Пёрышко

– Богдан, давай я первым пойду?

– Ты больше не дружинник.

– Так возьми меня в дружину.

– Чтобы в другой раз ты самовольно оставил ее, чтобы бросил в трудное время, когда воевода без сознания? Нет тебе доверия больше. 

– Богдан, рассуди по-другому, - он указал рукой в сторону от места, где собирались в путь дружинники. Пришлось отойти с ним.
– Я Ясне помочь хотел, как друг, как человек. И рядом был, когда тебя не было. И неизвестно, вспомнил бы ты о ней, или нет. Неизвестно приехал бы за нею. Если бы не я, половец бы ее еще в деревне...

В груди разрасталась красным кровавым цветком неудержимая ярость. Так, значит? Ради нее дружину оставил? Чтобы быть рядом "как друг"? Лучше бы не говорил этого совсем... Немного отрезвили и не дали наброситься на него только последние слова. О половце, который Ясне угрожал. А может, все-таки, и к лучшему то, что он в деревне остался? А в Муром вернемся, там разберемся, принимать его в дружину или пусть, как знает, живет! Но ударить его все равно хотелось! За то, что на чужое позарился. Нет, не так, за то, что позарился на МОЁ. За то, что положиться на него теперь не смогу никогда. Но в разведке лучше него, на самом деле, нет. 

– Хорошо. Иди, - все же решил его предупредить, хотя был соблазн отправить так.
– Только, Мстислав говорит, какая-то нечисть сегодня в лесу веселиться будет. И не половцы это. Будь готов.

Опустил голову и не уходит почему-то.

– Богдан, прости меня. За все. Мне казалось... я думал, что люблю жену твою. Но вот Любаву встретил и понял, что это за чувство такое... А Ясна, она весь год этот о тебе только... И так мучилась она, что смотреть больно было. Прости.

При словах его на повозку посмотрел, где жена моя сидела. Называл ее так в мыслях своих и сердце замирало. Она о чем-то с Любавой беседовала. Только взгляд мой почувствовав, обернулась. В темноте лица ее не разобрать совсем, но знал я, что на меня смотрит...

– Иди, Милорад и будь осторожен!

Он, бросив несколько слов своей жене, взял одного из наших запасных коней. А когда уже сел на него, Мстислав окликнул и подал ему свой лук. В отличие от меня, дружинники мои рады были тому, что Милорад снова с нами - вон, помнят, что лук для него лучше меча!

Разместил свое маленькое войско так, чтобы повозки с женщинами и Ярополком раненым в центре были, со всех сторон воинами прикрытые. Сам - замыкающим... Братья Жданы по бокам - хорошо, что здесь дорога широка - позволяет. А впереди Мстислава поставил - он ехать уговаривал, пусть он и отдувается! 

***

Бабушка говорила шепотом, что ночь эта страшная будет. Чем страшна она? Ну, темно! Но ведь воины факелы приготовили - много! Впереди, сзади и по бокам освещают дорогу - и не страшно совсем. А может, не страшно мне потому, что Богдан рядом?

Уставшая за день Ладушка спит в повозке, бабушка второй повозкой правит, где Ярополк лежит. Я тоже отдохнуть могла бы, с малышкой рядом прилечь. Да, как же глаза сомкнуть-то, если бабушка о ночи опасной предупредила? 

Стала тихонечко с братьями разговор вести. 

– Скажите мне, почему так вас назвали?

Один из них, (так и не научилась различать!) отвечает, посмеиваясь:

– Ну, я - Ждан, потому что очень отец сына ждал! Три девки до этого мать ему родила! А потом - вот я!
– рассмеялся, на брата факелом указал.
– А он - Неждан! Потому что и года не прошло после рождения моего, а он, вдруг, неожиданно, на свет появился. Мать большая полная баба была - до последнего и не знала, что в тяжести она! Понятно, почему Неждан он?

– Понятно...
– посмотрела в сторону второго брата.
– Неждан, а тебе необидно, что имя такое получил?

– Ну-у, в детстве-то, конечно, перепадало мне, особенно от него - точно так же, факелом, указал в ответ на своего брата.
– Да потом привык, смирился. Ну, и сдачи давать научился. После этого дразнить-то он и прекратил! 

Да-а, имя - оно многое для жизни человеческой значит! Может вот так, как Неждану, навредить!

– А родители-то ваши живы? Сестры?

– Да, живы, конечно, что им сделается?
– теперь уже Неждан отвечал.
– Слышишь, Ясна, звук какой-то вон там в лесу?

Прислушалась - тишина. Где-то вдали за деревьями только огонек мелькнул. Мелькнул и исчез. А может, почудилось мне? 

– Ничего не слышу...

Даже в темноте видела я, как напряглись, сжались братья, как перед броском звери какие! А потом тот, что справа от меня ехал - Неждан, вдруг свернул на коне в лес резко и неожиданно. Мне-то казалось, что там чаща непроходимая, но перед ним деревья, как будто, расступились. 

– Дедушка, останови!
– Я слезла с повозки, Ждан тоже спешился, встал рядом, тут и Волк с сыном подъехали.

– Куда он? Что случилось?

– Ничего не сказал. Хотя перед этим звуки он какие-то слышал... Нужно за ним пойти, - я говорила, а все переглядывались друг с другом. Волк сказал:

– Я ничего не слышал постороннего.

– Я тоже.

– Я тоже не слышала. Но на коне в чаще он же далеко не уедет.

Богдан подъехал:

– Чего остановились?

Дружинники объясняли ему, а я подошла вплотную к кустам и услышала тихие, еле различимые звуки. Как будто, где-то далеко поет кто-то. Женский нежный голос. Тут вдруг Ждан, стоявший рядом , факел отбросил и тоже в кусты ринулся. Изо всех сил ухватила его за руку. 

– Держите, держите его! 

Кто-то успел ухватить, Волк, кажется. Богдан посветил ему в лицо факелом - глаза у Ждана были широко открыты и не моргали от света, не жмурились. И лицо какое-то жуткое было - как из камня высеченное! Видно было, стоит чуть ослабить хватку - вырвется он и уйдет за братом. 

Тут бабушка подбежала. 

– Пение он услышал, не иначе!

– Что за пение такое? Я не слышал ничего!
– Богдан спешился.

– Шутихи женихов зовут. Ты-то и не услышишь его. Только тот услышать может, чье сердце свободно. Только некогда объяснять, нужно второго спасать и быстрее. Если поцелует его шутиха, навсегда с ней останется! 

Богдан с мечом в одной руке и факелом в другой тут же в чащу леса ринулся. А я у Волка меч схватила - и за ним! Никто не остановил. Наверное, не до этого было. Слышала сзади возьню - видимо, Ждан вырваться пытается и бабушкин голос:

– Связывайте его! Да покрепче!

А сама за Богданом шла, он в свете факела хорошо виден был. Скоро он понял, что кто-то следом идет. Да только я так в темноту вглядывалась, что обступала нас со всех сторон, что заметила, что он остановился только тогда, когда в спину его со всего маху врезалась. Сама же от неожиданности вскрикнула.