Переводы с языка дельфинов

— И чем все кончилось? — перебила Марфушу Алина, пораженная этой историей.

— Чем-чем… Написала Василиска отказ, дома всем сказали, что умер дитеночек, а он и вправду через год умер, нам бумагу прислали. Аленушка, я к чему все это говорю-то… Не бери ты в голову насчет пацана своего, нормальный он у тебя, ноги-руки есть, не лежачий, ест хорошо, не кашляет, с лица смазливенький, чего тебе еще надоть-то?

Алина вышла во двор. Голова была будто ватная. Ну и новость! У нее был брат, даун, прожил год и умер. И никто ничего ей не сказал. Ни фото, ни имени… И как будто так и надо! Никогда Алина не видела, что ее мать убивалась или вспоминала о чем-то. Она вспомнила некоторых барышень, жалующихся, что каждый день вспоминают ребенка, которого они выскоблили на сроке четыре-пять недель. То есть отсосали, как соплю, и все равно плачут, ищут прощения. А тут парень родился! И кто его знает, как он там жил, в детдоме? А может, и не было у него смертельных болезней? С другой стороны, как матери было бы растить его такого на глазах у всей деревни? А отцу каково было бы?

Алина, полная противоречивых мыслей, пошла в огород. Там Вовка самозабвенно дергал из земли все подряд: и сорняки и морковку. Василиса Федоровна смеялась, пытаясь направить его активность в мирное русло. Алина посмотрела на нее и попыталась вспомнить хоть что-то. Мать всегда была веселой, спокойной. Никогда она ни на что не жаловалась, не плакала, не сидела с грустным видом у окошка. Похоже, две здоровые девчонки, Юля с Алиной, целиком занимали ее мысли… «Вот вам и скелеты в шкафу!» — ужаснулась Алина.

Вова снова стал радовать Алину, она видела, что улучшения есть. Не знала точно, связывать ли это со свежим воздухом, большими просторами или введенной диетой, но Вова стал живым, общительным, истерики и скандалы практически прекратились. Теперь она легко могла ему надеть летние сандалии или даже шорты, хотя к ним он относился с большим предубеждением, если не сказать — ненавидел. Он легко шел на контакт с дедом и бабушкой, осваивал новые интересы: прополку, уборку — и никаких машинок и колесиков. Родители не уставали каждый день говорить Алине, чтобы она не морочила голову ни себе, ни людям. Здоровый, мол, у нее мальчик, ну, немного отстает, так потом наверстает!

Алина не могла согласиться, хотя еще пару месяцев назад была бы счастлива слышать это, и обязательно поверила бы! Теперь на этом не заостряла внимание. Она наблюдала: да, в психическом плане Вова сильно улучшился, но другие достижения сошли на нет.

Все те немногочисленные слова, которым Алина учила его в городе, пропали, как будто их и не было. Ни «дай», ни «на», ни «масина», ни «открой»… ничего. Алина решила, что речь все же второстепенна, все равно заговорит рано или поздно, главное, чтобы вернулось адекватное поведение. А оно как раз потихоньку возвращалось, что не могло не радовать. Постепенно Вова стал самостоятельно садиться на унитаз, и Алина осмелилась наконец-то оставлять его на целый день без памперсов. Уже само по себе это было такой радостью, что все недостатки речи на этом фоне померкли.

Алина понимала, что жизнь в деревне временна и нужно решать, что делать дальше. Многих врачей обошли, и вопросов, на которые Алине нужно было получить ответы, почти уже не оставалось. Во-первых, из районного диспансера Вове назначили наблюдение психиатра в консультативном отделении детского медицинского центра «Детская психиатрия». Во-вторых, генетики в другой клинике сказали, что анализ на кариотип ничего не выявил, но, если делать полное обследование, нужно везти в Москву не только пробы ребенка, но и родителей. К этому времени Алина уже начала понимать: консультации не помешают, но никаких особенных результатов ждать не стоит. Ну, скажут, что у них с генетикой все в порядке, а дальше что?

Алина научилась спокойно размышлять о том, от чего еще недавно ее всю колотило или что казалось полной ерундой. Что если так помогла диета, то, может быть, и весь метод биомедицинского лечения аутизма может окончательно поставить Вову на ноги. Конечно же, она не сможет сама подобрать необходимые дозы витаминов и минералов, Алина понимала, что она недостаточно компетентна в медицинских вопросах. Но это же не страшно, есть люди, которые могут подсказать и направить. Похоже, по возвращении домой ей придется связаться с этой самой Лили, а также выяснять, как именно через интернет мамы покупают лекарства и препараты. План дальнейших действий обрел четкость, и Алина успокоилась.

Последние дни месяца, проведенного в деревне, были самыми счастливыми летними днями в этом году.

Глава 10

Вернувшись домой, Алина хотела полететь в Москву, чтобы сдать анализы на кариотип, но приближался день рождения племяшки Юлечки-Ляли, и Алина отложила поездку на неделю. Пропустить день рождения племяшки она не могла и не хотела. На праздник собирались долго. Алина не столько занималась собой, сколько выбирала самую лучшую одежду для Вовы, ей хотелось показать, что сын стал самым обычным ребенком, хоть и неговорящим. В первую субботу июля они всей семьей сели в машину и поехали.

К ее удивлению, в гостях Вова вовсю веселился. Алина просто поразилась, как ловко Ляля, которая была на год младше двоюродного брата, сумела вовлечь его в игру. Она отбирала у него предметы, которые ему нравились и которые он брал в руки. Алина привезла с собой несколько пластиковых цифр, которые Вова недавно полюбил. Именинница подкарауливала момент, вырывала цифры у Вовы из рук и с громким хохотом убегала. Сначала мальчик бегал за ней с криками и раздражением, но когда наконец понял, в чем состоит игра, тоже начал смеяться, отбирать цифры у Ляли и убегать. Юлечка была в восторге. Надо ли говорить, что и Алина была счастлива?

— Ну, посмотри, что я тебе говорила! Видишь, какие у нас сдвиги, — говорила она сестре.

— Да я тебе сразу говорила, что ты слишком мнительная. Вот он заговорит, и ты забудешь все страхи и опасения, — отвечала Юля, выкладывая оливье в салатник.

Алина промолчала. Нет, она была рада, конечно, что Юля считает ее сына обычным мальчиком. Но она никак не могла объяснить, что эти положительные сдвиги произошли не сами по себе, а титаническими усилиями. Каждый раз, когда Вова бегает на цыпочках, помахивает «крылышками» или ложится на асфальт, пытаясь его лизнуть, бешено стучит ногами в стену или раскладывает цифры в ряд, она понимает, что они стоят на краю пропасти. Может, только чуть-чуть отодвинулись.

Как объяснить это другим, если любимая сестра не понимает. Она и не стала комментировать странности своего сына, а гостям, видно, было все равно. Бегает чей-то ребенок, ну и пусть бегает. У взрослых свои взрослые интересы. За столом оживленно обсуждали недавнюю трагедию с разбившимся самолетом, говорили о бизнесе и домашних хозяйственных делах. Юля вовсю хвасталась новым магазином. Семен поддерживал эти разговоры. Алина скоро заскучала, почувствовала себя одинокой. Она схватила Семена за руку и потащила его к детям. Дети кидали друг другу мячик, Семен попытался научить Вову играть в бадминтон, но у него ничего не вышло — мальчик не следил за воланом. Он прижимал ракетку к лицу и пытался просунуть сквозь сетку язык. Алина повела его к теннисному столу, показывала, как здесь играть с мячиком. Но Вова сфокусировался на движущемся предмете.

Имениннице вскоре надоело носиться, она взяла у матери подаренную куклу и посадила ее за маленький столик. Большие мальчики пошли смотреть, как готовится шашлык. Вова бегал кругами мимо маленькой Ляли, видимо, хотел заинтересовать ее прежней игрой. Но Юлечка была занята: она кормила ложечкой куколку. «На-а… На-а…» — протяжно приговаривала она. Вова покружился-покружился, лег на землю и стал смотреть в небо. Алина смотрела на сына. Все-таки он сильно отличался от обычных детей, это не видит только слепой.