Перси Джексон и последний олимпиец

Медленно толпа с ужина потекла наружу. Некоторые пошли на костер на спевку. Другие пошли спать. Я сидел за столом Посейдона в одиночестве и смотрел на лунный свет над проливом Лонг Айленд. Я мог видеть Гроувера и Можжевелочку на пляже держащимися за руки и разговаривающими. Эта картина была очень мирной.

– Эй.
– Аннабет скользнула на скамейку рядом со мной.
– С днем рождения.

Она держала большой праздничный торт с голубой глазурью.

Я уставился на нее.

– Что?

– Восемнадцатое августа, - сказала она.
– Твой день рождения, ведь так?

Я остолбенел. Это даже не приходило мне в голову, но она была права - именно этим утром я сделал свой выбор, отдав Луке нож. Пророчество осуществилось точно по расписанию, и я даже не задумался о том, что это был мой день рождения.

– Загадай желание, - сказала она.

– Ты сама испекла его?
– спросил я.

– Тайсон помог.

– Это объясняет, почему он выглядит как шоколадный кирпич, - сказал я, - покрытый большим слоем голубого цемента.

Аннабет рассмеялась

Я на секунду задумался, а затем задул свечи.

Мы разрезали торт напополам и поделили, кушая его руками. Аннабет сидела рядом со мной, и мы смотрели на океан. Сверчки и монстры шумели в лесу, но в остальном было тихо.

– Ты спас мир, - сказала она.

– Мы спасли мир.

– И Рэйчел стала новым Оракулом, это значит что она не будет ни с кем встречаться.

– Ты не выглядишь разочарованной, - заметил я.

Аннабет пожала плечами.

– Ой, мне все равно.

– Угу.

Она подняла брови.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Рыбьи мозги?

– Ты, пожалуй, побьешь меня.

– Ты знаешь, что я побью тебя.

Я отряхнул торт с рук.

– Когда я был на реке Стикс, чтобы стать неуязвимым... Нико сказал, что я должен сосредоточится на одной вещи, которая удерживает меня в этом мире, и из-за которой я захотел остаться смертным.

Аннабет смотрела на горизонт.

– Да?

– Потом там, на Олимпе, - сказал я.
– когда они хотели сделать меня богом и все такое, я продолжал думать...

– О, ты хотел этого.

– Ну может немного. Но я не стал, потому что я думал - я не хочу чтобы вещи оставались такими навсегда, потому что всегда можно стремиться к лучшему. И я думал...
– Мое горло сильно пересохло.

– О ком-то особенном?
– спросила Аннабет, ее голос был мягким.

Я оглянулся и увидел, что она пытается не улыбаться.

– Ты смеешься надо мной, - пожаловался я.

– Нет!

– Ты не стараешься облегчить мне задачу.

Затем она действительно рассмеялась и обвила руки вокруг моей шеи.

– Я никогда не буду делать твою жизнь проще, Рыбьи Мозги. Привыкай к этому.

Когда она поцеловала меня, я почувствовал, что мой мозг расплавился и растекся по всему телу.

Я бы мог стоять там вечно, если бы не голос позади нас, пробурчавший.

– Ну, давно пора.

Неожиданно павильон наполнился светом факелов и обитателями лагеря. Кларисса была впереди, когда ее соглядатаи поймали нас и посадили на плечи.

– О, прекратите!
– жаловался я.
– Здесь что, совсем нет частной жизни?

– Голубкам надо остыть, - сказала Кларисса с ликованием.

– Озеро с каноэ!
– закричал Коннор Стоул.

С огромным воодушевлением они понесли нас к подножию холма, достаточно близко, чтобы мы держались за руки. Аннабет смеялась и я тоже не мог сдержать смех, несмотря на то, что мое лицо было полностью красным.

Мы держались за руки до того момента, когда они сбросили нас в воду.

После того я последний раз рассмеялся и сделал воздушный пузырь на дне озера. Наши друзья ждали, когда мы вылезем, но - эй, когда ты сын Посейдона, тебе можно не торопиться

И это определенно был лучший подводный поцелуй всех времен.

Глава 23

Мы говорим "прощай". В своем роде.

Этим летом лагерь разъезжался позднее. Это продолжалось на две недели больше, прямо перед началом нового учебного года, и, должен признать, это были лучшие две недели в моей жизни.

Разумеется, Аннабет убила бы меня, если бы я сказал что-нибудь другое, но там тоже происходило много замечательных вещей. Гровер взял руководство над всеми сатирами-искателями и рассылал их по всему миру, чтобы найти непризнанных полукровок. Боги все так же держали свое обещание. Новые полубоги неожиданно всплывали во многих местах - не только в Америке, но также и во многих других странах.

– Мы едва справляемся, - признался Гровер однажды вечером, когда мы отдыхали перед озером.
– Нам будет необходимо увеличить расходы на путешествия, и я смогу использовать на сто сатиров больше.

– Да, но те сатиры, которые у тебя есть, работают не покладая рук, - сказал я.
– Думаю, они тебя боятся.

Гровер покраснел.

– Это глупо. Я не страшный.

– Ты повелитель Дикой Природы, чувак. Избранник Пана. Члена Совета...

– Прекрати!
– запротестовал Гровер.
– Ты такой же несносный, как Можевелловка. Мне кажется, что в следующий раз она выдвинет мою кандидатуру на пост президента.

Он прожевал банку, пока мы смотрели через водоем на ряд новых строящихся домиков.

Нико распоряжался какими-то зомби-строителями, работающими над домиком Аида. Несмотря на то, что он все еще был единственным ребенком в нем, домик обещал быть действительно стильным - толстые стены из обсидиана с черепами над дверьми, и фонари, которые горели зеленым огнем круглые сутки. Рядом находились кабинки Ириды, Немезиды, Гекаты и других богов, которых я не распознал. Каждый день на чертежи добавлялись новые дома. Дела шли так хорошо, что Аннабет и Хирон подумывали о том, чтобы добавить новое крыло домиков, дабы им точно хватило комнат.

Толпа в домике Гермеса теперь поередела, потому что большая часть непризнанных детей получила знаки от своих божественных родителей. Это происходило почти что каждую ночь, и каждую ночь еще больше полубогов пересекало защитную границу вместе с сатирами-проводниками, обычно их преследовали какие-нибудь мерзкие монстры, но добирались почти все.

– Следующее лето обещает быть другим, - сказал я.
– По подсчетам Хирона, количество ребят в лагере увеличится в два раза.

– Да, - согласился Гровер, - но это все равно останется старым добрым лагерем.