Первый выстрел
Шрифт:
— Не признаешься?
— Нет!
— Тогда я сам буду бить тебя, пока не признаешься!
В следующее мгновение Юра лежал на спине, а на нем верхом сидел Умар и дубасил его кулаками. Юра рванулся, но вырваться не мог. Тогда он укусил Умара. Тот вскочил. И Юра отбежал в угол. Умар снова бросился было к нему, но Юра увернулся. Так ему удалось увернуться еще раз, но потом Умар сшиб его на пол и начал топтать.
Юра никак не ожидал, что из него будут выбивать признание руками Умара. Ах, так! С трудом вскочив, он изо всех сил ударил Умара головой в солнечное сплетение. Умар сразу согнулся
Вбежали солдаты. Они отшвырнули Юру и выволокли Умара.
Юра не в силах был стоять и должен был сесть на пол у стены. Его грудь вздымалась, как у загнанного коня. Из разбитого носа сочилась кровь. Левый глаз закрылся. Но Юра был доволен. Приемы джиу-джитсу пригодились…
Явившийся вскоре солдат повел Юру наверх.
В той же комнате за столом, где раньше сидел Фальстаф, Юра увидел князя. Его огромный нос шевелился.
— Я даже покойников, мой дорогой, могу заставить говорить, — сказал он, устремив на Юру свой единственный глаз. — Поэтому не испытывай моего терпения и отвечай сразу, к кому заезжали в Эльбузлах, кто убил подполковника Брагина, куда девали золото.
Опустив голову и глядя себе под ноги, Юра молчал.
От криков и ругани князь перешел к побоям. Он бил Юру, которого держал солдат, сначала кулаками, потом стеком. Вдруг зазвонил телефон.
— У меня… Нет еще… — доносилось сквозь нахлынувший туман до слуха Юры. — Скажет, клянусь Казбеком!.. Зачем прерывать? Лучше не прерывать!.. Понимаю… Он скоро? Буду ждать.
Бросив трубку на рычаг, князь приказал увести арестованного.
Юра очутился в своей камере. Он был один. Шепча проклятия и угрозы, он прислонился к стене. Затем силы окончательно его покинули. Он сполз на пол и заснул.
Проснулся он от удара в бок. «Вставай, каратели», — послышался ему голос Дуси. Второй удар вернул его к действительности. Яркий свет электрического фонарика слепил, и Юра зажмурил глаза. Ему опять показалось, будто он в Эльбузлах и надо бежать. Он вскочил.
— Этот самый! — послышался голос Гоги Бродского.
Юру охватил ужас, и он стал мысленно всячески ожесточать себя, чтобы как-нибудь держаться.
— В пятую! — раздалась команда.
Солдат взял Юру сзади за шиворот, как щенка, и повел, толкая перед собой. Юра уже не вспоминал героев из прочитанных книг, а только повторял про себя все самое плохое, что он знал о Гоге, разжигая свою злость.
Его ввели в большую комнату. Канцелярский стол и два стула. Посредине — широкая скамья. Яркая лампа под низким потолком.
Князь сел за стол, вынул лист бумаги. С ним рядом стал Гога Бродский.
— Ты сказал, — в голосе Гоги клокотала с трудом сдерживаемая ярость, — что подслушал генерала Слащева и донес на меня партизанам об алуштинском деле… Ты приписал моим людям и мне убийство и ограбление подполковника Брагина?
— Сказал! — Юра уже весь кипел от злости, теперь ему было море по колено.
— Мерзавец! А кто врал мне в Эльбузлах, будто едет из Карасубазара, где был у директора сельскохозяйственного училища, кто врал мне, будто
моя мать вашего коня покупает? Кто убил подпоручика Спотаки и рядового Лютова? Твои друзья-бандиты, которых ты привез!Юра молчал, опустив голову и глядя себе в ноги.
— Знакомая поза! Но у меня ты заговоришь! Яремчук, сними-ка с этого бывшего гимназиста Первой екатеринославской классической гимназии штаны и рубаху.
Юру бросили на скамейку. Кто-то надавил ему на плечи, кто-то сел на ноги.
— Так, — услышал он ненавистный голос Бродского.
Гога громко объявил:
— Молокососов порют нагайками, но я уже знаю твою упрямую хохлацкую натуру… Ты большевистский агент, шпион, подосланный в Судак. — Взяв из рук солдата шомпол, он продолжал: — Я заставлю тебя вспомнить, как ты крал в гимназии винтовки для красных, как ты обманул меня в Эльбузлах, как ты оклеветал меня!
Раздувая ноздри, Гога поднял шомпол над головой и шагнул к скамейке. Юра закрыл глаза, стиснул зубы и решил держаться, как тот запорожец, о котором рассказывал Дмитро Иванович: «Казалы, воно боляче, колы з жывой людыны шкиру знимають, а мени воно неначе комахи кусають». Нет, он не закричит!
Свистнул шомпол. Юре показалось, будто его рассекли пополам. Его тело изо всех сил рванулось кверху. И нечеловеческий вопль вырвался из его груди.
— Ага, запел! — прохрипел Гога.
И второй удар снова швырнул Юру кверху.
— Говори! Будешь говорить? — Гога снова изо всех сил ударил его шомполом.
Кровь из рассеченной кожи залила Юрину спину. Гога отшвырнул шомпол.
— Всыпь ему, Яремчук! А вы, — крикнул он державшим Юру солдатам, — учитесь!
Ненавидя себя за жалобные вопли, мертвея от боли, Юра впился зубами в левую руку и порывисто, шумно задышал носом.
Свистнул шомпол, тело рванулось, но он не крикнул.
На седьмом ударе в комнату вошел Фальстаф и, еще не закрыв за собой дверь, недовольным тоном крикнул:
— Шомполами? Зачем? Прекратить!
— Я приказал! — сказав это, Гога встал, тем самым как бы подчеркивая нежелательность чьего-либо вмешательства. — Продолжай, Яремчук! Высеки искру правды!
— Звонил генерал! Приказал сейчас же выпустить Сагайдака!
— Но это же черт знает что! Мальчишка многое знает! Разведчик бандитов! Клеветник!..
— Не будем преувеличивать… Приказ есть приказ! А мальчишка действительно кое-что знает. В деле об убийстве и ограблении подполковника Брагина появились некоторые пикантные обстоятельства… — Фальстаф сказал это Гоге, любезно улыбаясь. — Но я полагаю, что джентльмен с джентльменом всегда найдут общий язык. А этот мальчишка с его враками не стоит нашего труда… Полезнее его отпустить, этого мальчишку! А то он такого наговорит!
— Арестованного не выпускать! Я сам поговорю с генералом! — крикнул Гога и очень торопливо вышел.
— Жаль! Очень жаль! Еще немного, и он бы заговорил, — отозвался со своего места князь, которому экзекуция явно доставляла удовольствие.
Через минуту вернулся взбешенный Гога.
— Нет, так мы не победим! — выкрикивал он, брызгая слюной. — Я буду жаловаться… А ты… Дуракам счастье! Нашлись сиятельные заступники! Но мы с тобой еще встретимся! Лгун!..