Пешки Сдвига

Распорядитель шалмана, в некоторой степени разомлевший от нежной улыбки блондинки, отвернул голову, поискав кого-то взглядом, и повернулся обратно.

– В углу, слева. Старый хрыч с кривым носом, и - двумя пустыми кружками.

Лихо положила на стол ещё одну обойму.

– Через минуту, эти две кружки должны быть полными. Бегом, сладкий мой. Не разочаровывай даму, бывает опасно для здоровья...

Обойма испарилась со стола, и Михеич исчез в плотном табачном облаке, самым магическим образом. Видимо, деловая жилка в нём, забивала все остальные тяги и устремления. В том числе, и тягу к прекрасному полу.

– Ешь, не торопись...
– Сказала Лихо, и Шатун усердно замолотил челюстями, начиная пережёвывать первый кусок мяса.

– Я пойду, потолкую со старожилом...

Она встала, и направилась к указанному Михеичем столику, за которым обретался гомо сапиенс, с физиономией бывалого флибустьера, на старости лет завязавшего с рискованным ремеслом. И, в данный момент с глубочайшим прискорбием - пришедшего к выводу: что последний золотой дублон - является фальшивым. Вследствие чего - непригодным для обмена на благородный напиток.

– Скучаем, уважаемый?
– Лихо гибко присела на свободный стул, тоже оказавшийся колченогим.
– Позвольте скрасить ваше одиночество? Чисто визуально.

– В обмен на что?
– "Бывший флибустьер" посмотрел на неё немного задорным, и пьяненьким взглядом, но не утратившим цепкости и настороженности.
– Имейте в виду, что все военные тайны, я продал ещё позавчера: гнусавому типу, в чёрном макинтоше, и страдающему косоглазием. Так что, если вы по этому делу...

– Если небольшое, но более-менее въедливое освещение вон той личности - это из разряда военных тайн...
– Лихо лёгким кивком определила объект своего интереса.
– То хотелось бы попросить, сделать исключение.

Михеич притащил две кружки, полные пенного напитка, и поставил их на стол, как будто это были сосуды с эликсиром вечной молодости. Заверив, что если дама пожелает ещё чего-либо, то он всегда, везде, и как только - так сразу. Лихо благосклонно улыбнулась, и он отчалил обратно за стойку.

– Ну, так как?
– Блондинка посмотрела туда, где дискуссия четвёрки никак не шла на спад. На Лихо уже никто не обращал внимания, тем более, что её полностью закрывал широкой спиной, какой-то верзила, сидящий за следующим столиком.

Новый знакомец Лиха, посмотрел на неё, потом на кружки. Подцепил одну из них, и сделал большой глоток. Крякнул, и отхлебнул ешё. Поставил кружку на стол.

– Что вы знаете о Мёртвом?
– Блондинка смотрела на него, не отводя взгляда.
– Какие он носит подштанники - мне глубоко начхать. А вот - как давно вы его знаете, и как он здесь появился... Почему у него такое лицо. И почему, он - Мёртвый...

– Вы его знали?
– "Бывший флибустьер" чуть прищурил глаза, и снова сграбастал кружку.
– У вас такой... такой растрёпанный вид; в моральном смысле, конечно же. Такие лица бывают у людей, встретивших своё прошлое, которое изменилось: и совсем не тот направлении, каком бы хотелось...

– Вопросы задаю я.
– Лихо задавила ворохнувшееся внутри состояние.
– Такого словосочетания, как Никита Хлыст - от него слышать не доводилось? Поодиночке, или все вместе...

– Нет.
– Собеседник покачал головой.
– Никогда. Все четыре с половиной года, с тех пор, как я его нашёл. Хлыст, говорите? Подходит, точно...

– Где нашли?

– Да занесла меня нелёгкая в Притчино. Это верст пятьдесят с гаком отсюда. Там я его и нашёл. Еле живого. А внешность у него, что характерно, уже вот такая и была. Как будто он, сам себе, по лютому душевному расстройству: решил пластическую операцию калёным утюжком смастрячить. Да неудачно получилось, как видите... Только тогда она ещё свежая была, как будто только-только закончил. Честно говоря, не думал я - что он выкарабкается. На ладан дышал. Но, видать - ворожит ему кто-то, не самый слабосильный: девять из десяти - точно бы загнулись... А он - выбрался.

– Дальше.

– А дальше, что? Притараканил я его сюда, дня три в чувство приводил: всем, что под рукой было. Хотя было не так уж много... А он не помнит ничего. Совсем. Кто он, что он, куда, откуда, почему, зачем. Хорошо хоть, что штаны перед оправкой, снимать не разучился. Короче - мёртвая зона у него в памяти образовалась...

– Так вот оно как...
– Лихо рассеяно провела рукой по щеке.
– И, как я догадываюсь, до сих пор - кто он, что он, откуда, почему...

– Чистейшая правда.
– Собеседник блондинки завёл глаза к потолку.
– Ни имени, ни родины, ни жизненных приоритетов. Совершеннейшая пустота.

– Так вот оно как...
– Повторила Лихо.
– А почему тогда - Мёртвый?

– А тут две точки зрения имеются. Первая, это потому, что все, кого ему заказывали– долго не зажились. Ни один не уцелел. И стали мертвее мёртвого. Квалифицированно сработанные жмурики, доложу я вам, барышня. Талант у человека, как ни кривись по поводу выбранного ремесла...

– А вторая?

– А вторая... Тут всё ещё грустнее, если вдуматься. Он сам, внутри - неживой. Мёртвый. Не могу сказать, что это такой "пешеход" новой формации: не совсем так. Есть у него чувства, только вот сплошь чёрные. Злость, ярость, какая-то непримиримость - целый букет в мрачных тонах. В лучшем случае, он может быть просто нейтральным. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что всё хорошее в нём, умерло тогда, когда ему изуродовало половину лица. А может быть, он таким и был. Или нет?

– Нет.
– Покачала головой Лихо.
– Не был он таким. Не скажу, что у него нимб вокруг макушки сиял, но вот чего не было - так это того, что у него в душе была только темнота. Я - знаю.

– Ну, если так... Вам виднее.

– Точно... Только вот не легче от этого. Не легче.

– Вы, это...
– "Бывший флибустьер" допил первую кружку.
– На всякий случай предупреждаю. У него бывают... заскоки, что ли?
– когда ему под руку лучше не попадаться. Завалит, и не поймёт, что откуда взялось, и почему вокруг штабель хладных тел образовался. Бросьте, не суйтесь, какая бы там любовь в прошлом не полыхала. Мёртвый он.

Лихо ничего не ответила, глядя в умеренно заплёванный пол. Подняла глаза, поискала взглядом столик, за которым сидел Никита. Там, всё заваривалось круче с каждой секундой. Один из троицы, тот, который был похож на стервятника, что-то говорил Хлысту, вперив в него гипнотизирующий взгляд. Тот иногда что-то отвечал, коротко, резко. Потом собеседник Никиты вдруг схватил его сзади за шею, начиная пригибать вниз, словно хотел уложить его лицом на стол. Хлыст перехватил жилистую руку, и с некоторым усилием, снял её с шеи. Но не отпустил, а неторопливо развернул раскрытой ладонью к себе, и смачно плюнул в неё. Отпустил, бесстрастно продолжая наблюдать, за дальнейшим развитием событий.