Переживая прошлое 2

– В смысле?! Что вы такое говорите? Была ведь комиссия!

– Я читаю лекции в вузе на кафедре психиатрии и пригласил студентов-аспирантов поучаствовать в небольшом эксперименте, который, кстати, немного помог вам адаптироваться к реальной жизни. Жаль, что ненадолго. А ведь решение было действительно хорошим.

– Этого не может быть! – растерялся я, бегая глазами по столу и взявшись за голову.

– Сами посмотрите. – Доктор протянул лист с моей записью и лист, написанный мной, когда я только пришел в себя и писал, что думаю. Текст начинался так: «Человек создал для себя выбор, выбор дал варианты. Ориентация на удовольствия развратила варианты и создала общество потребления…».

– Ну, правильно! Я же только появился после эксперимента в этой жизни, – выдохнув, произнес я.

– Ой, не та! – произнес Семен Алексеевич и протянул другой лист, на котором был другой текст, но написанный точно таким же почерком. Что-то начало вспоминаться, вызывая деперсонализацию.

– Вы помните, как это писали? Мы тогда с вами составляли портрет семьи. А перед этим вы жаловались на пробелы в памяти. Прочтите. Что там написано?

Я наклонился над листом и начал читать:

«Меня зовут Косачев Александр Викторович. Я нахожусь в психиатрической клинике с подозрением на шизофрению. После того, как я начал забывать историю своей жизни, иначе говоря – биографию, Оля (это моя жена) предложила написать этот текст, на случай, если я совсем все забуду. Как уже говорилось выше, я женат и мою жену зовут Оля. Первую и единственную. У нас двое детей, а еще мы завели щенка, черного лабрадора-ретривера, которого назвали Бахвал. Недавно он догнал соседского кота, который забрался к нам на территорию и обоссал мою футболку. Чертов гаденыш… Сосед ругался, потому что кот дорогой, порода мейн-кун, насколько я помню. За футболку он все-таки заплатил.

У меня филологическое образование. Подрабатывал учителем русского языка и литературы в школе у старших классов до тех пор, пока со мной все это не приключилось. Но это как частичная занятость. Основное мое занятие – мотивирование, в чем я себя нашел, это нечто большее, чем просто педагог-предметник, работающий в рамках, которые не дают развернуться и забирают много сил.

Мы с Олей надеялись, что это просто невротическое, стресс, перенапряжение или что-то такое, но все оказалось куда серьезнее. Радует, что моя Оля – самостоятельная и способная женщина, которая потихоньку со всем справляется. С мужем вот только не повезло. Больной какой-то. Но я надеюсь, что скоро вылечусь и этот текст никогда не пригодится.

И Сань, если ты читаешь это – значит, все плохо. Не верь своей голове, верь Оле. Она – единственная, кто всегда будет на нашей стороне, что бы ни случилось, и поддержит, даже если мы натворим лишнего. Цени ее, пожалуйста. Даже если не веришь во все это, цени ее хотя бы из уважения ко мне.

Спасибо!».

Я отложил лист бумаги. В голове промелькнули воспоминания о том, как я это писал. День тогда был солнечным. Оля пришла и попросила на всякий случай написать этот текст. Но, наряду с воспоминанием, меня не отпускала деперсонализация, которая давала ощущение, что я наблюдал за кем-то из тела и просто просматривал сюжетную линию, как какой-то фрагмент, записанный у меня в голове.

– Я писал другой ручкой. Не этой, верно? Тогда еще в кабинет зашел санитар и сказал, что привезли кого-то важного.

– Да, все верно. Теперь вы мне верите? – спросил доктор.

– Да. Кажется, да.

– Теперь понимаете, откуда в вашей истории взялись коты породы мэйн-кун? Откуда пес Бахвал? А тот бренд одежды, который вы якобы создали… я, кстати, долго не мог понять, откуда вы его взяли, но потом узнал: Оля носит такую обувь. Видимо, вы увидели надпись, она вам понравилась, но вы не придали этому значения, а потом выдали за свое. Ваша история прошлого, которую вы пережили заново, находится в рамках ваших представлений о мире и жизни, которые вы имели на момент всего произошедшего. Не заметили? Неприятности относительно легко и своеобразно сходили с рук, а вся ваша жизнь в итоге крутилась вокруг психиатрической больницы, в которой вы все это время находились. Понимаете, это выдумка вашего мозга. Хоть и живописная, но выдумка. Вы довольно много знаете по долгу своей работы и интересам в целом, и потому даже специалисту ваша жизнь может показаться реальной, словно она действительно была. Но история ограничена рамками ваших знаний. Она не аффективна и этим не похожа на бред, но все же является ограниченной и взятой исключительно из вашего личного опыта.

– Там была Таня…

– Вероятно, вы ее любили, когда учились в школе, но боялись признаться в этом, потому что, судя по вашему рассказу, она была довольна задиристой девушкой и одноклассники, возможно, вас бы обсмеяли. В итоге вы скрыли эту информацию. А когда она уехала, пережили травму, которая протекала замаскированным образом. Спустя годы, вероятно, вы с ней даже общались, поскольку хорошо знали, что она чувствовала, когда сменила место жительства. Причем инициатором общения наверняка стали вы. Я прав?

– Наверное. Я не помню, – отрезал я.

– Скорее всего. Иначе бы вы не смогли так точно описать ее переезд. Ну, а ее трудная судьба – это ваши страхи относительно ее жизни там. Вы очень за нее переживали. К тому же проституция в РФ не так устроена, как вы описывали. Притоны находятся в самом городе и полностью крышуются полицией. Но, что забавно, вы ведь это знали, но по какой-то причине ваше подсознание решило оформить все именно таким образом, как вы рассказали. Романтизация, я думаю. Ну, и ключевым будет то, что в той жизни, которую вы описывали, вы были психотерапевтом: психотерапевт – это изначально врач, следовательно, у вас должно быть медицинское образование и медицинские знания. Задав себе банальные медицинские вопросы, вы поймете, что у вас в принципе нет системных медицинских знаний, которые можно получить, обучаясь на врача. Например: где находится берцовая кость, зачем нужна селезенка, чем характеризуется венозное кровотечение и артериальное, для чего применяется раствор сульфацила натрия, находящийся в аптечке? Между прочим, это банальные вопросы для любого врача, на которые он с легкостью ответит.

– Это все так трудно принять, – ответил я, впав в некоторую прострацию.

– Я думаю, вам нужно время, чтобы все это переварить. Как будете готовы, мы можем поговорить, если хотите. Главное – вы начали вспоминать то, что было, и теперь понимаете, что весь ваш рассказ о какой-то другой жизни – всего лишь собирательная история на основе ваших внутренних переживаний. Вы просто дали вещам, на которые обратили внимание, другую жизнь. Придумали историю и значение. А после поверили во все это, потому что оно стало убедительным и, в какой-то мере, даже необходимым. Мозг – удивительная вещь, и все, что он делает, направлено на то, чтобы помочь человеку. Например, при сильных стрессах человек мало спит – учеными доказано, что это важный шаг для преодоления недуга, и мозг это делает намеренно. То же самое и в вашей ситуации. Просто мы не знаем логику мозга, которой он оперировал, принимая данное решение.

– Я бы хотел увидеть фотоальбом. Вспомнить свою настоящую жизнь, – перебил я доктора.

– Да, хорошо. Я позвоню вашей жене, – сказал Семен Алексеевич.

– Спасибо, – коротко ответил я и удалился.

Информация была трудной, но ее нужно было как-то переварить и пережить, поскольку она разрушала все, о чем я думал до этого дня. Она была истинно правдива и вызывала вопросы, на которые я не мог найти ответы; также она задавала вопросы, которым я не мог противопоставить прошлую жизнь, и она о них разбивалась. Кажется, я действительно сошел с ума…

ГЛАВА III

В клинике не было возможности уединиться, чтобы просто уложить все рассказанное у себя голове. Я шел по коридору – за мной следил десяток пациентов, я заходил в палату – с коек на меня смотрели пустыми глазами, я шел в туалет – туда сразу же кто-то начинал ломиться. То же самое было в столовой, во дворе, в кабинете. Даже вздохнуть в одиночестве не давали. В любом пенитенциарном учреждении есть хотя бы карцер, но здесь ничего подобного не предусматривалось. Как тут не сойти с ума? Кругом психически нездоровые люди и постоянное наблюдение, на окнах – решетки, вдобавок режим, что вкупе создает состояние загнанности, а стоит только воспротивиться, как санитары скрутят и что-нибудь вколют.

В клинике использовалась несложная аптечка для пациентов. Транквилизаторы были нужны, чтобы успокаивать вегетативную нервную систему, помогая бороться с повышенной тревожностью. Например, гидазепам при астенических и тревожных состояниях. Феназепам, сильный транквилизатор, – при различных тревожных и панических состояниях. Седуксен – при эпилепсии и спастических состояниях. Амизил – при паркинсонизме и невротических расстройствах.

Нейролептики нужны, чтобы понижать скорость передачи нервных импульсов в головном мозге. Например, аминазин и галоперидол – для ослабления проявления психозов. Дроперидол – похожее средство, но уже как быстрый и краткодействующий нейролептик. Метеразин – аналог аминазина, но его применяли для детей, ослабленных больных и стариков. Тизерцин – также нейролептик, но с более быстрым седативным действием. Трифтазин – нейролептик при различных формах галлюцинаций. Лития карбонат – седативное при маниакальных состояниях. Мажептил – нейролептическое средство при кататонической шизофрении. Френолон – нейролептическое средство при безволии, вялости и отказе от еды.