Первый после бога
Шрифт:
– Конечно, торговля не признает наций и границ, а одну лишь выгоду. Но, дон Шелтон, что бы вы ни привезли, вам не удастся распродать свои товары. Скорее всего, их конфискуют вместе с кораблем, а команду отправят на рудники. Мой печальный долг сообщить вам об этом. В лучшем случае вам удастся избежать жестокости испанцев и вы возвратитесь домой, но без всякой прибыли.
– Это в самом деле печальный исход, – произнес Дерек Батлер, пожирая взглядом камни на рукояти шпаги Сармиенто. То были крупные изумруды чистейшей воды, и каждый стоил более тысячи фунтов.
– Неужели флот и воинские отряды испанцев блокировали все побережье? – спросил Шелтон, изображая удивление. – Мы могли бы купить мулов и перевезти товары в более спокойные места, в какой-нибудь город в глубине страны.
– Побережье нельзя блокировать, сеньор капитан, оно тянется на тысячи
34
Алькальд – в Испании и странах Латинской Америки – судья, который также возглавляет полицейскую службу.
35
Сьерра – плоскогорье с окружающими его вершинами, лежащее между двумя горными хребтами Анд.
– Значит ли это, что мы должны повернуть домой? – самым похоронным тоном спросил Мартин.
– Нет, почему же, сеньор… – Сармиенто прищурился. – Страна инков… бывшая их страна… бедна плодородными землями, но богата золотом, серебром и драгоценными камнями. Умный человек знает, где их найти.
– И где же?
– Об этом я хочу побеседовать с сеньором капитаном. Наедине.
– Что ж, – промолвил Шелтон, – я готов. Нам нельзя вернуться без прибыли.
Покинув берег, они направились к хижине капитана. Мореходы, таскавшие к шлюпкам оружие, порох, котлы и прочее корабельное имущество, провожали их любопытными взглядами. Каждый из них замечал блеск золота на груди Сармиенто, отделку его пистолетов и шпаги, брошь с жемчугами, что украшала широкополую шляпу, перстни и тонкой работы кружева. По пути они наткнулись на кузена Руперта, знавшего толк в одежде и драгоценностях. Завистливо покосившись на Сармиенто, тот молча склонил голову и уступил дорогу. «Представитель компании, – шепнул капитан. – Отвечает за грузы». – «Приятный сеньор», – так же шепотом ответил гость.
В хижине их поджидали бутылка рома, кувшин с вином, мед и свежеиспеченные лепешки. От рома Сармиенто отказался. Выпили вина. Оно было терпким и прохладным, – очевидно, кок держал кувшин в ближнем ручье.
– У вас хороший корабль и отличная команда, дон Шелтон, – промолвил метис. – Крепкие бравые молодцы… Корсарам ничем не уступят.
Ожидая продолжения, капитан подпер кулаком подбородок и равнодушно уставился на бутыль с ромом.
– У меня есть к вам предложение. – Сармиенто омочил узкие губы в вине. – Но суть его будет понятнее, если я поведаю о некоторых тайнах и событиях своей жизни. Печальных событиях, видит бог!
Он перекрестился и, вытащив из-за ворота медальон с изображением Девы Марии, поцеловал его.
– Я не охотник до чужих тайн, – произнес Шелтон, все еще не спуская взгляда с бутылки. Его отец говаривал: кто первым проявляет к сделке интерес, тот и проигрывает.
– Простите, сеньор капитан, но без этого не обойтись. – Гость спрятал медальон и прикоснулся к висевшей на шее золотой цепи. – Должно быть, вы заметили, что моя семья богата, весьма богата! Поместья под Ольеросом, Чинчей и Писко, промыслы соли, доходные дома в Лиме… Мой дед Луис был, конечно, мерзавцем, но очень оборотистым! Отец приумножил наши богатства, женился на девушке-полукровке из благородного семейства де Сомоса, округлил свои владения и стал настоящим кабальеро. А я… я вырос в усадьбе в двенадцати лигах от Писко.
– Это мне ничего не говорит, – заметил капитан.
– Писко – город на прибрежной равнине у реки с тем же названием. Отсюда до него более пятисот лиг… Там, сеньор, прошло мое
детство, а после я учился в Лиме. Мог остаться при дворе вице-короля, но вернулся в долину Писко, ибо там жила Соледад.– О! – произнес Шелтон, слегка оживляясь. – Я полагаю, любовная история?
Дон Сармиенто тяжко вздохнул. Лицо его было грустным.
– Я мечтал на ней жениться, но воспротивился ее отец. По его мнению, кровь нашего рода нечиста, и потомок великого инки – не пара для испанской девушки. Старый высокомерный болван! – Кулаки Сармиенто сжались, глаза сверкнули яростью. – Он отдал мою Соледад мужлану, который был старше ее на тридцать лет! Зато дворянин и чистокровный испанец! – Его глаза погасли, и он прошептал: – С той поры, дон Шелтон, я ненавижу испанцев. Они мнят себя избранным народом, а в сущности – люди жестокие и жадные, без чести и совести!
Тут Питеру вспомнились лондонские воротилы, старина Морган и губернаторы Ямайки, покрывавшие морской разбой. Хмыкнув, он сказал:
– Ну, таких и среди моих соплеменников хватает. Но продолжайте, дон Сармиенто! История интересная, и я весь внимание.
– Отец Соледад вскоре умер, и ее муж Хуан де Орельяна сделался хозяином поместья. Я говорил, что их владения граничат с нашими? Нет, кажется, нет… Иногда мы встречались, и он, зная о моей любви к Соледад, грозил мне хлыстом и выкрикивал оскорбления…
– Вы могли решить это дело с помощью шпаги, – заметил Шелтон.
– И стать убийцей мужа Соледад?.. Нет, о нет! Она была бы навсегда потеряна для меня! А я все еще питал надежду… ведь Орельяна был гораздо старше ее… И Господь сократил его дни без моего вмешательства.
Капитан скептически приподнял бровь.
– Каким образом? Сжег молнией? Или сбросил на голову камень?
– Нет, сеньор, все было много прозаичнее. Этой осенью, когда прошел слух о бесчинствах пиратов, в Писко прислали драгун из столицы. Их полковник отправил полсотни всадников вверх по речной долине, и этот отряд встал в индейском селении Канива, как раз между поместьями моим и Орельяны. Командиром у них некий капитан Руис, молодой родич вице-короля… Его с охотой принимали в усадьбах местных энкомьендо [36] . Считали это большой честью.
36
Энкомьендо – в истории испанской колонизации Америки так назывались люди, получавшие от властей землю вместе с индейским населением, над которым они осуществляли опеку (от испанского «encomienda» – поручение). Фактически индейцы становились рабами энкомьендо.
– Энкомьендо – это помещик? – перебил Шелтон. – Я верно понимаю?
– Да, сеньор. Владелец земли и рабов-индейцев, что трудятся на полях. Так вот, Руис побывал в усадьбе Орельяны, ему приглянулась Соледад, и завязалась ссора. Орельяна вызвал его на дуэль и был убит. Теперь женщина, которую я люблю, вдова, и это случилось без моего участия.
– Вам повезло, – заметил капитан.
– Если бы! Соледад не только красива, но и богата, и Руис не оставляет ее без внимания.
– Убейте его и женитесь с чистой совестью, – посоветовал Питер. – Ведь этот Руис не супруг вашей возлюбленной, и вы ничем не провинитесь перед нею.
Лицо де Сармиенто потемнело, он снова стиснул кулаки.
– Я провинюсь перед вице-королем, – глухо пробормотал метис. – Не важно, что дуэль была бы честной, с секундантами и свидетелями… нет, совсем не важно! Важно то, что я – наполовину индеец, сомнительный христианин, а потому должен сидеть тихо, не задевая испанцев… Убить Руиса! Родича вице-короля! Видит бог, с какой радостью я всадил бы шпагу в его сердце! Но в лучшем случае меня повесят, а в худшем – сожгут! Я его пальцем тронуть не смею, не то что убить!
Шелтон хмыкнул и покосился на гостя:
– Хотите, чтобы это сделал я?
Сармиенто не произнес ни слова, и Питер, всматриваясь в его лицо, продолжил:
– То, что вы нашли меня на Мохасе, дело случая. Не думаю, чтобы весть о моем корабле и зимовке на этом острове дошла до Лимы, а тем более до Писко… Зачем же вы сюда явились, кабальеро? Только затем, чтобы поклониться праху предков?
– Нет, – выдохнул метис, – конечно же нет! Я хотел нанять араваков… сотню, полторы сотни воинов… Таков был мой план: араваки уничтожают драгун вместе с Руисом, а я в это время пью кофе в Лиме. Я ни при чем! Трагическая случайность, набег немирных индейцев… И через месяц мы с Соледад обвенчались бы в церкви Писко.