Перстень для Избранной
Шрифт:
— Однако надо куда-то идти, людей искать. Есть же здесь люди? — вот тут Вера призадумалась. Природа, эта чудесная местность вокруг, похоже, не знали руки человеческой. Вот не видела девушка плодов, равно как и отходов, от обычной деятельности человека. Да и никаких плодов не видела. Трава, целое море трав и луговых цветов расстилалось вокруг, чуть не до самого горизонта.
А кушать вот хотелось, и хотелось страшно. Ну, еще бы. Такие пертурбации тело бедное пережило. Такую встряску получило, да.
Вера кстати вспомнила о своем рюкзачке, и уже целенаправленно
И если бы не перстень, скажем по секрету, то не нашла бы их совсем. А тот, будто желая загладить свою вину, радостным мерцанием показывал девушке путь.
Вера, кстати, даже не задумывалась, почему шла именно туда. Просто на интуитивном уровне понимала, что не зря тот мерцает особенно ярко, когда девушка сворачивает не туда.
Да и трава все-таки кое-где не успела распрямиться полностью. Не привыкшая к таким вот весовым категориям, как у нашей Веры.
— Вот везде есть свои плюсы, во всем и везде, — думала Вера, пробираясь, ведомая перстнем, сквозь высоченную траву, уже далеко не такую влажную, а подсушенную солнцем.
И трава эта пахла сенокосом, о существовании которого девушка вдруг неожиданно вспомнила. Жаркий летний день. Пахнет цветущей липой. Жужжат пчелы, так умиротворяюще, а Вера, малышка совсем, сидит на одеяльце под этой самой липой.
Рядом, на простом байковом розовом одеяльце лежит игрушка. Это лошадка, любовно сделанная руками батюшки. Отполированная специальными твердыми бумажками и покрытая лаком. Вкусно так пахнет!
И лошадка та как живая прямо.
Правда, у батюшки в конюшнях Вера по малолетству не бывала, но видеть лошадок видела, когда тех выводили в специальный такой дворик, чтобы те побегали
Ох и любила девочка смотреть, как они, застоявшиеся в денниках, били копытами, ржали звонко и радостно, галопируя по кругу.
А Веруша смотрела на них, и еще тогда, в таком-то малом возрасте, думала:
— Они ведь на травку хотят… И далеко, далеко ускакать…
Девушка шла, и удивлялась собственным проснувшимся воспоминаниям.
— Надо же! Что вспомнилось… За все тридцать восемь лет первый раз, — подумала Вера, поражаясь глубине своей памяти, и вполне обоснованно предполагая, что там хранится еще немало удивительного.
Вот так, следуя перстню и собственным пропадающим на глазах следам, девушка дошла до места своего прибытия в этот мир.
Мы ведь с вами уже давно поняли, что никакая это не кома, а самый настоящий другой мир, в который её доставил перстень, тот самый камень-поисковичок, верно?
На траве, которая так и пыталась подняться, так и пыталась вылезти под живительные солнечные лучи, что ей удавалось с великим трудом, уже почти висела Верина красная аляска, а по сторонам валялись любимые замшевые сапожки.
— А где же рюкзак? — задумчиво сказала девушка, переворошив
всю траву окрест.Рюкзака не было.
Ее чудесного рюкзачка а-ла дамская сумочка, бордового цвета, с множеством кармашков. И в одном из них, Вера прекрасно это помнила, должен был лежать ее нз. Необходимый запас представлял собой молочную шоколадку “Аленка”, до которых Вера была великая охотница.
— Фи, — скажете вы, — какая-то там “Аленка”, то ли дело шоколад “Бабаевский” горький. Вот он реально дает энергию.
А вот Вера бы с вами не согласилась. Ей именно эта, обычная и незамысловатая “Аленка” подходила куда как хорошо.
Однако нет рюкзачка, нет и “Аленки”, увы и ах.
Однако девушка прекрасно помнила, что рюкзачок был у нее за спиной все то время, когда они с Петровичем шли к его заглохшей машине, надеясь поймать попутку.
И даже когда перстень вдруг засиял совершенно нестерпимым светом, и Веру потянуло, и в конце концов, затянуло невесть куда, в безмолвное и черное ничто…
— О господи…. Мамочка… Господи!!! — Веру как током дернуло, и девушка вспомнила все.
— Мы же не дошли до машины… Нет… Как раз мимо дома старого того, барского, проходили… — обалдело подумала девушка, и села прямо там, где стояла.
– Прямо вот “Вспомнить все”…- промямлила она, — Вот и я вспомнила все. Мамочки-и…
— Ах ты ж подарочек драгоценный! Да что б я тебя и не видела никогда-а… — тут наша Вера разрыдалась, как не рыдала даже тогда, когда Колька от нее ушел.
— Ну, не дурочка ли я-а? Нацепила на палец, поехала в этот Орел. Двадцать лет не была, и еще бы столько его не видеть!
— Это что же, я и правда в другом мире?! Ой божечки… –
Вот попала, так попала, — завывала, раскачиваясь, сидя в высоченной траве, Вера.
— Свети-ик… Отче-от…
Тут отчетливое понимание, того, что ни Светика, ни отчёта она в ближайшее время не увидит, накрыло девушку с головой.
И в страшном сне такое ей не могло бы привидится. Она уткнулась лицом в колени, закрыв глаза руками, и повалилась на бок, поджав колени к груди.
В бок тут же воткнулось что-то твёрдое, вызвав уже натуральный плач.
— Да что ж такое… Мало того, что угораздило в другой мир попасть, так еще и травму чуть не получила, — сквозь слезы проговорила Вера, и, нащупав это “что-то”, отшвырнула в сторону.
Только через минуту-другую до девушки дошло, что это твердое было таким знакомым по очертаниям, и она, все еще в слезах, села. Заставила себя подняться и опять шарить в этой высоченной траве.
Вера поняла, что забросила невесть куда не какой-то там камень, как можно было предположить, а нечто весьма похожее на любимый рюкзачок, в котором лежала зарядка, которая и впилась ей в бок.
По мере того, как ее внимание сосредотачивалось на поисках совершенно необходимой вещи, слезы из глаз течь перестали, и Вера, отрешившись от тревожащих мыслей, внимательнейшим образом стала высматривать выброшенную вещь.