Песнь Пустыни

Даже если мы бросим тех, кто не может подняться, на следующий день к ним присоединяться другие. И другие. И другие. И другие…

Так будет продолжаться до тех пор, пока посреди бескрайней пустыни не останутся только чудовища, способные пожирать других чудовищ.

Оилбх умерла ночью, и её тело, не спрашивая и не говоря ничего, забрала Сюин, чьи запасы человечины начали подходить к концу.

Иво продержался до утра. Он просто уснул и не проснулся.

Тоже пошёл на мясо для пожирательницы.

Никто не возражал.

Никто ничего не говорил.

Люди поднялись и продолжили идти.

И за эти сутки мы проползли от силы десяток километров, заночевав в руинах небольшой деревеньки, в которой нашёлся нормальный колодец и кое-какая растопка.

Каждому требовалась горячая пища и тепло. Суп из конины ещё мог вдохнуть немного жизни в измождённые тела. Наверное.

Когда наши подопечные закончили скудную трапезу и улеглись возле костров, которые почти не согревали их ослабленные тела, я отправился в дозор, ведь наш знакомый никуда не делся – Фотини не раз и не два ощущала его присутствие, причем всё ближе и ближе.

Очень скоро пожиратель сделает свой ход, а значит, я не имею права расслабляться.

– Господин…

Голос Радхи, раздавшийся из-за спины, вывел меня из размышлений и заставил вздрогнуть. Девочка подкралась бесшумно, точно ночная тень, и замерла сбоку от меня, глядя полными страдания глазами снизу вверх.

– Да? – я присел рядом с ней и попытался улыбнуться.

Получилось не очень.

– Я ведь умру, правда?

Эти слова обухом лупанули меня по голове и пришлось приложить изрядные усилия, чтобы выдавить ещё одну – даже более жалкую – улыбку.

– Нет, конечно. Всё будет хорошо. Мы скоро выберемся из Пустоши и наедимся до отвала.

Она слабо улыбнулась. Но не поверила.

Я понял это. Она поняла, что я понял.

– Простите, - слабо улыбнулась девочка. – Я мешаю. Мы все мешаем. Без нас вы вчетвером давно бы уже покинули Великую Пустошь…

Её маленькое тельце сотряс приступ кашля, который всё никак не заканчивался. Наконец, немного придя в себя, Радха добавила:

– Я бы очень хотела посмотреть на Вольный Город. И на другие места…

– Посмотришь, - пообещал я. – Обязательно.

Она слабо улыбнулась и прикрыла глаза, забывшись тяжёлым сном, а я поднялся и двинулся прочь от лагеря.

На душе скребли кошки и хотелось ругаться матом. И ещё врезать кому-нибудь. Сильно-сильно. Так, чтобы кровь и зубы во все стороны!

Волна ярости поднялась из глубины души и мне стоило очень больших трудов хотя бы немного придавить злость, буквально распиравшую меня изнутри. Тело будто горело, я скрипел зубами и едва не выл по-звериному, схватившись за сердце.

– Да что же это такое, - прошептал. – Когда это кончится?

Ощутив слабость в ногах, я упал на колени и со всей силу ударил протезом по земле, от чего тот вошёл в неё едва ли не по локоть. Это чуть-чуть остудило горячую кровь, и я, вытащив руку из дыры, уселся, задрав голову и устремив взгляд в чужие небеса.

Вот ведь вопрос - когда это кончится?

Такой простой и такой сложный. Такой чёткий и такой расплывчатый. Такой понятный и такой неоднозначный.

Когда это кончится? Когда этот ублюдочный мирок перестанет раскрываться всё с новых и новых сторон? Когда он станет хотя бы немного справедливей? Когда дети, женщины и старики получат шанс есть досыта и не подыхать от истощения посреди грёбанной пустыни, битком набитой всякой хтонью?!

Наверное, примерно тогда, когда с небес спустится Санта-Клаус вместе с Зубной Феей, Пасхальным Кроликом и Джеком Фростом.

Хотя нет, последний как раз может заглянуть на огонёк, что есть, то есть. Уж его мифологический прообраз – точно. И вообще, какого рожна я вспоминаю персонажей древнего мультика, а не пытаюсь отыскать выход из жопы, в которую мы все нырнули?

Увы, но на этот вопрос ответ у меня имелся, вот только озвучивать его было страшно.

– Айш-нор, - позвал я архидемона, - есть мысли?

Ответа не ожидал, но мой пернатый компаньон оказался тут как тут – очень уж хорошо он умел читать в людских сердцах – и приземлился на землю рядом.

– Ответ ты знаешь мой, дружок. И сам всё понимаешь. От гибели спаси хоть часть, что делать – угадаешь.

Я тихо выругался.

Не нужно было обладать интеллектом Чарльза Ксавье и его телепатическими способностями, чтобы понимать – пернатый прямо-таки спит и видит, как бы обратить наших подопечных. И я ни секунды не сомневался, что он уже договорился с Фотини о взаимопомощи и поддержке. Не просто же так кровопийца агитировала за превращение бунтовщиков в искажённых.

– И что, мне подойти к Гормлейт с Маллоуном и спросить «Пс, ребята, не хотите немножко договоров с демонами?» - так, что ли?

– А почему б и нет? Тебе кто ж помешает?

– Совесть? – предположил я.

Архидемон нагло расхохотался внутри моей черепной коробки, после чего склонил голову набок и отчётливо выговорил:

– И где ж она была, когда ты убивал и крал у мёртвых? Куда её ты спрятал в эти дни? Ты сам мне утверждал – домой вернуться жаждешь твёрдо. Так в чём проблема ныне? Объясни!

Я скривился.

– Это другое.

– Другое коль, то поясни, - потребовала чёртова птица.

Отвечать было нечего, и я отвернулся.

– Ни слова против не сказать, чего и следовало ждать.

Я выругался.

– Не хочу. Нужно отыскать иной выход.

– Уж нет его. Они умрут все скоро.

Я до боли закусил губу и процедил:

– Не стану подбивать никого к такому. Пусть сами решат, а до тех пор – будем идти.

Сказав это, поднялся и зашагал обратно, провожаемый пристальным взглядом архидемона, который я ощущал всей спиной.

Он был прав, да. Каждое слово мудрого - пусть и не слишком старого по меркам своего народа – существа можно было записывать на листочке, помещать в рамочку и ставить на полочку. Вот только… Вот только об одной мысли о том, что придётся хладнокровно убить половину спасённых, у меня сосало под ложечкой, и хотелось то ли уподобиться опоссуму - бегать и орать, то ли зарыться поглубже и не отсвечивать.

Я вновь проведал Радху, после – Муириса и Сил, эти двое тоже изрядно сдали, но хотя бы пытались идти днём. После нашёл Морвин с Илэром, которые по очереди кормили с ложечки ослабевшего Невина.