Первый

– Теоретически? Брелок, который его отключает, у Бессонова.

– Вот, держи, - говорит она, доставая из кармана плоскую таблетку.
– Оставишь у него дома.

– Что это за штука?

– Если очень просто, то отмычка для системы безопасности. На Бессонова много кто точит зуб, так что как только появится шанс, приедет группа захвата. Его заберут, а тебя выведут и отпустят.

– Звучит как сюжет дешевого боевика, - фыркаю.
– Попроще нельзя как-то? Я вообще-то из-за тебя в это ввязалась.

– Знаю, - кивает Олеся.
– И очень-очень благодарна! Тебе помогут, Вик, обещаю! Ты представляешь… - подруга снова косится на дверь.

– В общем, когда все сорвалось, ко мне пришел главный редактор. Кое-кто узнал о нашем расследовании и тоже заинтересован посадить Бессонова.

– Кто?

– Какая разница, - легкомысленно отмахивается Разина.
– Главное, что у него есть деньги и связи. От тебя требуется только оставить вот это у него дома. А потом тебя выведут с территории.

– А браслет?
– напоминаю подруге.

– Ты же сказала про берлок - забери его, - отвечает Олеся. Подходит ко мне берет, за плечи и добавляет: - Вик, ты большая молодец! Я не знаю как, но то видео, которое ты скинула в облако разворошило осиное гнездо. У Бессонова много связей, и есть те, кто хотят прикрыть его темные делишки.

– И как долго его связи позволят моей легенде быть правдой?
– устало спрашиваю я.
– Мне кажется, он уже узнал, кто я.

Олеся напрягается и неуловимо меняется.

– Как узнал? Мы же…

– Не знаю я!
– уже откровенно психую.
– Бросил какую-то многозначительную фразу, но открыто не говорил. И постоянно вопросы всякие задавал насчет того, как я прошла в клуб. Плюс как-то проболтался, что у него несколько вариантов того, кто меня подослал.

Разина бросает взгляд на часы, мрачнеет.

– Вик, тебе надо уходить. В общем, бери, вот, - вкладывает мне в руку небольшой черный кругляшок.
– Я сама мало что знаю - редактор пообещал, что тебя вытащат. Это было мое условие. Иначе никаким свидетелем я не пойду.

– Но куда я его дену?

Подруга оглядывает меня, а затем, отодвинув лиф платья, вкладывает под него и поправляет.

– Вот, смотри. Не должен потеряться.

Скептически осматриваю себя в зеркало - вроде и правда незаметно. В лифе есть подкладка, так что платье тут более плотное.

– Время, - подгоняет меня Разина и практически выпихивает из туалета.
– Не ложись спать.

– Но когда…

– Скоро, - обещает она.
– Просто дождись.

Меня такое не устраивает, но я поддаюсь и, выйдя коридор, слышу, как щелкает замок на двери. Злюсь, конечно, на Олеську. Разворачиваюсь и иду обратно к залу, но на первом же повороте буквально падаю в чьи-то руки. Высокие каблуки играют злую шутку в этот раз.

Тут же улавливаю знакомый аромат туалетной воды и помимо воли расслабляюсь, понимая, кто меня держит.

– Царевна решила сбежать?
– глухим голосом произносит Бессонов. Запрокидываю голову, ловя его взгляд. На его лице - хищная ухмылка.

– Устала, - вяло огрызаюсь, пытаясь отстраниться, чтобы не утонуть в этом безумии.

– А как же аукцион? Самое интересное впереди, - скалится он. И у меня перед глазами все размывается, а сознание уплывает.

– 12 Вика -

Прихожу в себя не сразу. Первое, что понимаю - я лежу на чем-то удобном. Приоткрываю глаза - обстановка незнакомая. Рядом - молодая темноволосая девушка.

– Привет, - осторожно произносит она.
– Как ты себя чувствуешь?

– Вроде нормально, - отвечаю, пытаясь приподняться и оглядеться - небольшая комната, больше похожая на гостиную, и я довольно удобно разлеглась на диване.
– А ты?

– Меня Алина зовут, - представляется девушка.
– Тебе стало плохо, а мы с Сергеем были рядом.

Я вопросительно смотрю на нее. Я же помню, что меня держал Марат. Он еще что-то про аукцион упомянул, чтоб его!

– А где…

– Марат? Они с Сережей вышли на пару минут - организаторы аукциона что-то там напутали, и…

Стоит ей упомянуть это слово, как я вздрагиваю и начинаю озираться по сторонам. Пожалуй, настал момент икс, когда надо сознаваться. Я все надеялась, что ситуация сама рассосется, но придется сдаваться отцу. Его разочарование я уж как-нибудь переживу, а вот оказаться в качестве живого товара - нет.

– Алина, а у тебя есть телефон?
– перебиваю ее.
– Пока ждем аукцион, хочу позвонить подруге, - добавляю, подозревая, что она вообще-то может быть в сговоре с Бессоновым.

– Да, сейчас, - легко соглашается она.
– Только аукцион, скорее всего, отменится.

– С чего бы это?
– хмыкаю, мысленно подбирая слова для разговора с отцом.

– Да главный меценат вроде не успел приехать, - добродушно отвечает она, продолжая копаться в своей сумочке.
– А он вроде хотел пополнить свою коллекцию картин.

Затем она тормозит и смотрит на меня с улыбкой.

– Но я тебе этого не говорила. Официально, конечно, причина будет другая.

– Картин?
– повторяю за ней.

– Ну да. Обещали выставить ряд картин, которые написаны в довольно редкой технике. Я если честно не очень разбираюсь. А вот предметы древнего искусства хотелось бы посмотреть.

– Погоди, то есть на аукционе должны были выставлять антиквариат?
– уточняю на всякий случай.

Алина озадаченно смотрит на меня, словно я у нее спрашиваю какие-то очевидные вещи.

– Ну, не только. но в целом да. Это же аукцион. Что тут еще может быть?

– О, ты удивишься, - бормочу, усаживаясь поудобнее. А сама тем временем раскладываю по полочкам все фразы Бессонова. Он ведь прямым текстом ничего противозаконного не заявлял. Лишь намеками. Вот гад гадский!

Вспышка злости происходит одновременно с тем, как открывается дверь, и в комнату входит Марат, а следом за ним высокий широкоплечий мужчина в рубашке и брюках. Увидев его, Алина сразу светлеет лицом и улыбается.