Перейти море

Будь она внимательней, она бы поняла, что украсть сумку с веревкой ей посоветовал тот же голос, который вчера советовал оставить ребенка рядом с елочкой. Впрочем, даже узнав голос, Лёка вряд ли остановилась бы. Ее не пугало то, что голос губит ее – она хотела погибнуть.

Выйдя из автобуса, она быстрым шагом направилась к деревьям. Поскольку никто не кричал ей вдогонку, Лёка поняла, что кража сумки пока не обнаружилась.

Войдя в посадку, она первым делом огляделась. Никого не было видно. Конечно, нужно было бы уйти подальше от домов, чтобы уж точно никто не помешал, но Лёке хотелось покончить с этим как можно быстрее. Ее охватила непонятная лихорадочная деловитость – она нашла способ избавиться от своих проблем. И теперь хотела только одного – быстрее, быстрее! Руки дрожали, стучали зубы, слезились глаза, но Лёка решила, что справится. Ей много раз приходилось справляться с трудностями, и она была уверена – сил хватит и на этот раз.

Она вынула веревку из сумки – веревка действительно оказалась длинная. Лёка осмотрела ее – ни узлов, ни значительных потертостей. Значит – крепкая. Хорошо!

Горячими, трясущимися, как при лихорадке, пальцами, она соорудила петлю. Проверила – петля отлично затягивалась. Это привело Лёку в какой-то необъяснимый восторг – она впервые за этот страшный день засмеялась и долго не могла остановиться. Смех не принес ей облегчения, а любой, кто мог слышать его со стороны, решил бы, что это смеется сумасшедшая.

Наконец отсмеявшись, Лёка решила, что – пора.

Теперь ей надо было залезть на дерево. На какое? Лёка попыталась прикинуть, какое лучше, но не смогла – мысли путались. Тогда она решила просто лезть на ближайшее. Оно было не очень высоким, но ничего – сойдет. Еще это дерево было сплошь покрыто маленькими острыми веточками, и Лёка решила, что поцарапается, пока будет лезть. Потом усмехнулась и отогнала от себя эту мысль – если и будет больно, то точно – недолго.

Она действительно оцарапалась, взбираясь на высокую ветку, но не так, чтобы сильно. Ветка была крепкой, и Лёка смогла на ней встать, вытянуться в полный рост. Ветка качалась и Лёка вынуждена была придерживаться рукой за ствол – простое падение с дерева в ее планы не входило.

Кое-как обретя равновесие, Лёка попустила петлю так, что в нее должна была легко пролезть голова. Теперь предстояло привязать второй конец веревки – тот, что без петли – к дереву. Здесь требовался некоторый расчет – веревка была длинной, и если привязать не так, как надо, можно было бы шлепнуться на землю до того, как петля затянется на шее. Лёка прикидывала так и этак, но мысли все еще путались, и высчитать нужную длину веревки никак не получалось. В итоге Лёка решила махнуть на все рукой и закрепить конец веревки так, как получится. Она закрепила конец, навязала сразу несколько узлов – чтобы наверняка и, наконец, осталась довольна.

Потом она встала, выпрямилась. Холодный ветер покачивал ветку и трепал Лёкины волосы. Она еще раз с деловым видом осмотрела петлю, еще раз проверила, легко ли затягивается узел.

– Эй, девка! Ты что – с ума сошла?! – донеслось снизу.

Лёка глянула вниз – к ней бежали два мужичка вида самого что ни на есть оборванного.

Это означало, что времени нет совсем. Ей могли помешать.

Лёка быстрым движением накинула петлю на шею и тут же прыгнула с ветки вниз.

По ее расчетам, спустя миг петля должна была затянуться и от сильного рывка – сломаться шея. Но случилось не так: падая, Лёка зацепилась низом рубашки за одну из ветвей.

Эта ветка спасла Лёке жизнь. Петля-то затянулась, Лёка повисла, но повисла не только в петле, но и на рубашке. Рубашка предостерегающе треснула, но не порвалась. Тело Лёки обрело две точки опоры, и вес распределился между этими точками поровну. Петля сдавила шею, сдавила очень, очень сильно, но не настолько сильно, чтобы убить.

Спустя несколько секунд Лёка поняла, почему смерть от удушья считается одной из самых тяжелых – ей было очень, очень больно. Разрывались легкие, разрывалось раздираемое веревкой горло. Она лихорадочно пыталась вдохнуть, но не могла. То есть воздух в легкие проникал, но совсем немного, капельку. И жизнь – не жизнь, и смерть – не смерть. Обе руки Лёки были свободны, и она вцепилась ими в веревку на шее, но сил на то, чтобы высвободиться из петли, у нее не было. Она отчаянно дергалась, хрипела. Сердце вырывалось из груди, отчаянно тошнило, слезы лились из глаз, сопли из носа, холодный пот выступил по всему телу. Краем сознания она поняла, что обмочилась и даже обгадилась, но это совершенно не тронуло ее. Глаза с каждой секундой болели все больше и больше – Лёке показалось, что они сейчас вылетят из глазниц.

Минуту назад она даже не представляла, что человеку может быть настолько плохо.

Между тем, мужички подбежали к ней. Их было двое – один старик, а другой – совсем юноша, хотя и с лицом, обезображенным частым употреблением спиртного.

Молодой подбежал первым, но делать ничего не стал, а остановился, оторопело глядя на дергающуюся в петле Лёку.

– Петька, ты чего стал? – прохрипел старик. – Поддерживай ее снизу, а то петля затянется, и все, капут!

– Как поддерживать-то? – не понял молодой.

– Вот так!

Старик подбежал к Лёке. Ее ноги болтались в воздухе, колени были на высоте лица старика. Он подхватил Лёку за ноги и попытался приподнять ее вверх – чтобы вес ее тела приходился не на шею в петле, а на его руки.

Лёка в панике ничего не замечала и не понимала. Она крутилась, дрыгала ногами, лягалась… У старика никак не получалось хорошо ее придержать – ее ноги то и дело вырывались из ее рук. Предостерегающе потрескивала ветка, державшая Лёку за рубашку. Момент, когда эта ветка сломается, должен был стать последним моментом Лёкиной жизни.

– Ты чего стоишь?! – крикнул старик юноше. – Лезь на дерево!

– Зачем?! – не понял тот.

– Веревку перережь, дурак! Она же задохнется сейчас!

На этот раз юноша понял, и быстро стал карабкаться вверх по дереву. Залезать на верхушку он не стал – как только он оказался выше головы Лёки, сразу достал из кармана перочинный нож. Достать веревку было легко – стоило только протянуть руку.

Юноша принялся перерезать веревку. Это оказалось делом не простым – натянутая как струна веревка никак не хотела поддаваться тупому ножу.

Наконец раздался треск, веревка оборвалась и Лёка рухнула вниз прямо на старика.

Они упали оба. Юноша продолжал сидеть на дереве.

– Петька – слазь! – прокричал снизу старик. – Вот бестолочь! Петлю срежь у нее с шеи!

Действительно – Лёка была на земле, но ей не стало легче. Петя врезалась в кожу, и все еще продолжала сдавливать ей горло.

Молодой Петька спрыгнул из дерева, подбежал к Лёке, и резанул ножом по узлу, топорщащимся у нее за шеей.

Петля распалась, остатки веревки упали на землю.

И тут же Лёку стало рвать. Она лежала на боку, одновременно плача, кашляя и извергая наружу дурно пахнущую желтую жижу.

– Ты чего стоишь, Петька? – недовольно прикрикнул старик. – Беги за водой! Не видишь – ей попить надо!

– Так в чем же я ее принесу, воду? – не понял Петька. – У нас ни стакана, ни бутылки нет!

– Бутылок в урне – море! – отрезал старик. – А урны – там! Возьми какая почище! А воду на автовокзале в сортире наберешь!

Петька потоптался немного, с ужасом глядя на блюющую Лёку, потом пошел по направлению к автовокзалу.