Первый

– Охуенная, - доносится до меня сквозь вату. Чувствую еще один поцелуй.
– Отпусти себя.

Его пальцы снова на моем клиторе - умело играют на нем, гладят, надавливают, закручивают спираль возбуждения, поднимая ставки. Грудь тоже не остается без внимания - Марат ласкает ее то едва ощутимо касаясь, то довольно жестко прихватывая сосок, выкручивая или оттягивая его.

И все это время он не двигается, молчаливо дав мне возможность привыкнуть.

Контраст того, что он лишает меня выбора, но при этом действует максимально аккуратно, сводит меня с ума. Мне было бы куда проще его ненавидеть, если бы Марат заставил меня и просто трахнул. Но я вынуждена признать - Бессонов делает все, чтобы мне понравилось.

И черт возьми, так и есть!

Мне нравится чувствовать его, нравится, когда он целует мое плечо, шею, нравится, как проводит языком и как раскрывает пальцами нижние губы, при этом словно бы невзначай задевая изнывающий клитор.

У меня не получается назвать происходящее насилием, потому что я возбуждена не только физически. Я дико, до трясучки хочу этого мужчину, напрочь забыв о том, зачем я здесь, и какова моя цель.

– Двигайся, - шепчу, понимая, что уже на грани, и мне физически необходимо пойти дальше.

Марат не говорит ни слова в ответ - лишь чуть отстраняется, создавая внутри восхитительное чувство наполненности. Смазка делает свое дело - все происходит куда проще, чем мне теоретически казалось.

– Пиздец хочу тебя, - шепчет он.
– Хочу так, что яйца болят. Охуенно узкая, Варвара.

Это имя мгновенно отрезвляет. Я так близка сейчас попросить его назвать меня иначе. Лишь в последний момент успеваю себя удержать.

Нельзя. Нельзя!

Но мысленно я представляю, как Бессонов мог бы позвать меня моим именем. И от этого внутри все вскипает.

Если бы мы встретились при других обстоятельствах…

Привкус горечи не снижает градус возбуждения, напротив - повышает ставки. Понимание, что все это не повторится, делает происходящее особенно острым и желанным. И я сама подаюсь навстречу Марату, хочу максимально прочувствовать. Запомнить. Раствориться.

Я хочу с ним всего.

– Цар-р-ревна, - рычит тот, приподнимаясь, и, взяв меня за бедра, начинает уже откровенно трахать. Мне не с чем сравнивать - опыта у меня кот наплакал. Я только вчера девственности лишилась. Но мне кажется, что это офигенно.

Я действительно кайфую, наслаждаюсь каждым движением внутри моего тела. И даже легкий дискомфорт, едва пробивающийся сквозь возбуждение и похоть, которыми щедро делится со мной Марат, не способен испортить происходящее.

– Хочу, чтобы ты кончила, - хрипит он. Раскрывает меня сильнее, сжимает мои ягодицы до легкой боли. А мне только острее от этого. Руки все еще стянуты ремнем. Я крайне уязвима и раскрыта перед мужчиной. Если бы я была романтичной, нежной девочкой, наверное, я бы посчитала, что это обнажение сделает нас ближе друг к другу, соединит навсегда.

Но я всего лишь отчаянно хватаю каждое мгновение и фиксирую в памяти - как мне хорошо, как мне откровенно кайфово с Бессоновым. Как я хочу большего - хочу всего, что он может мне сейчас дать.

Обжигающий удар по ягодице заставляет вздрогнуть и застонать, не сдерживая эмоций. Марат накрывает меня собой, я вспыхиваю от такой близости и упускаю момент, когда он дергает ремень, и тот легко распускается, словно и не было там хитроумного крепления.

Не успеваю даже задуматься в эту сторону, как Бессонов поднимает меня вверх и, удерживая под грудью одной рукой, ласкает клитор другой. Он резко трахает так, что я практически сразу улетаю, кончая до темных пятен в глазах.

– Моя царевна, - рычит Марат, все резче врезаясь в мое тело, пока я не чувствую даже кончиков пальцев. Полностью расслабляюсь в его сильных руках и совершенно не возражаю, когда меня осторожно укладывают на живот.

Мне кажется, я вся сейчас как желе. Даже момент, когда мужчина покидает мое тело, не фиксирую - просто раз, и он уже лежит рядом со мной. Подгребает меня к себе.

По мне словно прокатились катком - я разобрана на части и пока еще не сложилась обратно.

Чувствую легкий, едва ощутимый поцелуй на виске. Пьяно улыбаюсь. Сил открывать глаза банально нет. И если Марат хочется чего-то там еще - пусть обломится. Конкретно сейчас я могу только лежать и дышать.

Но это же Бессонов! У него будто волшебный эликсир есть - буквально сразу он поднимается и подхватывает меня на руки.

– Да куда ты, - возмущенно соплю, пытаясь отмахнуться от него.

– Мыть твою царскую задницу, - ухмыляется этот гад.

Ловлю себя на том, что уже научилась различать полутона в его голосе. И я уверена - сейчас он улыбается.

– А я, может быть, против, - вяло возражаю.

Но кто меня слушает? Я оказываюсь стоящей в душевой кабинке - прямо напротив Марата, у которого в отличие от меня усталости ни в одном глазу.

– Ты же не думала, что это все?

– 18 Вика -

В этот момент я могу лишь бестолково хлопать глазами.

– Не все?
– кажется, голос мой звучит жалобно. И мне даже не стыдно за такую слабость - он же меня измотал!

Марат между тем прожигает меня таким горячим взглядом, что невозможно остаться равнодушной. Нервно сглатываю и наблюдаю, как он лениво тянется, чтобы включить тропический душ, но при этом не отпускает мой взгляд.

Так и смотрит, смотрит, смотрит.

Словно сожрать хочет.

Теплая вода чуть остужает градус между нами. Ровно до момента, пока Бессонов не делает шаг ко мне пржимаясь так, что низом живот я чувствую его стоящий член.

Молча, так не проронив ни слова, он берет с полки гель для душа и занимается тем, что начинает меня мыть.

Хотя, скорее, это можно описать словом лапать. Мужчина беззастенчиво трогает, проводит пальцами. А у меня ноги до сих пор дрожат, и я едва стою. Хватаюсь за его плечи и молча соглашаюсь на такую вот игру.

– Поможешь?
– хрипло спрашивает, когда я намылена даже в самых интимных местах. И ведь я даже не попыталась возмутиться - просто позволила позаботиться о себе. Пусть и таким вот откровенным способом, после которого я снова возбуждаюсь, конечно же.

Раз уж я приняла правила игры, глупо сейчас идти на попятную. Да и в глазах Марата такая провокация, что я просто не могу сдаться и показать свою слабость.

Учитывая то, в какую позу меня загнул Бессонов, я снова была лишена возможности разглядеть его тело, потрогать. А так сейчас у меня она наконец есть. Он ничего не просит, не подсказывает, позволяя делать все тамой.