Песнь Пророка

– Ну так какой месяц уже… - начала Кордула и поспешно закрыла рот.

Натаниэль побелел, но быстро взял себя в руки, глядя, как непонимающе Гаррет смотрит на гномку. О таком он бы сам не смог догадаться.

– Да около месяца и идем, - кашлянул он, смотря в потолок.
– Сколько там прошло?

– О, да, мы недолго до Киркволла шли, гномочка, ты почти ничего не пропустила, - подхватил Хоук, посчитав, что речь идет об их пути.

– Гномочка, - повторила Кордула и прикрыла глаза.
– В этот раз это звучит почти как комплимент.

Гаррет вспомнил, как в прошлый раз, когда он ее так назвал, она чуть не испепелила его взглядом, и улыбнулся.

– Что это Варрик там делает?
– продолжила гномка, глядя, как тот изгалялся у стойки, размахивая правой рукой.

– Варрик?
– удивился Андерс.
– Уже не плутоватый проныра?

– Да я же в шутку тогда, - смутилась Кордула, опуская глаза.
– Чего это вспоминать…

Она быстро схватила кружку Хоука и начала жадно пить, чтобы избежать дальнейших вопросов.

– Так, внимайте, - объявил вернувшийся Варрик, забираясь на свой стул.
– Все в порядке.

– Информативно, ничего не сказать, - Гаррет поднял кружку, делая глоток за здоровье гнома.
– Хотелось бы немного грязных подробностей.

– Он спит с посудомойкой.

– Да ладно?
– Хоук закашлялся, поперхнувшись элем.

– Да, но суть не в этом, - гном оперся левым локтем о стол, доставая из кармана колоду карт.
– Их действительно двое, вот этот тип - помощник, как я и говорил. Хозяин, Клето, отлучился за мясом. Мы, кстати, последнее доедаем.

– И когда он будет?
– нахмурилась Эсмильда.
– Мы не можем долго ждать.

– Она вошла во вкус, - прошептал Гаррет Андерсу, позабыв о том, что храмовница интересует мага в последнюю очередь.

– Завтра, послезавтра, - Варрик пожал плечами.
– Он ничего конкретного не сказал. Но, если вы спросите меня, я скажу: мы прямо на горячем сидим, прямо на горячем.

– Да, что-то жарко стало, - буквально поняла его Кордула.

Она вновь опустила взгляд, обводя пальцем край кружки. Хоук мог бы поклясться, что она окончательно сменила гнев на милость и теперь заигрывает.

– Жарко?
– неуверенно переспросил гном, раскладывая перед собой карты.

– Да, - кивнула гномка.
– Вот, как ночью было жарко. Ох и закомуристая вышла потасовочка!

– Вот про это можно и распространиться, - разрешил Гаррет.
– Рассказывайте, как вы выкручивались без папочки Хоука.

– Варрик был таким смелым, - брякнула Кордула, вновь не успев прикусить язык. – Ну, это самое… он прямо вообще был хорош. Да… и очень. И вообще… ну так.

Гном улыбнулся, спрятавшись за картами. Наконец-то его все оценили по достоинству, даже такие упертые особы. Он подозревал, что ему сегодня что-нибудь обломится и решил ее не игнорировать. По крайней мере, этим вечером.

…

Эль в последней кружке переливался золотистыми искорками в свете догорающего в лампаде масла. Гаррет положил голову на сложенные перед собой руки, чтобы полюбоваться его блеском, пока остальные доигрывали партию без него. Остальными были Варрик и Натаниэль.

Первой ушла Эсмильда, хотя проигралась подчистую Кордула. Храмовница пожала плечами и сказала, что хотела бы пораньше лечь спать. Завтра мог выдаться тяжелый день, ей бы не помешало побольше отдохнуть. Она также говорила, что ее все еще беспокоит боль в ребрах.

Увидев, как спешно стал собираться из-за стола Хаави, Хоук хмыкнул. Конечно, отдохнут они, дважды. Впрочем, расслабиться не помешало бы ни одной, ни другому. За тот короткий срок, что они путешествовали вместе с Гарретом, они наверняка получили впечатлений больше, чем за всю свою жизнь. Его это радовало.

Следом ушла Кордула. Она никак не аргументировала свой отход, но зато несколько раз останавливалась и поворачивалась, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ней. Но этот кто-нибудь был слишком занят покером, поэтому только отмахивался на толчки Хоука в свое колено под столом и многозначительные кивки в сторону уходящей гномки.

В конце и Андерс сдался. Он выпил свою норму, позволяющую ему добраться до комнаты в вертикальном положении, и проиграл два золотых Гаррета, которые успел незаметно вытащить из его кошелька. Маг посчитал, что выполнил свой долг, и отправился к себе. Его один раз качнуло, но он удержался, остаток лестницы преодолевая, вцепившись в перила одной рукой, второй сжимая кружку с недопитым элем.

Хоук не оглянулся, увлеченный игрой. Он был не против, если бы выиграл Варрик, и совсем честно - страстно желал победы себе, но Натаниэль портил все его планы.

Кто научил аристократа ривейнскому покеру, он не знал. Карты к нему шли самые разные, но благодаря тому, что на его лице не отражалось ни одной эмоции, Хоу то и дело подгребал к себе новые горстки монет.

Гаррет начинал злиться и от этого выдавал себя только больше. В конце концов ему это надоело, и он решил уйти, без выигрыша, но и не проигравшись в пух и прах.

Допив эль, он поднялся и похлопал гнома по плечу, желая ему удачи.

Кроме них в таверне больше никого не осталось. Только помощник хозяина по-прежнему стоял у стойки, лениво протирая чистые кружки. Что казалось странным. Было еще не слишком поздно, солнце едва-едва село. Самое время для уставших работников, собирающихся после тяжелого дня в пивнушке. Конечно, могло статься и так, что они предпочитали заведение подешевле, игнорируя “Локоть заботы”. Хоук не мог сказать, что оно определенно было очень дорогим, хотя цены, что они заламывали за теплую воду, были чудовищными.

Он хотел выйти подышать свежим воздухом, но дверь в таверну почему-то оказалась заперта. Помощник хозяина счел, что они уже вряд ли куда-нибудь соберутся, раз уж сняли здесь комнаты.

Гаррет подозвал к себе типа у стойки. Тот смотрел на него, как на сумасшедшего, гремя связкой ключей. Он попросил постучать, когда нужно будет открыть вновь, и захлопнул дверь прямо за спиной Хоука, едва не придавив хвост Дэггета, неотрывно следующего за хозяином.

– Думаешь, что-то странное, Дэг?
– спросил он у собаки, разминая плечи.
– Эти деревенские боятся, что если не лягут спать до восьми, то к ним постучится серый волк и отгрызет пятки.

Мабари вздохнул. В этом вздохе так и читалось: “Киркволл тебя развратил, Хоук”.

Гаррет отмахнулся, зная, что пес говорит несерьезно.

Опустившись на лавку перед входом в “Локоть заботы”, он вдохнул полной грудью вечерний воздух Мергала. Он мало чем отличался от воздуха таких же провинциальных городков и пах так же призывно.

Свежая трава, истекшая своим горьковатым ароматом в ночи, ледяная вода колодца, звенящая и несущая прохладу, сухая земля, осевшая легкой пылью. И Дэггет тоже. Его макушка пахла медом, а лапы - дорогами, по которым они бродили.