Первый человек в Риме. Том 1

Но когда греки дали захватчикам отпор, галлы отступили к северу, унося с собой награбленное. Бренн умер от раны, и его великий план рухнул. В Македонии племена, лишившись вождя, решили перейти Геллеспонт и идти в Малую Азию; там они основали форпост галлов под названием Галатия. Но часть вольков-тектосагов, говорят, захотела вернуться домой в Тулузу вместо того, чтобы переходить Геллеспонт. На большом совете всех племен было решено доверить истосковавшимся по родине волькам сокровища из полусотни разграбленных храмов, включая сокровища Эпира и Дельфов. Вернувшись домой вольки-тектосаги должны были хранить в Тулузе общие трофеи до того дня, когда все племена вернутся в Галлию и потребуют свою долю. Чтобы облегчить себе путь домой, им пришлось все расплавить: громоздкую статую из чистого золота, серебряные урны в пять футов высотой, чаши, тарелки, золотые треножницы, венки из золота и серебра – все пошло в тигли, Наконец, тысяча груженых повозок направилась на Запад через тихие альпийские долины реки Данубий и через несколько лет спустилась к Гарумне и Тулузе.

Сципион слышал эту историю три года назад, когда правил в Испании, и с тех пор мечтал отыскать золото Тулузы, несмотря на то, что его испанский советник утверждал, будто награбленные сокровища – не более, чем миф. Все, кто был в городе вольков-тектосагов клялись, что никакого золота в Тулузе нет, и единственное богатство вольков – полноводная река и плодородные земли. Но Сципион верил в успех. В Тулузе есть золото! Иначе почему он услышал этот рассказ в Испании? И вот он послан вслед за Луцием Кассием в Тулузу – и обнаруживается, что германцы ушли, а город сдался без боя. Фортуна явно покровительствует ему, Сципиону!

Он сбросил доспехи, облачился в тогу с пурпурной каймой и отправился на прогулку по деревенского вида улочкам, заглянул во все уголки и цитадели, побродил по пастбищам и полям, наступающим на окраины города, будто то была Испания, а не Галлия.

Да, в Тулузе было мало галльского – ни друидов, ни типично галльской нелюбви к городской обстановке. Храмы и прилегающие к ним земли походили на исполинские города – живописный парк из искусственных прудов и небольших рек, получающих воду из Гарумны и снова впадающих в нее. Восхитительно!

Ничего не обнаружив за время своих прогулок, Сципион привлек к поискам золота армию.

В лагере царила приподнятая атмосфера охоты за сокровищами, которой увлеклись солдаты, избежавшие необходимости встречаться с врагом в бою и почуявшие близость своей доли в сказочной добыче.

Но найти золото никак не удавалось. В храмах обнаружили несколько бесценных вещиц – но лишь несколько. И никаких слитков! В крепости тоже ничего не было, как Сципион и сам убедился: ничего, кроме оружия, деревянных идолов и сосудов из рога и обожженной глины. Король Копилл жил предельно просто, и под гладкими плитами в залах не оказалось никаких тайных хранилищ.

Сципиона осенило – он приказал солдатам копать в парках вокруг храма. Но все напрасно: ни в одной ямке, даже самой глубокой, не было и следа золота. Золотоискатели обходили холмы с расщепленными на концах ивовыми прутьями, но тщетно: ни один из прутьев не дрогнул, не согнулся, не кольнул в ладонь.

Проверили поля и улицы города – снова ничего. Окрестности все больше и больше напоминали нору гигантского крота, а Сципион все расхаживал и раздумывал, раздумывал и расхаживал.

В Гарумне водилась рыба, в том числе речной лосось и несколько видов карпа, а так как пруды у храмов наполнялись из Гарумны, в них тоже было полно рыбы. Легионерам Сципиона было намного удобнее ловить рыбу в прудах, а не в глубокой реке с быстрым течением, и, пока он предавался размышлениям, солдаты вокруг него ловили мух для наживки и ладили удочки из ивовых прутьев. Глубоко задумавшись, он спустился к самому большому пруду. Остановившись на берегу, он рассеянно наблюдал за игрой света на чешуйках юрких рыбешек, за мерцанием, струящимся от водорослей; все время преображающееся, оно то приближалось, то вновь удалялось. Почти все блики были серебряными, но то и дело какой-нибудь необыкновенный карп, скользнувший мимо него, давал золотой отблеск.

Мысль медленно зрела в его мозгу. И наконец поразила его, словно вулкан извергся в его голове. Он послал за землекопами и приказал им осушить пруды – не слишком трудная работа, к тому же хорошо вознагражденная: на дне этих священных озер, покрытые илом, водорослями и наносными породами – следами прошедших десятилетий, лежало золото Тулузы.

Когда последний слиток был отмыт и занял свое место в числе прочих, Сципион пришел осмотреть выкопанное богатство. И изумился. То, что он не наблюдал, как доставали золото, было одной из его причуд – он жаждал сюрприза. И дождался! Он был просто ослеплен. Перед ним лежало пятьдесят тысяч золотых слитков, весом по пятнадцать фунтов каждый, – всего около пятнадцати тысяч талантов. Еще там было десять тысяч серебряных слитков, каждый весом по двадцать фунтов, – всего три с половиной тысячи талантов серебра. Вольки-тектосаги нашли своим богатствам единственное применение: отлили мельничные жернова из чистого серебра. Раз в месяц они поднимали эти жернова со дна реки, чтобы перемолоть месячный запас муки.

– Допустим, – внезапно сказал он. – А сколько фургонов мы можем выделить для перевозки этого добра в Нарбо?

Вопрос был адресован Марку Фурию: префект фабрум отвечал за поставки продовольствия, перевозку грузов, за технику, снаряжение, фураж и прочее снабжение сражающейся армии.

– Квинт Сервилий, в вещевом обозе тысяча фургонов, лишь около трети пусты. А если в каждый фургон поместить по тридцать пять талантов – в самый раз, чтобы лошади свезли поклажу – то нам понадобится около трехсот пятидесяти фургонов для серебра и четыреста пятьдесят для золота, – сказал Марк Фурий.

Он не принадлежал к древнему знаменитому роду Фуриев. Его прадед был рабом Фурия, а сам он стал и клиентом, и банкиром Сципиона.

– Тогда я предлагаю сначала переправить серебро на корабле, в ста пятидесяти фургонах, выгрузить его в Нарбо, а фургоны вернуть в Тулузу для перевозки золота, – сказал Сципион. – Тем временем солдаты разгрузят еще сотню фургонов. Так что у нас их будет достаточно, чтобы сразу вывезти золото.

К концу квинтилия груз серебра достиг побережья, фургоны были разгружены и отправлены назад в Тулузу за золотом. За это время Сципион, как и обещал, нашел еще сто фургонов.

Пока шла погрузка золота, Сципион, как во сне переходил от одного штабеля слитков к другому, не в силах удержаться и не погладить их. Он о чем-то глубоко задумался и вздохнул.

– Тебе надо бы поехать с золотом, Марк Фурий, – сказал он наконец. – Кто-нибудь должен остаться с ним в Нарбо, пока последний слиток не погрузят на борт последнего корабля.

Он обернулся и обратился к свободному греку Си-асу:

– Серебро, надеюсь, уже на пути в Рим?

– Нет, Квинт Сервилий, – спокойно ответил Биас.

– Корабли, на которых в начале года перевозились тяжелые грузы, рассохлись. Я смог снарядить всего дюжину, и думаю, разумнее приберечь их для золота. Серебро – под надежной охраной, в полной безопасности. Мне кажется, что чем скорее мы отправим золото в Рим, тем лучше. Как только прибавится пригодных кораблей, я займу их золотом.

– А нельзя ли отправить серебро в Рим по суше?

– предложил Сципион.

– Даже учитывая риск кораблекрушения, Квинт Сервилий, я скорее вверил бы все золото и серебро морю, все до единого слитка, – ответил Марк Фурий.

– Дорога по суше слишком опасна из-за альпийских племен.

– Да, ты совершенно прав, – согласился Сципион. – Даже не верится: мы отправляем в Рим золота и серебра больше, чем есть сейчас во всех римских сокровищницах!

– Так и есть, Квинт Сервилий, – сказал Марк Фурий. – Это настоящее чудо!

В середине секстилия золото в четыреста пятидесяти фургонах отправили из Тулузы. Его сопровождала всего одна когорта легионеров – ведь римская дорога проходила через цивилизованную страну, где давно уже не видели руки, занесенной в гневе. К тому же агенты Сципиона сообщали, что король Копилл со своим войском все еще в Бурдигале: надеется, что Сципион рискнет пойти той же дорогой, что и Луций Кассий перед смертью.