Первый выстрел

Дядя Яша шагнул к Юре, крепко обнял его плечи, поцеловал, прижал к себе.

— Ну и вымахал же ты, с коломенскую версту! — сказал он. — Наполеона не ловишь? Горизонта не ищешь? Зато я, брат, воюю с паршивыми наполеончиками и теперь хорошо знаю, к каким горизонтам надо пробиваться… Ну, слушай команду отца, до свиданья! Может, скоро увидимся.

За Юрой плотно закрыли дверь. Он был оскорблен: его, как маленького, как Оксану, выставляют при таких важных и интересных разговорах взрослых. Нет уж…

Юра вылез через веранду во двор, но приставной лестнице взобрался на чердак и тихонько, как мышь, залег над комнатой родителей. Сто раз ему твердили, что нельзя подслушивать, стыдно. Сам он презирал шакала Табаки за эту дрянную привычку. Но сегодня — дело другое! Дядя Яша в опасности. Юра, конечно, понимает, в чем дело, с какими «наполеончиками» дядя Яша воюет, почему фамилию переменил. Он, Юра, помогал Грише-матросу в горы уйти, немецкие листовки срывал. А дома с ним, как с первоклассником… Та девушка, которую расстреляли, наверно, только года на три старше…

Снизу доносились негромкие голоса, но каждое слово было слышно.

Как понял Юра, дядя Яша бежал из Ялты. Контрразведка производит массовые аресты по всему Крыму — в Севастополе, Ялте, Симферополе… Нашелся, вероятно, какой-то провокатор, предатель. Разгромлены многие подпольные большевистские комитеты. Но сопротивление деникинцам и иностранным интервентам растет. Отряды зеленых захватывают имения, подрывают воинские эшелоны, даже овладевают городами. В Евпатории восстание. Там действует партизанский отряд «Красные каски», он наводит ужас и панику на добровольцев. Деникинцы с ним не справились, вызвали два английских миноносца, но те тоже не могут подавить евпаторийцев. Главный штаб самого Деникина укрылся в Севастополе, под защиту французских и английских кораблей. А контрразведка свирепствует. Напала и на след дяди Яши. Крымский комитет партии предложил ему временно укрыться в тихом месте. Он избрал Судак, безобидный городишко. Но его документы на имя подпоручика Баранова не очень надежны… И он опасается — не увязался ли за ним «хвост» из контрразведки.

Петр Зиновьевич считал, что их дача очень ненадежное место. Напротив — графская вилла, то и дело шныряют офицеры. И еще этот графский Малюта Скуратов — татарин Осман со своей бандой карателей. Осман недоверчиво относится к Сагайдакам, шпионит. Графиня неожиданно прибегает…

Послышался глуховатый голос Никандра Ильича:

— Да, на этой даче ненадежно. Я живу уединенно, в домике, где одна старуха татарка хозяйничает. Отсидитесь у меня, Яков Зиновьевич. Я вне подозрений, не связан, к сожалению, ни с какими комитетами. Вместе и пойдем отсюда, часа через три. Виноградниками, кружным путем.

Дядя Яша согласился, а успокоенный Юра выполз с чердака и отправился досыпать.

2

В гимназии Юра, конечно, ни словом не обмолвился о ночных событиях. Зато со всеми подробностями они со Степаном рассказали Сереже и Коле о двух расстрелянных, выброшенных морем на Капсель. Подошла Лиза, мальчики замолчали. Но потом как-то незаметно и Лиза была посвящена в эту тайну.

— Поклянись, Лиза, что ты никому в твоем доме не расскажешь об этом, пока не увезут тела из пещерки! — строго сказал Сережа.

Лиза вытащила нательный крестик, поцеловала его и, взглянув на друзей блестящими глазами, произнесла:

— Клянусь!

Отец Степана обещал сегодня в ночь или завтра — море уже утихло — на баркасе вывезти тела казненных. У него есть разрешение на ночной лов: несколько богатых семей, которым он доставлял рыбу, выхлопотали это разрешение.

На глаза Лизы то и дело набегали слезы. Она выпытывала все подробности об убитой девушке.

— Совсем молоденькая, чуть старше тебя, — объяснял Степан. — Волосы в одну косу заплетены. Красивая…

Обливаясь слезами, Лиза тихонько спрашивала, будто бы себя саму:

— Как так, за что ее?.. Ведь расстреливают бандитов, зверей-большевиков, папа говорил. А ее за что? И руки ей связали…

На второй перемене Надежда Васильевна заметила, что у Лизы веки красные, нос распух.

— Что с тобой? — спросила она.

— Потеряла по дороге в гимназию любимую брошку, — не задумываясь, ответила Лиза.

Третьим уроком должна быть математика, но Никандр Ильич не пришел, наверное заболел. Класс немного пошумел, потом мальчики развернули огромную карту Европы и столпились вокруг нее. Дело в том, что карта эта уже совсем не годилась. «Великий географ» класса Володя Даулинг, держа в руках карандаш и резинку, пытался навести порядок на карте. Подумайте только! За один год столько новых государств появилось! Всю географию надо переучивать.

Володя объяснял: была огромная Австро-Венгрия, монархия. А теперь от нее осталась маленькая республика Австрия. Зато надо нанести на карту новые государства: Венгрию — раз, Чехословакию — два, Югославию — три.

— А какой народ живет в Югославии? — поинтересовался Коля.

— Это объединенное государство сербов, хорватов, словенцев и черногорцев, — без запинки ответил Володя.

Потом пытались набросать границы других новых государств вокруг Балтийского моря: Польши, Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии. Дело шло плохо, шумели и спорили. Даже Володя не имел представления о границах Венгрии или Польши. Знал только названия столиц.

— Великий раздел мира, великий раздел мира! — прыгая вокруг карты, кричал Буся Финкельштейн.

Франц Гут мрачно стоял в сторонке.

К концу дня гимназия походила на потревоженный улей. Директору сообщили, что ночью контрразведка арестовала Никандра Ильича.

Всюду — по углам, в пустых классах, во дворе — собирались группы и говорили только об аресте. Никандра Ильича любили.

Перепуганный директор ловил учителей, отводил в сторонку и каждому повторял:

— Я говорил, предупреждал его, просил быть осторожнее… Вы ведь тоже можете подтвердить, что я требовал от него прекратить предосудительные разговоры и строго держаться учебной программы… Ах, он на всех нас навлечет несчастье!

После уроков удрученные друзья молча пошли вместе. Увязавшуюся за ними Лизу прогнали.

«А что же с дядей Яшей? Ведь он ночевал у Никандра Ильича…» — взволнованно думал Юра.

— Никандра Ильича надо спасти! — твердо сказал Колька. — Пусть мы погибнем, но его спасем. Понимаете, хлопцы, ведь и ему могут связать руки — и в море!

Ребята свернули с тропинки в кусты и стали обсуждать план спасения учителя.

Дача, занимаемая контрразведкой на берегу моря, окружена трехметровой высоты каменной оградой. А поверху натянуты на железных стойках три ряда колючей проволоки. Арестованных содержат в каменном подвале. Правда, во время революции народ штурмовал и не такие тюрьмы и освобождал заключенных, но ведь сейчас не революция. Вспомнили, как Никандр Ильич рассказывал о штурме Бастилии во время французской революции.

Юра рассуждал: граф Монте-Кристо, простыни… Дикая, необъезженная лошадь, как у Майн Рида.

Коля предложил переодеться в военную форму и войти якобы для смены караула. Юра сказал, что можно прорыть подземный ход из сарая соседней дачи. Или еще лучше: пойти в горы, разыскать Гришу-матроса, и пусть он приведет отряд зеленых с пулеметами. Ведь добровольцев в Судаке мало. Степа предложил привезти охране пять-десять ведер вина, пусть напьются допьяна, заснут, и тогда можно войти в дачу. Все эти предложения были отвергнуты. За солдат их не примут — они еще не взрослые. Подземный ход если и удастся прокопать, то это займет неделю. За это время Никандра Ильича расстреляют. Где Гриша скрывается в горах — никто не знает. Всех на даче не напоишь допьяна, ведь во внутренние помещения не проберешься с вином.