Первое кругосветное плавание

Трудно поверить, но нам везде и всюду твердили, что туземцы съедают своих врагов, убитых в сражении. Очевидно, это так, ибо то, что нам удалось увидеть, подтверждает эти слова. Тупиа, питавший отвращение к подобному обычаю, очень часто спорил с туземцами, но они всегда упорно защищали этот обычай, не допуская и мысли, что поступают плохо. Вполне разумно предположить, что люди, у которых есть этот обычай, очень редко, а может быть, и совсем не щадят побежденных в бою, поэтому они сражаются не на жизнь, а на смерть [175] .

175

По представлениям маори, пленник навсегда лишался той духовной силы (мана), которой от рождения наделен был каждый свободнорожденный человек, поэтому доля пленников была печальной. Воинов, взятых в плен, обращали в вечное рабство. Жизнь раба не охранялась никакими законами или запретами. Естественно, что воины предпочитали плену смерть в бою.

Серьезным доводом, подтверждающим это предположение, являются рассказы людей пролива Королевы Шарлотты, которые говорили нам, что за несколько дней до нашего прибытия они убили и съели людей, приплывших к ним в лодке. Безусловно, все люди, бывшие в лодке, или та часть из них, которая осталась в живых, видя, что им не справиться с превосходящим их численно противником, сдались в плен. Головы этих несчастных туземцы хранили как трофеи. Они притащили нам на показ четыре или пять голов. Одну из них м-р Бенкс купил или, точнее, заставил продать, ибо расставались туземцы с ней крайне неохотно и в дальнейшем ни за какую цену не показывали нам подобных трофеев.

Пища населения не отличается разнообразием: корни папоротника, собачье мясо, рыба, дикая птица – главные ее виды, ибо здесь не разводят ямса, таро и бататов. Местные жители приготовляют пищу так же, как и туземцы островов южных морей: они жарят собак и крупную рыбу в ямах, вырытых в земле; мелкую же рыбу, птицу, моллюсков варят на костре. Корни папоротника нагревают на огне, затем разбивают деревянными молотками на плоском камне, после чего едят, причем туземцы высасывают сок и клейкую массу и выплевывают мочковатую часть. Папоротники очень похожи (а быть может, они того же вида) на наши горные разновидности.

Туземцы ловят рыбу неводом или на крючок с леской, но в большинстве случаев предпочитают верши, сплетенные искусно и просто, причем к средней части прикрепляют приманку (раковины «морские уши», внутренности рыб и т. п.), а затем вершу с грузилом опускают на дно. Через некоторое время туземцы осторожно выбирают ее. Никогда она не бывает пуста, очень часто улов оказывается хорошим. Сети сплетены из вышеупомянутой травы с широкими стеблями, которая обычно предварительно не обрабатывается, разве что листья разделяют на тонкие полосы. Рыболовные крючки туземцы делают из дерева, кости и раковин.

Островитяне проявляют огромную ловкость и мастерство при постройке своих каноэ. Они длинные, узкие и по форме напоминают вельботы Новой Англии. Я думаю, что большие суда строят только ради военных целей, они вмещают от 40 до 80 и даже до 100 воинов. Приведу размеры одного из каноэ, которое мне удалось измерить на берегу в Толаго. Длина его 68 1/2 фута, ширина 5, осадка 3/4 фута, днище острое, клинообразное и составлено из трех кусков дерева, выдолбленных на 2 или 1 1/2 дюйма и крепко скрепленных между собой прочной плетенкой.

Каждый борт состоит из доски длиной в 63 фута, шириной 10–12 дюймов и толщиной 1 1/4 дюйма; они хорошо обработаны и пригнаны к днищу. Поперек каноэ имеется несколько банок, прикрепленных к шкафуту. Носовое украшение выступает вперед на 5–6 футов, высота его 4 1/2 фута. Высота кормового украшения 14 футов, ширина около 2 футов, толщина около 1 1/2 дюйма, оно закрепляется на корме каноэ, как старн-пост на киле корабля. Резьба украшает нос, корму борта и, на мой взгляд, хороша по замыслу и выполнению. Все суда построены по одному образцу и отличаются лишь размерами; некоторые в длину достигают 20 футов.

Маленькие каноэ оснащены противовесами, каковые, однако, встречаются не всегда. Боевые лодки обычно украшены пучками перьев, прикрепленными веревками к носу и корме в качестве дополнительного украшения. Носы каноэ, как и наших кораблей, разнятся по виду, чаще всего им придается форма странной человеческой фигуры с безобразнейшим лицом, огромным языком, который высовывается изо рта, и большими белыми глазами из «морских ушей». Весла маленькие, легкие, хорошо сделаны. Туземцы редко пользуются парусами, по крайней мере, это относится к тем каноэ, которые мы видели. А если паруса и есть, то очень плохие – обычно это плетенка, натянутая между двумя столбами, служащими одновременно мачтами и реями [176] .

176

Как отмечает Биглехол (283, п. 4), Кук преувеличил размеры новозеландских каноэ и резных украшений. Великолепное описание маорийских лодок и ритуала, с которыми связана была их постройка, дает Те Ранги Хироа («Мореплаватели солнечного восхода», М., 1950).

Дома местных жителей скорее рассчитаны на холодную погоду, чем на жару; они низкие, имеют прямоугольную форму. Для постройки используются бревна или небольшие сучья, палки, ветки; стены и крышу плетут из длинной травы. Дверь располагается обычно на одном из концов, и высота ее едва позволяет человеку вползти или выползти из жилища. У самой двери располагается очаг, а над ним или в одной из стен имеется отверстие для дыма. Дома обычно бывают длиной 20–30 футов. Иногда вполовину короче, это зависит от численности семьи. Такие дома есть почти у всех туземцев, хотя они не всегда живут в них, особенно летом, когда предпочитают укрываться в разбросанных там и сям небольших временных лачугах, которые не могут служить достаточным убежищем в плохую погоду.

К орудиям, которыми туземцы строят свои каноэ и дома, относятся тесла, топоры из твердого черного камня и зеленого талька. У них имеются долотья из того же камня, чаще же из человеческих костей. При небольших поделках и резьбе по дереву туземцы, как я полагаю, используют куски яшмы, откалывая их от большой глыбы. Когда обломок притупляется, его выбрасывают и берут новый. Землю пашут и разрыхляют деревянными лопатками (если можно так назвать это орудие).

Это толстые палки, к нижнему концу которых прикрепляется доска; на нее ставят ногу, когда надо вогнать это орудие в почву. Туземцы гордятся своими нефритовыми топориками и не соглашаются расстаться с ними ни за что на свете. Однажды я предложил за орудие из зеленого камня наш самый лучший топорик, добавив к нему еще некоторые вещи, но ничто не могло побудить владельца расстаться со своей собственностью; отсюда я заключил, что хорошие топоры из зеленого камня у них большая редкость [177] .

177

Маори применяли для своих орудий главным образом обсидиан и нефрит; родина обсидиана – восточные области Северного острова, а нефрит добывался на Южном острове. Южные Альпы – главный горный хребет этого острова – сложен «зеленокаменными» метаморфическими породами, по облику сходными со змеевиками и яшмами Южного Урала. Нефрит, яшмы и тальк – типичные породы острова, но, разумеется, из мягкого талька никаких инструментов изготовлять нельзя; зеленым тальком Кук называет нефрит – тот самый зеленый камень (пунаму), которому обязан своим местным наименованием Южный остров (Те Вахи Пунаму). Примитивные орудия для вспашки почвы, которые описывает здесь Кук, маори называли ко. Посредством ко – кола с особой подножкой для упора ноги – земля лишь разрыхлялась, а затем обрабатывалась орудиями, которые условно можно назвать лопатами (местное их название кахеру).

Биглехол (285, п. 1) подчеркивает ценность сообщения Кука о нефритовых топорах; в настоящее время этот вид орудия исчез, уже в XVIII в. он был большой редкостью. Этим объясняется и то обстоятельство, что маори ни за что не желали расстаться с нефритовыми топорами. Изготовлением топоров занимались мастера (тохунга) весьма высокой квалификации. Лезвия этих топоров были четырехгранной формы и прикреплялись к рукоятке тонким шнуром из новозеландского льна.

Как зрелища, так и музыкальные инструменты у них немногочисленны. К последним относятся две или три разновидности труб и маленькая трубочка или свисток [178] . Развлекаются местные жители песнями и танцами, первые довольно мелодичны, но кажутся на слух европейца заунывными. В большинстве случаев туземцы, танцуя, ведут себя как безумные: скачут, стучат ногами, извиваются, принимая самые немыслимые позы; при этом стоит оглушительный шум.

Если во время танца туземцы сидят в каноэ, они начинают на разный манер размахивать веслами и патту-патту. Хотя в пляске принимает участие очень много людей, все их действия удивительно согласованны. Обычно они доводили себя танцем до воинственного экстаза, а затем нападали на нас. Только по их последующему поведению мы могли судить, был ли показным или истинным их боевой пыл в хеиву [179] (так они называют этот танец), который они разыгрывали для нас (в частности, при нашем первом появлении). Выражая свое дружеское расположение, они машут рукой или лоскутом ткани.

178

У маори были деревянные музыкальные трубы разных видов, в частности, так называемые путорино, а также инструменты типа флейты из дерева или человеческих костей.

179

Зрелища и увеселения типа таитянских хеива у маори носили название эхеиеа (у Кука хеиву). В танцах маори достигали высшей степени экстаза, особенно в боевых плясках (перу-перу). Биглехол (285, п. 3) полагает, что в данном случае Кук описывает не перу-перу, а «мирный» танец хака, с которым обычно были связаны приемы дружественных гостей.

Мы не могли установить сколько-нибудь определенным образом, каковы их способы захоронения, нам обычно говорили, что останки зарывают в землю. Если это так, то вся церемония происходит тайно, так как нам ни разу не удалось наблюдать погребения [180] . Оплакивая друга или родственника, они наносят рубцы или царапины на тело, особенно на руки и грудь, при этом остаются глубокие шрамы. Думается, что это имеет символическое значение; туземцы показывают, насколько близок и дорог был умерший. Что касается религии, я полагаю, что этих людей она мало беспокоит. Однако местные жители верят в существование высшего существа, которое они называют Тауней [181] , а также других, второстепенных божеств, но трудно сказать, поклоняются они им или нет.

180

У маори существовали различные погребальные обряды; помимо захоронения в земле, дуплах деревьев и в пещерах, применялась и кремация. Но обряды эти совершались втайне.

181

Имя верховного божества (Тауней) вписано в текст записок рукой Ортона, писца Кука. Очевидно, это бог плодородия Тане. Тане на Новой Зеландии почитался как покровитель охоты, лесных промыслов и строительных работ. Богом моря был Тангароа, богом войны – Ту, богом земли и сельского хозяйства – Ронго. У знати и жрецов был тайный культ бога Ио, создателя всего сущего, божества монотеистического. Но, помимо этого, у каждого племени был свой пантеон богов, порой весьма «специализированных»: боги «расщеплялись» по мере развития маорийского хозяйственного уклада и появления новых отраслей ремесла.