Переживая прошлое 2

– Да. Вижу. А почему здесь полиция? – спросил я.

– Вы понимаете, где находитесь?

– Ну, конечно, я дома. Кто-нибудь ответит, что здесь происходит? – спросил я и увидел, как один из полицейских открыл кастрюлю. Оттуда торчало что-то черное с бордовым поблескиванием.

– Как вас зовут, помните?

– Да. Александр.

– Вы принимали что-нибудь? Наркотики? Алкоголь? Лекарства?

– Что здесь происходит? – вновь спросил я, понимая, что действительно что-то произошло.

– Мы приехали на вызов от вашей жены, – ответил врач.

– Что?! Что с Олей? Она в порядке? – испуганно спросил я.

– Да. Оля в порядке, но шокирована.

– Что? Шокирована? Почему? Что случилось?!

– У вас на руках кровь. Комната в крови, – спокойным и размеренным голосом произнес доктор. – Вы знаете, чья это кровь и откуда она взялась?

– Нет, – удивленно и испуганно ответил я, осматривая руки и комнату. – Моя семья… с ней все в порядке?

– Ваша жена и дети целы и невредимы. Напуганы, но с ними все хорошо. Вы что-нибудь принимали? Может быть, таблетки какие-нибудь? Алкоголь?

– Я пил снотворное. Мне давала жена.

– Так. Хорошо. Давно это было?

– Днем.

– А еще таблетки вы принимали?

– Нет. Больше не принимал.

– Точно не принимали? Вспомните, может быть, после еды или перед едой.

– Да нет же! Не принимал я ничего.

– Давайте вместе вспомним. Что вы сделали, когда проснулись?

– А, точно! Сразу после того, как проснулся, я выпил еще снотворное.

– Где находится это снотворное?

– В комнате. В тумбочке. Феназепам! Я пил феназепам... Да что случилось?! Кто-нибудь уже объяснит?

– Вы убили собаку, потом отрезали ей голову, положили в кастрюлю и принесли в кабинет. Затем уснули.

– Что?! Что вы такое говорите?!

Мне поднесли кастрюлю посмотреть. А затем пришел фельдшер и принес таблетки, о которых я говорил.

– Вы эти таблетки пили? – спросил врач.

– Наверное. Было темно. Да. Да, эти, – ответил я, присмотревшись.

– Это резерпин. Сколько вы приняли?

– Две-три таблетки. Может, четыре. Я не помню, было темно, я хотел быстро уснуть. Не знаю.

Еще немного поговорив со мной, меня убедили промыть желудок, объяснив, что у меня был психофармакологический делирий по причине интоксикации. Узнали вес, взяли письменное согласие на процедуру, измерили длину трубки, затем засунули ее, положив на корень языка и протолкнув до желудка. Затем прошла процедура промывки. От кашля, казалось, у меня могли вылететь мозги. После промывки по письменному согласию меня отвезли в клинику, в которой я до этого наблюдался. Пока меня вели по дому, краем глаза я увидел напуганную семью и капли крови по всему полу. Именно это стало главной причиной моего согласия. Семья была напугана, и лучшее, что я мог сделать, это покинуть дом, чтобы они почувствовали себя в безопасности. Это мне помог понять психиатр, который со мной все это время говорил. Мне самому это было сложно осознать.

ГЛАВА VI

В случившееся было трудно поверить, но пришлось. Реальность не оставляла выбора и заставила пройти все стадии принятия травмирующей ситуации. После осталась только пустота. Все было уже сделано, и сделано моими руками, которые для семьи были в крови любимого питомца. Более того, они все видели собственными глазами. Наверное, ненавидели меня… Само собой, теперь они опасались человека, который должен был быть главной опорой в их жизни. Я их подвел. Пусть даже это была чужая для меня семья, но другой у меня в этом мире не было и быть не могло. Самый большой стыд я испытывал перед Олей. Она так верила в меня, вкладывала всю свою любовь и заботу, что я начал пропитываться к ней чувствами и желать оправдать ее ожидания. Но не оправдал…

Меня положили в наблюдательную палату. Всю ночь я не мог уснуть, поскольку уже успел выспаться. В комнате кто-то пыхтел, постоянно ворочаясь, но я не реагировал, поскольку был подавлен случившимся. Меня не стали привязывать: то ли потому, что я не представлял серьезной угрозы, поскольку действовал из-за отравления и его последствия были купированы, то ли потому, что санитары просто устали постоянно это делать. В любом случае, я мог передвигаться по палате. Когда я встал, чтобы пройтись, один из пациентов замычал, с трудом фокусируя на мне внимание. Его поведение напоминало аменцию, которой свойственны растерянность, бессвязность мышления и речи, хаотичные движения. Я лишь равнодушно посмотрел на него и подошел к окну, в которое заглядывала полная луна. Ей удавалось осветить ночь, делая ее не такой страшной для тех, кто боится темноты. Практически все можно было рассмотреть, хоть и с немного навязчивыми функциональными галлюцинациями, вроде собаки в кустах, силуэта человека у дороги или движущихся горящих глаз.

В своей голове я перебирал слова, которые мог бы сказать Ольге при встрече. Но все, что я пробовал сказать, казалось недостаточным. Я брал то одну позицию, то другую, но каждая подвергалась разрушительной критике, которую я сам обрушивал на самого себя, делая это вместо моей семьи, чтобы таким образом искупить вину. Это был акт самоистязания. Мне хотелось освободиться от тяжелого бремени. Так прошел час, два... Затем я устал стоять у окна и прилег. В раздумьях уснул, когда окончательно утомился мучить себя.

Утром меня привели к Семену Алексеевичу.

– Недолго пустовала ваша кровать, – произнес доктор.

– Что это было? – спросил я.

– Психофармакологический делирий. Вам ведь назвали диагноз, насколько я знаю. Верно?

– Рецидивы? – коротко спросил я.

– Исключено. При условии, – произнес доктор, заострив мое внимание, – что вы больше не будете, не глядя, пить таблетки жены, которые предназначались для лечения гипертонии. Также я бы вам не советовал пить и употреблять наркотические вещества. Это может стать спусковым крючком.

– Хорошо, – задумчиво произнес я.

– В анамнезе не указано, что вы видели в момент измененного состояния сознания. Может, вы мне сейчас расскажете?

– Там было черное существо. Демон. Остальное смутно помню. Он хотел, чтобы я куда-то пошел.

– Знаете, куда?

– Нет.

– Может быть, есть какие-нибудь предположения?

– Нет. Я уже думал об этом. Нет.

– Голос мужской, женский? Как вы его слышали? Внутри вас, или сам демон был источником звука?

– Я… не знаю, – неуверенно произнес я, осознавая, что даже не помню этого.

– Ну, хорошо. Мы вас пока переведем в общую палату и понаблюдаем. Вашей семье нужно оправиться, а нам – убедиться, что вы более не вернетесь к этому состоянию. И, кстати, вы что-нибудь вспомнили о своей жизни? Не было второй личности? Галлюцинаций, помимо последнего эпизода?

– Нет. Ничего такого, – ответил я, погруженный в свои мысли.

– Сань, как мужик мужику: не кори себя. Психика – тонкая вещь, которую легко сбить. К сожалению, это случилось. Жизнь от этого не остановилась. Что бы там ни привиделось, ты пытался защитить семью, и они это видели. Конечно, они пока в шоке, но скоро это пройдет. Все наладится.