Перевозчик

А это война. Подземная и почти незаметная.

Взрывы звучали то дальше, то ближе. К воздушному торпедоносцу послали беспилотный перехватчик, но баснаки без труда его сбили и после подхода еще одного торпедоносца усилили натиск.

Шолмер торопливо вбрасывал вопросы, и ослабевший пленник без сопротивления вел его по созданной им копии офисного мирка.

Насосы нагнетали охлаждающую жидкость, специалисты смахивали пот и после каждой встряски от близкого подрыва посматривали на потолок, который в такие мгновения казался слишком тяжелым.

– Сэр, они используют помехи! Мы начинаем пропускать удары! – пожаловался начальник охраны. По его голосу было ясно, что он близок к панике.

– Сделайте все возможное, офицер, – отозвался Шолмер, чувствуя, что и сам начинает уставать от этого напряжения. Оставалось уточнить детали и имя курьера, которое удалось прочитать в открытом в виртуальном мире документе.

Стоявший у стола медик показал растопыренную пятерню. Примерно столько вопросов, по его мнению, мог еще выдержать пациент.

А баснаки все стреляли и стреляли, не жалея торпед и своего сотрудника. Вызволить его они не могли, но отчаянно пытались уничтожить или хотя бы прервать процесс дознания.

Они прекрасно знали, что происходит в бункере противника, и сами прокручивали подобные фокусы.

Шолмер успел задать эти пять вопросов, и пленник на них ответил.

Медик кивнул и отошел в сторону, вытирая платком шею – потеть для них было внове. В прежней модификации отведение энергии распада осуществлялось только излучениями тяжелых частиц. А тут – жидкость! Соляные растворы! Полный примитив, хотя… В этой грубой химии были и свои прелести. Например – восприимчивость к алкогольному опьянению.

Следующее поколение жолкверов уже не будет знать этих удивлений и парадоксов, ведь они родятся на этой планете способом, который здесь принят, и именно им, по мнению Шолмера, предстояло захватить здешний мир. Хотя полковник Промлифт был иного мнения.

Закончив опрос, Шолмер подошел к столу, где пузырилась нейтральная охлаждающая жидкость, но даже она теперь окисляла ослабленную материю пленника. Он распадался, теряя очертания, кожу, мягкие ткани и кости.

В канале информации остался лишь белый шум, этой личности больше не существовало.

Сканопинчеры отошли в сторону и закурили какую-то дрянь, упакованную в цилиндрические бумажные трубки. Шолмер не возражал, они заслужили отдых.

Ударила последняя торпеда, и стало тихо. Баснаки убрались, израсходовав боезапас, или им стало понятно, что ничего уже не изменить.

Шолмер смотрел, как уносились потоком хладагента последние следы пациента. Он был, и вот его не стало. Он поработал на «лангрин», полностью превратившись в информацию. В полезную информацию.

– Сэр, они ушли! – доложил начальник охраны.

– Хорошо. Какие у нас потери?

– Архивное хранилище на нижнем ярусе и пара складских бункеров формата бэ-пятнадцать.

– Что там было?

– Выясняем…

– Выясняйте скорее, я должен сделать доклад руководству.

– Разумеется, сэр! Но поймите нас правильно, ведь приоритет был отдан обороне лаборатории, мы же не дураки, мы же понимаем.

– Кто – мы?

– Ну, то есть наша служба, мои люди.

– Люди?

– Ну, тут так принято говорить, и мы переходим на аборигенный сленг – распоряжение куратора района.

– Да-да, я помню. Ладно, майор, я вас поддержу, если что. Вы ведь этого хотели?

– О да, сэр! Я был бы вам бесконечно благода…

Шолмер отключил передатчик, не дослушав. Сейчас его больше интересовало, кто такой этот Роджер Вуйначек. Где он сейчас и как до него поскорее добраться?

37

К орбитальному порту Ганновер лайнер швартовался ранним утром по судовому времени. На капитанском мостике что-то напортачили, и судно так грохнуло магнитными захватами, что в каюте Роджера завибрировала стена, а возле туалета из гнезда вывалился электровыключатель.

– Вот это да! – произнес Роджер, соскакивая с узкой кровати и сразу попадая в казенные шлепанцы.

Часы на стене показывали пять тридцать девять – самое время пробежаться до грузовых ворот, в то время как нормальные туристы и путешественники еще нагуливали во сне аппетит перед атакой шведского стола.

Роджер облачился в спортивный костюм, больше походивший на пижаму пенсионера, и, натянув вязаную шапку, выскочил в коридор.

Еще один удар о магнитные захваты едва не сбил его с ног, однако он удержался и побежал к лифтовому холлу, откуда планировал быстро попасть на обменную палубу – место, откуда в порту сгружали то, что лайнеру было не нужно, и получали то, в чем очень нуждались.

Роджер подоспел в тот самый нужный момент, когда из распахнувшейся дверцы охранного модуля на обменную палубу вывели узника со скованными руками и ногами. Бедняга мог передвигаться лишь семенящим шагом и морщился от боли, когда электрические путы били его по щиколоткам разрядами, наказывая за слишком широкий шаг.

Арестованного сопровождали пятеро охранников, вооруженных автоматами, электрошокерами и виброножами. Вдобавок на лоб арестованного была наклеена аэробуджа «двадцать-двадцать-пятнадцать», что означало источник террористической угрозы.

– Эй, мистер, сюда нельзя! – бросился к Роджеру сотрудник охранной службы.

– Я ничего, я просто смотрю. Что здесь происходит, господин офицер?

Капрал сбавил темп, погладил свои нашивки и улыбнулся, поскольку гражданский принял его за офицера.

– С кем, собственно, имею дело?

– Макс Флойд, коммерсант, – представился Роджер, протягивая руку. Капрал ее пожал. – Что здесь происходит, господин офицер? Я вышел подышать воздухом, а тут какой-то преступник, я правильно понял?

– Не стоит бояться, сэр, я полностью контролирую процесс передачи.

– Но кто этот человек в наручниках?

– Террорист. Уже сегодня из него выбьют все секреты – будьте спокойны.

– Это так неожиданно, – развел руками Роджер, и в этот момент арестант остановился напротив и взглянул на его.

– Стоккер, это ты? Что случилось?! – воскликнул Роджер, следуя правилам игры.

Стоккер на это лишь криво усмехнулся. Он все понимал, и Роджер понимал тоже. Что тут скажешь?

– Ты думаешь, что победил, Вуйначек? – спросил арестант, называя настоящую фамилию Роджера. – Ты просто отсрочил свое поражение, и поверь мне – совсем ненадолго.