Первый

– Затем, - обрубает он.
– Пять минут тебе.

Сейчас у меня нет сил чтобы ему противостоять. Запал закончился, и мне банально нужно время для восстановления. Наш секс забрал у меня все - силы, эмоции, физические ощущения.

Опустив взгляд, замечаю несчастный браслет. Он по-прежнему мигает, но даже по этому поводу у меня нет никаких эмоций. Просто дикая усталость. Подозреваю, что если я не послушаюсь, то Марат вернется и силой потащит меня к машине. Уж больно решительно он выглядел.

Конечно, за пять минут я не успеваю собраться. Но Бессонов не лютует в этот раз - терпеливо ждет меня в коридоре. Едва мы встречаемся взглядами, как воздух между нами снова начинает вибрировать.

Медленно приближаюсь, пытаясь разгадать, что у него в голове. Однако выражение лица у Марата абсолютно непроницаемо - спокойное и отстраненное. Он кивает в сторону гостиной, в которой мы только что с ним были близки.

– Заходи.

– Зачем?
– спрашиваю, поражаясь тому, как глухо звучит мой голос.

Но вместо ответа мужчина подталкивает меня к двери, отрезая пути к отступлению.

Я замираю рядом с диваном, на котором все и произошло. Точнее, на его подлокотнике. Нервно сглатываю, ощущая фантомные прикосновения к моей коже. Чувство, что Марат заклеймил меня, пометил так, что я просто не смогу забыть, не оставляет.

– Смелее, царевна, - вкрадчиво произносит Марат, вставая у меня за спиной.
– Проходи, присаживайся.

Наверное, будь я в адеквате сейчас, возмутилась бы, может, ответила как-то. Но я опустошена. Поэму То молча прохожу к дивану и присаживаюсь так, чтобы оказаться подальше от Бессонова.

Его, конечно же, это не смущает - он подходит, тем самым давая понять, что мой маневр был бесполезен.

Когда Марат присаживается передо мной на корточки, внутри что-то замирает. Вроде бы я отстранена и спокойна, но его взгляд что-то делает со мной.

Бессонов по-прежнему в той же рубашке и в тех же брюках. Поэтому когда он достает из кармана брелок от моего следящего браслета, я даже не удивляюсь. Получается, все это время он был у него под рукой.

Пристально глядя мне в глаза, он активирует какой-то новый режим - световой сигнал меняет цвет, а затем вдруг гаснет.

Вообще.

Озадаченно смотрю, как Марат расстегивает браслет и вовсе снимает с моей ноги.

– Боишься, что врач тебя осудит?
– задаю вопрос, скорее по привычке, пытаясь дернуть тигра за усы. На самом деле никакого азарта или предвкушения от этого я не испытываю. Моя нервная система все еще не пришла в норму.

Бессонов едва заметно ухмыляется, поднимается и небрежно бросает в ответ:

– Больше нет смысла в этом фарсе.

Он кладет браслет на журнальный столик, а сам отходит к окну, будто давая мне время осознать то, что он сказал.

Я тупо смотрю на пластиковую удавку, которая держала меня эти дни. Мысли сейчас крайне неповоротливые. Внутри происходит перезагрузка, и мозг работает на малой мощности.

Мне требуется достаточно времени, чтоб ухватить слова, которые произнес Марат.

Фарс…

Нет смысла…

– То есть ба-бах не случится?
– отстраненно спрашиваю, чувствуя, что внутри меня начинает зарождаться протест.

Мужчина оборачивается ко мне и коротко кивает.

– И все это время… - я даже не заканчиваю фразу, шумно выдыхая.

– Ну ты и мудак, - добавляю уже куда громче.

– Есть еще что сказать?
– равнодушно уточняет Марат.
– Нет? Тогда поехали.

Он совершенно спокойно направляется к двери, тогда как я начинаю приходить в себя. Но не потому что самочувствие наладилось. Вовсе нет. Меня возвращает к жизни здоровая злость.

– То есть сначала эта хрень, - киваю на столик, - потом намеки про аукцион, - перечисляю, сверля Бессонова злым взглядом.
– Это вообще нормально по-твоему? Я тебе что, собачка дрессированная?!

– Будешь, если захочу, - холодно ухмыляется он.
– Идем, царевна. Узнаем, насколько все печально у тебя в королевстве.

Я едва не задыхаюсь от его пошлых шуточек. И хотя Марат насмехается, глаза у него остаются крайне серьезные.

– Мне к врачу не надо, - отрезаю, уходя в оборону.

– Будешь упрямиться, увезу силой. Подумай, хочешь ли этого. И если продолжишь упрямиться, я восприму это как намек, что тебе нравятся игры пожестче.

Меня бесит то, что я узнала про фальшивый браслет, бесит, что я повелась на намеки про аукцион. Я же ведь почти отцу позвонила! Вот был бы номер, если бы Алина не успела мне рассказать правду.

От моего спокойствия и равнодушия не остается и следа. Медленно поднимаюсь с дивана. Конкретно сейчас я слабее и вряд ли смогу выиграть. Но сила женщины в ее хитрости - так всегда говорит моя мама.

Значит, надо переиграть Бессонова.

Он если и удивлен моим согласием, ничем этого не показывает. Молча следует за мной. На улице мы почему-то садимся совсем не в ту машину, на которой приехали. Марат тихо о чем-то переговаривается с одним из охранником. пока я сижу жду его в автомобиле.

Наконец он садится за руль. Сам. Поворачиваюсь, чтобы высказать ему об этом, но осекаюсь, едва вижу, как Бессонов на меня смотрит.

Словно мы снова в гостиной, когда между нами все искрит и плавится.

Слова застревают в горле, и всю дорогу я смотрю в окно, пытаясь вернуть себе уверенность.

Клинику Марат выбирает если не топовую, то как минимум не дешевую. Я даже не пытаюсь вникать в то, о чем он договаривается в регистратуре. В конце концов пусть платит, если желает.

– Идем, - командует он спустя несколько минут. Но вот у кабинета гинеколога, я решаю взять дело в свои руки.

– Я пойду одна.

– Нет.

– Я не хочу, чтобы ты…

– Я уже все видел, - невозмутимо возражает Маат. Смотрю на него как на идиота.

– Сюда даже мужей не берут, - привожу еще один аргумент.
– А ты мне даже не парень.

На разделяет как минимум метр, но Бессонов мгновенно сокращает дистанцию, и, прижав меня к себе, тихо шепчет:

– Ты, Царевна, теперь моя. Нравится тебе или нет, но теперь ты по моим контролем.

Пытаюсь оттолкнуть его - упираюсь ладонями в его крепкую, накачанную грудь. Однако результат выходит прямо противоположный - Марат прижимается еще ближе, и я чувствую, что у него встает.