Песнь русалки
Шрифт:
— Ты, главное, держись от всяких мест вроде Алой Топи подальше. Опасно там. И тебе, и простому человеку. Не верь их дарам, за все платить придется. Понял меня?
— Понял.
— Милорада! Влас! — Святослав уже осип орать, а плечо ныло от бесчисленных ударов в дверь. Будь он телосложением, как Молчан, может, у него и получилось бы открыть дверь, но деревянные створки стали тяжелыми, как чугун. А засов, сделавшийся гладким от времени, все никак не поддавался. Свят еще раз навалился на засов и, наконец, тот сдвинулся. Дверь распахнулась, и на пороге оказалась Милорада.
Как ни в чем не бывало, девушка улыбнулась.
— Ты куда сбежала? — выпалил Святослав. Та заулыбалась
— Вот твоя княгиня. Только не открывай! Ты не представляешь, каких сил мне стоило ее туда запечатать, — предупредила она. — Давай лучше спрячем ее где-нибудь.
— Ты запечатала ее внутри? — не поверит своим ушам княжич.
— Ну, конечно, — улыбнулась девушка. — Убить же ее мы не можем, как бы ни хотелось.
— Но как ты…?
Милорада только отмахнулась и, забрав ларчик из рук жениха, поставила его на полку с книгами. Затем вернулась к Святу, так и застывшему в дверях, и приникла к нему поцелуем.
— Поверь мне, милый, ты не хочешь этого знать, — сверкнула глазами она. — Теперь надо освободить Долю и Недолю. Княгиня спрятала их веретенца где-то в покоях князя.
И, ухватив Святослава за руку, повела за собой. Юноша перебирал ногами, пытаясь поспевать за бойкой невестой, а в голове вился ворох мыслей, то и дело возвращавшийся к ларчику, который остался в его покоях. То есть, все? Княгиня, сильная колдунья, прожившая больше сотни лет, теперь заперта в коробочке из дерева? Это было так просто, что беспокойство Святослава взлетало до небес. Не могло быть все так хорошо и легко. Но стоило юноше попытаться озвучить свои мысли Милораде, как его язык тут же прилипал к небу. Девушке достаточно было глянуть на него поверх плеча, и все слова растворялись. В глазах Милорады застыло что-то незнакомое, темное, жестокое. И единственным, что Святослав смог выдавить из себя, уже возле отцовых покоев, стало:
— Ты как?
— Все хорошо, свет мой, — отмахнулась Милорада. — А будет только лучше. Сейчас освободим девиц, и сразу свадебку готовить будем, да?
Если еще пару дней назад Свята разозлил бы такой разговор, сейчас, глядя на Милораду, ставшую за несколько минут совершенно чужой, княжич вздохнул с облегчением. Что бы ни случилось, Милорада оставалась собой.
— Да, — кивнул он. — Конечно.
Перед тяжелой резной дверью отцовских покоев Свят запнулся. С самой смерти князя он не входил туда, старался даже не приближаться. Словно не хотел спугнуть воспоминания, продолжавшие жить в его голове. В этот раз появилась новая мысль — уже к вечеру это будут его покои. Его кабинет, резной стол, привезенный византийским послом. Его книги. Становилось не по себе. Что-то изменилось в один миг — резко и бесповоротно, слишком быстро, так что Свят даже не успел осознать перемены, не то, чтобы смириться с ними. Как он их ни ждал, теперь он с ужасом чувствовал, как на его плечи наваливается новый груз ответственности.
— Ну же, — поторопила его Милорада. — Так и будешь тут стоять?
— А где Доля и Недоля? — спросил княжич. Милорада раздраженно повела плечами.
— Спят в покоях княгини. Она их опаивала чем-то. Но скоро они проснутся.
— Ты уверена? Может, им нужна помощь?
— С каких пор ты в ведовстве разбираешься? — сверкнула глазами девушка и, не желая больше терять времени, сама толкнула дверь.
В застоявшийся воздух тут же взвились облака пыли. Ее было так много, что на минуту Свят закашлялся. Ему словно в горло насыпали мелкого песка или муки, а то, что не влезло туда, засыпали в глаза.
— Принимай наследство, — гордо произнесла Милорада, заходя в комнату, как полноправная хозяйка. Она раскинула руки, точно примеряясь к пространству. А вот Святу было не по себе. Он осторожно, лишь бы не потревожить пыль, осматривался, пытаясь найти веретенца, о которых говорили Доля и Недоля.
—
Не вижу их.— Кто же спрячет что-то ценное на видном месте? — ухмыльнулась Милорада.
— Может, она заколдовала их?
— Веретено само из колдовства соткано, его нельзя еще сильнее заколдовать, — покачала головой Милорада. — Думай, княжич. Ты теперь хозяин, тебе их и освобождать.
— Почему мне? — нахмурился юноша.
— Ну как же? — всплеснула руками невеста. — Ты ведь можешь у них тогда попросить все, что тебе угодно будет. Десять урожайных лет для княжества, например. Или чтоб болезни тебя не касались. Но для этого ты сам должен разыскать веретена.
Свят вздохнул и зашел глубже в комнату. Последовал мучительный час поисков. Они переставили все книги и шкатулки, двигали стол, простукивали половицы, но ничего не нашли. Милорада не отчаивалась и изо всех сил подбадривала жениха. То и дело она, будто опомнившись, заговаривала о свадьбе. Рассказывала, как хочет гулянья у костров устроить, как народ повеселить рада будет.
— … Надо будет только кухарок нагнать, чтоб еды точно на всех хватило.
— Зачем? — устало запрокинул голову Святослав. — А как же твоя скатерть-самобранка?
— Ну, это само-то собой. Но ты же не хочешь, чтоб народ только на колдовство полагался. Крестьяне ведь тогда совсем обленятся, — надула губки девушка. Свят нахмурился.
— У этих людей сейчас почти ничего нет. Несколько месяцев потопа убили урожаи и запасы. А ты хочешь заставить их последнее на праздничный стол нести?
— Ну что ты! Они ведь и сами могут захотеть так поступить. Гляди-ка, что это! Тут мы еще не искали.
Она указала на резной узор, вившийся вдоль столешницы. Свят подошел поближе и внимательно всмотрелся. Мелкая резьба складывалась в рисунок — волчья стая, бежавшая через заснеженный лес. Один из волков был до блеска вытерт многочисленными прикосновениями. Свят провел по нему кончиками пальцев, точно проверяя свою догадку, а затем с силой надавил. Застывший в прыжке волк ушел вглубь стола. Раздался щелчок, и столешница приподнялась. Святослав с замирающим сердцем подхватил деревянный край и, почти не прилагая усилий, поднял столешницу, оказавшуюся крышкой тайника.
Внутри оказалось небольшое углубление, в котором мирно лежали два веретена. Святослав выложил их под радостные возгласы Милорады, а сам принялся шарить по тайнику в надежде найти что-нибудь ещё. Письмо, книгу, что-нибудь, что отец мог оставить только для него. Хотя, если Дана уже успела и туда свои руки запустить, наверняка она уже все нашла и убрала, коль ей что-то не понравилось. И всё-таки княжич не сдавался и переворачивал выцветшие потрёпанный страницы и всякий хлам, который отец хранил в тайнике, пока был жив.
Обрывки лент, локон волос, золотистый, как пшеница, расписанный камень, ножичек с рукоятью, инкрустированной речным жемчугом и хрусталем. И ничего для Святослава.
— Что ты ищешь, свет мой? — Милорада осторожно подошла к жениху сзади, обняла его за талию и положила щеку промеж лопаток. Нервное возбуждение, разлившееся по крови юноши, словно угодило в силок этих объятий и затаилось. Притихло. Свят положил ладонь поверх сцепленных в замок рук Милорады и мягко провел кончиками пальцев по бледной коже. А на душе стало горько. Гадко. Последняя надежда, которая ещё пылилась в этих стенах вместе с хламом, обернулась прахом. Свят до этой самой секунды надеялся, что отец, даже будучи на пороге смерти, оставил ему что-нибудь, какую-нибудь подсказку. Но нет, князь Михаил был просто мужчиной, ослеплённым любовью к красивой молодой жене. Он воспитал своего преемника, обеспечил сына знаниями и отошёл в мир иной с чувством полностью выполненного долга. Вот только легче Святу от этого не становилось, сколько бы он ни повторял эту мысль. Ноги подкосились под грузом ответственности и одиночества. Святослав осел на пол, чуть не повалив Милораду.