у него ничего не получалось.

– Ты штой-то, кум, телиси? Неужто расхотел? Давай тады я первый спробую, – пьяно икнув, ухмыльнулся державший.

Но кум не желает уступать первенства и исступлённо продолжает борьбу с вышедшими из подчинения штанами.

Как ни странно, первыми нас заметила девушка. Безучастность в её глазах сменилась диким ужасом. Она увидела нашу форму и решила, что мы пришли на помощь своим товарищам.

– Вы что же это, станишники, удумали? – весело поинтересовался сотник.

– А ты хто? – недоумённо оглянулся державший девушку за руки.

Второй, увлёкшись борьбой с непокорными штанами, не обратил на нас никакого внимания. А зря.

– Просто прохожий, – ухмыльнулся Иван. – Вот хотел поинтересоваться, могёт, подмога требовается? Опять жа голихве у твово кума не слухаются.

– Ишь умник! Ступай откель пришёл! – ощерился казак. – Без ваших помотчей справимся.

– Ну, ты это, дядя, зря, не по-божески. Могёт, и другие-протчие тожа желание имеют, – продолжая веселиться, произнёс сотник, а его кулак смачно впечатался в челюсть единоличнику.

Тот звонко лязгнул зубами и завалился на спину. Нокаут!

Я же в это время ото всей души приложился по уху так и не успевшему снять штаны казаку. Голова детины резко дёрнулась и гулко ударилась о чугунное колесо вагона. Я посмотрел на упавшего казака и по неестественно вывернутому телу понял, что это явный перебор.

– Вот те на! – покачал головой сотник. – Этот уже не очухается.

Девчонка, испуганно глядя на нас, пыталась натянуть на обнажённые ноги разорванные остатки своей юбки. Из разошедшейся на груди кофточки дерзко выглядывали соблазнительные полушария девичьей груди.

– Дядечки, не надо… – жалобным голоском пропищала она.

– Тожа мне дядечек нашла… Мы ишто вполне справные парубки. Верно я гуторю, Семён? – подмигнул мне казак.

– Верно-то верно, но сдаётся мне, что пора нам отсюда сматываться, – я тревожно посмотрел в сторону нашего вагона.

Сотник проследил за моим взглядом и озабоченно присвистнул.

Обобрав всех пассажиров до нитки, нападавшие вошли в раж и всё-таки решились штурмовать наш вагон. Наверное, они сделали выводы, раз его так упорно обороняют, то, значит, там есть что-нибудь «вкусненькое».

– Вот всегда так! – сокрушённо вздохнул сотник. – Только я поимею желание с красивой кралечкой завести знакомство, так в обязательном порядке что-нибудь да произойдёт. Прямо напасть какая-то.

– Давай-ка, девушка, собирай своё имущество и дуй к папке с мамкой. Сейчас здесь будет жарко! – прикрикнул я на продолжавшую лежать девчонку.

– Видать, жалкует, что бабою не сделалась, – серьёзным тоном проговорил Иван.

Девчонка было подкинулась, затем нерешительно остановилась.

– Ну что ещё? – попытался я отмахнуться от спасённой.

– Дак убили казаки маманю, – из глаз девушки брызнули слёзы.

– Тьфу ты, всё не слава Богу! – было видно, что сотнику искренне жаль девушку.

– Вот энтот облом её прямо из револьверта стрелил, когда она меня на позор выдать не позволила, – девушка ожесточённо пнула мёртвое тело.

Плечи её затряслись в горьких рыданиях.

– Ну, ты это… Поплачь. Зараз полегшает, – сотник осторожно положил свою ладонь на плечо девушки.

Я присвистнул. Было видно, что сотнику не просто жаль соплюшку. Даже могу сказать больше: он на неё запал. Девчушка-то при ближайшем рассмотрении оказалась довольно-таки милой, даже, можно сказать, смазливой. Казаки пьяные-пьяные, а видели, кого под вагон тащить надо.

– А ну быстро в вагон, – не выдержал я. – Сейчас здесь такое начнётся, что чертям тошно станет.

Девушка как бы нехотя отстранилась от Ивана и побрела к вагону.

– Что, пошли назад? – посмотрел я на сотника.

– Дак, а куда же? С барышней пообщаться ты мне не дозволил. Сатрап ты, есаул. Я, могёт быть, сурьёзные намерения насчёт этой мамзели поиметь возжелал, а ты… – притворно сокрушался он, забираясь следом за мной под вагон.

В это время со стороны нашего вагона раздались первые выстрелы нападавших. В ответ раздались выстрелы защитников.

Иван удовлетворённо кивнул головой:

– Держатся покудова наши дружки-товарищи.

Лежавший на спине «клиент» Ивана заворочался и забористо обложил трёхэтажным матом неизвестно кого.

– Во, мой крестник оклемался, – обрадованно потёр руки сотник.

Хочу заметить, что от однофамильца моего Степана так и било положительной энергией. Видно, не подрастерял он на фронтах первой мировой желания радоваться жизни. Окружающие поневоле заряжались его энергетикой и чувствовали себя рядом с ним гораздо увереннее.

– Счас мы его спытаем, что это за воинство туточки озорует? Эй, болезный, что это за орда басурманская на нас свалилась? – приступил сотник к реализации своих планов.

Поверженный казак злобно завращал глазами, затем его взгляд остановился на неподвижном теле своего товарища.

– Кум Захар, ты энто чегой-то? – глупо спросил он.

– Был кум, да весь вышел, – посочувствовал ему сотник. – Счас он с архангелами гуторит, а могёт быть, и с самим Гавриилом.

– Ты чего энто зубы скалишь? – неожиданно «взбы- чил» казак. – Кума моего порешили и радуетесь, мать вашу итить!

– Ты, дяденька того… не собачься, не такое твоё положение, – попытался его образумить Иван.

– Да пошли вы! – бушевал хмель в голове полупьяного казака.

Недолго думая, я ткнул ему кулаком под дых, казак на полуслове задохнулся и нехотя сложился пополам.

– Ну вот… – сокрушённо произнёс сотник. – Теперь в животе одна оказия получится. – И, примерившись, влепил ему звонкую оплеуху.

– Энто вы по какому такому праву меня истязаете? – отдышавшись, возмутился казак.

– Поясняю. Потому как ты есть военнопленный, «язык» проще говоря. И могём мы спытать на тебе все методы допроса. – ухмыльнулся Иван.