Первая академия. Том 3

Следующая неделя была полна событий. Мы с приятелями всё же сходили в «Парадиз» — большой шумный ресторан с живой музыкой и заоблачными ценниками. Потом меня наградил ректор за первое место в состязаниях, и я получил две тысячи рублей в дополнение к государственному призу.

А ещё мы встретились с Тамарой и провели вместе ночь у меня в квартире — уже раз десятый, наверное, за последние полгода. Тамара очень волновалась, смогу ли я справиться с Шереметевым — замучился её успокаивать. Поэтому и Лизе с Машей не стал звонить и рассказывать. Мне и Тамариных соплей хватило, ещё чьих-то причитаний я уже не выдержал бы.

Но все эти события шли фоном. Мои мысли крутились, главным образом, вокруг грядущего поединка, и всё свободное время я отрабатывая атакующие и защитные заклинания. Семестр только начинался, экзамены были ещё далеко, как и подготовка к ним, а потому после лекций я заскакивал домой, быстро перекусывал и бежал на полигон, где мог проторчать до самой ночи.

И вот как-то раз, спустя неделю после моей встречи с Шереметевым, ректор снова вызвал меня к себе в кабинет и объявил, что они с Безбородко обо всём договорились. Поединок был намечен на субботу. Мне оставалось на подготовку всего два дня.

А на следующий день вечером позвонил Пётр Оболенский собственной персоной.

— Ну, Алексей, всё готово. Спокойно выходите в субботу на поединок и ни о чём не переживайте.

— Что готово, Пётр Петрович? — спросил я. — Мне сделали новые документы?

— И это тоже. Ещё раз говорю, ни о чём не волнуйтесь, мы готовы к любом развитию событий. Вяземский заверил, что будет всячески вам содействовать. А сейчас, прошу прощения, но не могу долго говорить. Надеюсь, скоро увижу вас целым и невредимым.

Волноваться, и правда, не имело смысла. Силы у меня было больше, чем у любого пятирангового одарённого, а боевые техники я освоил на очень высоком уровне. Мог легко перемещаться пространственными рывками и моментально создавать слабые «астры» и простые шары огня. Формировать мощные снаряды, естественно, приходилось дольше, но я наловчился делать это во время перемещений.

Поскольку у Шереметева была стихия земли, то сражаться с ним следовало прежде всего взрывными снарядами. Обычный огонь камню не повредит, а вот «астры» защиту земельщикам ломали очень даже неплохо.

Неплохо работали и «копья» — огненные сгустки вытянутой формы, обладающие сильным ударным эффектом. Я такими легко проламывал бетонные плиты. Магическая броня земельщика пятого ранга, конечно, покрепче будет, но и её можно проковырять, если долго долбить.

Ещё один приём, который я отработал за полгода — это усиленная струя пламени с кумулятивным эффектом. Такая тоже могла пробить бетонную плиту. Ну и, конечно же, не стоило забывать и про огненные импульсы, вложенные в удары руками и ногами. Под моими кулаками и так камни крошились, а огненный импульс давал дополнительную взрывную мощь.

Этим набором приёмов я и ограничился. Не было смысла изучать много заклинаний, лучше научиться обращаться с четырьмя-пятью, отточив их до совершенства и отработав все возможные связки. В бою чем проще заклинание, тем оно эффективнее. Это не фокусы на состязаниях показывать, в поединке всё иначе.

В общем, в своей победе я почти не сомневался. А вот что случится потом — большой вопрос. Я не хотел скрываться и жить в бегах, но иного выходя, кажется, не было.

Дуэль мы собирались устроить на том же самом месте, где полтора года назад я сражался с Огинским. Сейчас поляна была укутана толстым снежным одеялом, но огневики специально для поединка выжгли в центре большую круглую площадку, полностью растопив снег.

Приехал я рано утром вместе с Вяземским и кучей стражи. Меня сопровождали восемь машин, набитые эфирниками и одарёнными. Эта компания должна была стать гарантом того, что поединок пройдёт честно.

Со Святославом тоже прибыло много людей. На дороге перед поляной собрался целый автопарк. Сам Шереметев приехал на новеньком чёрном лимузине с округлыми формами, которые к тридцать пятому году всё больше набирали популярность в автомобильном дизайне.

Святослав Шереметев и его начальник тайной канцелярии Безбородко стояли на расчищенной площадке и о чём-то беседовали.

Мы с Вяземским вышли из машин.

— Не буду вам ничего говорить по поводу дуэли, — сказал ректор. — Вы лучше меня знаете, что делать. Для вас это не первый поединок, а я уже, признаться, давно не дрался по-настоящему. Мы с моей стражей останемся здесь и будем обеспечивать безопасность, а вы делайте, что должно.

— Орлов сдержит слово? — спросил я. — Не станет вмешиваться?

— Можете не сомневаться. Ему это не надо.

— Понятно. Что ж, уже хорошо… А что с Бельскими? Полицаев ведь может натравить.

— С Бельскими будет отдельный разговор. Даже если придут, я вас им не выдам. В моей академии вы в безопасности. Даю слово дворянина.

Я посмотрел на Шереметев и Безбородко, которые ждали меня в поле.

— Ждут. Пожалуй нам пора.

Вяземский посмотрел на часы:

— Да, не будем задерживаться. Пойдёмте.

Я снял пальто и кинул его на заднее сиденье своей машины. В одном спортивном костюме сразу стало прохладно, но это — лишь до начала поединка. Пламя меня согреет. Мы с ректором зашагали по снегу к большой площадке, чернеющей голой землёй среди белых просторов.

Безбородко ещё раз объявил условия поединка. Предполагалось, что драка будет продолжаться до тех пор, пока один из участников не сдастся. Однако все понимали, что ни я, ни Шереметев не собирались оставлять друг друга в живых. Его целью было — убить меня, моей — убить его. Для этого-то мы и пришли сюда.

Секунданты проверили нас на наличие артефактов (использовать их во время дуэли запрещалось), Шереметев отдал пальто и шляпу Безбородко, оставшись в брюках-галифе, заправленных в военные сапоги, рубашке и вязаном свитере. Секунданты вернулись к машинам, а мы с Шереметевым разошлись по разным сторонам площадки, оказавшись шагах в ста друг от друга.

Сигналом для начала боя стал револьверный выстрел.

Я не торопился атаковать. Сформировал перед собой защитную полусферу и двинулся к противнику. Шереметев же наколдовал множество заострённых булыжников. Они крутились вокруг него и летели в меня пулемётной очередью, врезались в землю, свистели над головой, бились о мой щит. Удары были сильными, я чувствовал напряжение в эфирном поле, но продолжал удерживать полусферу и сближаться с противником.

Но обороной я не ограничивался. Моя левая рука контролировал защитное поле, а над правой ладонью рос взрывной шар с тёмной, насыщенной сердцевиной. И как только я оказался достаточно близко, чтобы не промахнуться, снял защиту и направил шар в противника.