Песчаная война

Однако по той же логике аборигены, сбившие вертолет, просто обязаны были самым тщательным образом прочесать местность, чтобы точно не оставить малейших следов своего преступления. Проще говоря – предположить, будто имеются еще спасшиеся, и обязательно найти их, тем более что далеко уйти не смог бы даже самый продвинутый спортсмен.

Одна-две пули на каждого легко решают любые проблемы.

Перед вполне определенной и реальной угрозой даже не думалось, что, собственно говоря, делать в том случае, если неожиданно повезет и аборигены уберутся восвояси, посчитав долг исполненным. Без каких-либо припасов, практически даже без воды, с одной винтовкой на шестерых… Тайно далеко не уйдешь, в открытую среди арабов не спрячешься. Даже наличных практически нет, а карточкой жизнь купить намного труднее. Не понимает дикарь подобных наворотов цивилизации.

С другой стороны, помогли бы наличные? Не проще ли прирезать пришельцев, а ценности забрать, не утруждая себя отрабатыванием?

Да что толку размышлять, когда того и гляди послышится шум машины, затем – шаги, и, последним звуком в жизни – безжалостные выстрелы в упор.

В подобной ситуации самый твердолобый атеист с готовностью отрекается от прежних взглядов и готов возносить мольбы любому божеству по отдельности и всем вместе, обещая неведомым доселе хранителям что угодно – от пудовых свеч до перехода к праведному образу жизни, не дожидаясь понедельника.

Губы шевелились, вознося неведомые, зато искренние до предела молитвы некоему высшему существу, по неведомым причинам обязанному принять на себя заботы о безопасности собравшихся в расщелине людей.

Спасло же оно один, нет, уже два раза, и разве столь трудно продолжать в том же духе?

Тем более что каждый из шестерых считал: его жизнь – самая большая ценность в мире.

Обычное, в сущности, заблуждение.

* * *

Подобно многим, Бритни думала не столько словами, сколько эмоциями. Если, конечно, это можно назвать размышлениями. Но слова и логические цепочки требуют иного воспитания и обучения. Человек – дитя определенного социума. Бритни просто не являлась исключением из общего правила.

Помимо вполне понятного ужаса после пережитой катастрофы, в душе девушки-морпеха невольно зародилась неприязнь к товарищам по несчастью.

Они претендовали на воду, которой и была-то всего одна фляга. Помимо того, наверняка на защиту, и вообще были обузой в дальнейшем отчаянном пути к спасению.

Только как бросить случайную компанию? Они ведь увяжутся следом, и отгоняй не отгоняй, все равно будут плестись где-то неподалеку, уже одним присутствием невольно сковывая и порождая дополнительные проблемы.

Хоть возьми и перестреляй всю эту ораву!

Однако, несмотря на вполне понятные чувства, стрелять в своих Бритни пока еще была не способна. Для подобного действа требуется не раздражение, а лишающая остатков разума злость. Так, чтобы кровавая пелена перед глазами, руки, сами вскидывающие «М16», и палец, в упоении нажимающий на курок…

Но откуда злость, когда Бритни едва спаслась и еще толком не отошла от лихорадочного прыжка из чрева вертолета, понимания смертельной опасности для жизни и всего сопутствующего, включая внезапно обмякшее тело сидевшего перед обстрелом рядом Джона, кровь, дикие крики сгоравших людей…

Да и сейчас приходилось сидеть мышкой в норе, с испугом прислушивающейся, не раздадутся ли рядом едва слышимые шаги извечного врага-кота. А в такой ситуации психовать не пристало. Вот превратиться бы в каменную статую, чтобы никто не сумел причинить вреда!..

Кроме раздражения имелось и нечто противоположное. Понимание – одной было бы намного страшнее и труднее. Пусть от прочих людей толку не было и быть не могло, однако даже присутствие рядом кого-то с натяжкой родного, по крайней мере не открытого врага, если не успокаивало – откуда в нынешнем положении покой, – так хоть препятствовало панике.

Одной – страшней. Очень уж вокруг все враждебное и незнакомое, словно действие разворачивается не на земном шарике, а вообще на чужой планете, где каждый встречный норовит убить тебя.

Бритни не раз и не два бросала взгляды на спутников, пытаясь оценить степень их надежности и возможную помощь.

Эх, был бы рядом кто из сослуживцев! Их хотя бы учили выживать в любых условиях, а вот умеют ли что-нибудь недавние пассажиры?

Единственную женщину в компании пассажиров морпех мысленно забраковала сразу. Уже сейчас глотает таблетки – куда же она в таком случае дойдет? И вид у нее явно не спортивный, тут не надо быть особенно умным, чтобы понять: реальных физических нагрузок женщине в жизни не доставалось.

С мужчинами дела обстояли чуть получше. Эти хотя бы выглядели постройнее, вполне возможно, результат занятий спортом.

– И чего это она презерватив на ствол натянула? – тихонько спросил Нелюбин у Погранова. – Эпатаж или намек какой?

– У них винтовки легко отказывают от любой песчинки, вот и натягивают резину в качестве защиты от пыли, – хмыкнул Григорий Яковлевич.

На правах журналиста он поневоле знал кучу разрозненных сведений, с которыми встречался в том или ином репортаже.

– Хоть в чем-то мы впереди, – хмыкнул врач.

– Тихо!

Вдалеке вновь послышался шум машины. На сей раз очень далеко, однако путники невольно притихли и вновь попытались вжаться в нагретый камень.

Мало ли!..

* * *

Тревога оказалась ложной. Звуки так и не приблизились, прочертя неведомый путь достаточно далеко, а новых посторонних шумов больше не было. Что до обычных – так пустыня молчалива и не любит шума.

– Надо выбираться отсюда, – через какое-то время сказал Нелюбин. – День, максимум два, и загнемся здесь без всяких арабов.

В словах врача был определенный резон. Жажда мучила невыносимо, и глотка воды на человека было слишком мало по такой жаре. А единственная фляга была больше чем наполовину пуста, и поневоле приходилось хранить последний запас жидкости в расчете на худшее.

– Нас обязательно будут искать, – протянул Айзек.

– Уже ищут, – хмыкнул Нелюбин. – Хорошо, пока не нашли.

Все поневоле поежились, словно среди господствовавшей жары внезапно потянуло холодным пронизывающим ветром.

– Я не о том. Наши тоже обязательно отправятся на поиски, – пояснил Айзек и посмотрел на Бритни. – Ведь отправятся, да?

– Обязательно, – кивнула мулатка. – Они наверняка уже нас ищут.

Тут никаким сомнениям не было места. Исчезновение военного вертолета однозначно заставит командование приложить силы для выяснения его судьбы.

– Вот видите! – изрек биржевик. – Америка своих не бросает. Уверен: ждать нам осталось недолго.

– Вы представляете район поисков? – возразил Погранов, чисто теоретически сталкивающийся с подобными вещами. – И потом, не забывайте, идет война. То есть будут дополнительные трудности.