Первопроходец

Крепко пожимаю его руку, глядя в глаза.

— Держи их в узде, — негромко говорю я. — Я тебя знаю, ты справишься.

— Будь осторожен там, — так же тихо отвечает он. — И если с тобой что-нибудь случится, клянусь, я залью их звёзды кровью.

Мы обнимаемся — двое друзей, прошедших сквозь огонь и воду, смерти и предательства, триумфы и поражения. Потерявших соратников, но не сломленных.

Металлическая прохладная банка пива неожиданно ложится мне в руку, и, кивнув, я прячу её в кольцо.

— Когда я найду и прикончу его, отмечу это дело, твоим сомнительным пойлом, лады?

Мечник кивает со слабой улыбкой.

— Это ещё не всё, — отстранившись, поворачиваюсь к Гидеону.

Амиш стоит, сжав кулаки и опустив голову.

— Эй, Мэтт, — зову его мягко. — Подойди сюда.

Гидеон шагает громко шмыгая носом.

— Ты стал настоящим бойцом, шкет. Я горжусь тобой. Теперь твой черёд учить других, как я учил тебя.

— Мне кажется, что я подведу тебя, Егерь, — севшим голосом роняет Гидеон. — Я не такой сильный и уверенный…

— Чушь собачья! — отрезаю я. — В тебе есть всё, что нужно. Просто поверь в себя, как я верю в тебя.

Взлохматив белобрысую шевелюру, обнимаю Пироманта, и на миг мне кажется, что Лёшка здесь, рядом со мной. Смотрит, как раньше.

— А теперь соберись. Стрелкам Гилеада не пристало распускать нюни.

Пиромант шмыгает носом и выпрямляется. В его глазах уже горит решимость.

Вновь обращаюсь к толпе.

— Эйден!

Рыжий веснушчатый парень вздрагивает, услышав своё имя. Неуверенно выходит вперёд.

— Поможешь Гидеону, — киваю я ему. — На вас теперь Соколы. Мэтт — ты главный, Эйден — твой зам. Вдвоём передайте новобранцам всё, чему я научил вас. Вырастите из них настоящих Стрелков Гилеада. Нам позарез нужны толковые бойцы. Вместе вы справитесь.

— Да… Конечно!

Со вздохом шагаю к Деворе. Бледная она смотрит на меня сухими покрасневшими глазами. Явно всё поняла задолго до сегодняшнего объявления. Всю ночь, небось, не спала, продумывая, как бы уговорить меня взять её с собой.

— Бекка, помогай Таю советами, как помогала мне. На тебе также связь с нашими союзниками по альянсу. Следи за ними и если понадобится, втолкуй этим кретинам, что сейчас не время ссориться. Нужно держаться вместе, пока не разберёмся что к чему в этом грёбанном Содружестве. Да и Гарму не давай особо борзеть, а то у него вечно фляга свистит.

— Как скажешь, Егерь, — глухо отзывается она.

И неожиданно порывисто обнимает меня, пряча лицо на груди. Неловко, непривычно. Не в её это стиле.

— Не дай там себя убить, — бурчит она. — Иначе найду и засуну твоё сознание в дрона!

Неловко похлопываю её по спине, чувствуя, как моя рубашка стремительно намокает.

— Вот она, немецкая бесчувственность, — усмехаюсь я. — Побереги её лучше для гостей с других планет.

— Береги себя, Егерь, — уже серьёзнее произносит она. — Ты… нужен всем нам. Не хочу потерять тебя, как потеряла дедушку.

— Не потеряешь, Бекка. Обещаю. И вообще, хватит. А то ведь все решат, что ты экспрессивный и сентиментальный человек, — неуклюже шучу я. — Будут за советами приходить по своей любовной жизни…

Она с шумом отстраняется, сверкая покрасневшими глазами и с силой вбивает мне в ладонь контейнер с домашней едой от бабули Эстер.

Кошусь на Ваалиса. Наш дорогой союзник безмолвно стоит у стены, скрестив руки на груди. Неторопливо киваю ему.

— Пригляди тут за нашими, ладно?

— До тех пор, пока я жив, Десперадос всегда будут друзьями Раздробленных Пульсаров, — степенно кивает пришелец. — Вы можете рассчитывать на нашу помощь. Мой клан в долгу не останется. Не на словах — на деле.

Что ж, Осьминожка слов на ветер не бросает.

С двумя Новами у Земли есть все шансы справиться с большинством угроз.

Прощание с остальными друзьями проходит скомкано, сумбурно.

— Будь осторожен, капитан, — басит Шерхан. — Не лезь на рожон почём зря и всегда планируй пути отхода.

— И возвращайся скорее, — добавляет Соловей. — Без тебя здесь будет совсем тоскливо.

— Обязательно, — с лёгким сердцем вру я.

Если верить Иерофанту, покинув Землю, я больше никогда не смогу на неё ступить. Эту цену готов заплатить хоть в любой момент, лишь бы устранить того, кто в ответе за всё это.

Чуть поодаль вижу Кёртиса — священника, приход которого мы спасли в самом начале всей этой эпопеи.

— Сын мой, да пребудет с тобой Господь до самого конца, — он осеняет меня крестом. — Твоё дело правое. С Богом!

Криво ухмыляюсь. Похоже, Пастырь всё ещё истово уверен, что вера направляет мои пули.

Аминь, отче…

Отстраняюсь и иду дальше. Едва не спотыкаюсь о Ракету. Пушистый пёс смотрит так пронзительно, будто в душу заглядывает.

— Приглядывай тут за всеми, — глажу его по загривку я. — Позаботься о Шелли, а она позаботится о тобе.

Ракета несильно лижет мою ладонь шершавым языком и тихонько скулит.

Легка на помине ко мне подбегает Провидица и, прижавшись, начинает безутешно рыдать.

— Ну всё, хорош сырость разводить, — с теплом в голосе ворчу я, бесцеремонно вытирая её мокрое лицо краем рукава. — Ты уже большая девочка. Должна о Рак… о Пушистике заботиться. Он ведь тоже будет скучать.

Малявка судорожно кивает, размазывая по щекам слёзы вперемешку с соплями.

Бережно глажу Принцессу по волосам и разворачиваюсь к последнему — и самому, пожалуй, сложному члену нашего экипажа. Сразу вижу, как она дрожит. От гнева. Дроккальфар стоит, скрестив руки на груди и сверля меня испепеляющим взглядом. Её серебристые глаза мечут молнии, и мне кажется, ещё немного — и вокруг вспыхнет настоящее пламя. Вся её поза просто вопит: «Только попробуй меня тут бросить, скотина! Я из твоей шкуры коврик сделаю!»

— Драгана, — негромко начинаю я, положив руки ей на плечи. — Послушай…

— Нет, это ты послушай! — шипит она сквозь зубы, как дикая кошка. — Я. Никуда. Тебя. Одного. Не отпущу. Либо вместе — хоть на край вселенной, либо я тебя прямо здесь и сейчас спеленаю по рукам и ногам! Третьего не дано. Однажды я уже потеряла мужа, и второй раз этого не допущу! Слышишь?!

Медленно вздыхаю. От неё ж не отвяжешься. Да и не хочу, если честно.

— Поедешь со мной, — негромко отвечаю я, — но только при одном условии.