Песнь шаира или хроники Ахдада

И персиянин сел на одного верблюда, а я сел на другого, и припасы мы разделили между нами, и тронулись в путь.

Верблюды скакали по пустыне быстрым шагом, и от скачки развязался и упал мой пояс.

– Постой!
– сказал я персиянину, - развязался и упал мой пояс, надо вернуться и забрать его.

И персиянин ответил:

– Как я уже говорил, о сын мой, это не простые верблюды, пока ты говорил, мы проскакали уже три месяца пути обычным шагом, а пока говорю я - еще три месяца.

К началу следующего дня мы подъехали к высокой горе, и остановились под нею. И вершина ее поднималась много выше туч и облаков.

– Что это за гора?
– спросил я у персиянина.

– Знай же, о Хасан, эта гора - и есть цель моих стремлений, и на вершине её - то, что нам нужно, и я из за этого привёл тебя с собою, и моё желание исполнится твоей рукою.

И я отчаялся, что буду жив, и сказал старику:

– Ради того, кому мы поклоняемся, и ради той веры, которую мы исповедуем, скажи мне, что это за желание, из за которого ты меня привёл?

И персиянин ответил:

– Искусство алхимии удаётся только с травой, которая растёт в таком месте, где проходят облака и разрываются. Такое место - эта гора, и трава - на её вершине, и когда мы добудем траву, я покажу тебе, что это за искусство.

И я сказал ему со страху:

– Хорошо, о господин!

И персиянин сошёл со своего верблюда и велел сойти мне и, подойдя вплотную, поцеловал меня в голову.

– На вершине горы ты найдешь траву, что превращает медь в золото, но там будет еще кое-что, и ты должен поклясться сейчас страшной клятвой, что выполнишь все, что я скажу, и принесешь мне то, что я скажу, и не обманешь меня ни в чем, и мы будем с тобою равны.

И мне ничего не оставалось, как ответить:

– Внимание и повиновение!

9.

Продолжение рассказа второго узника

"Ассаляму аляйкум уа рахмату Аллах!"

Закончив фардж такими словами, Халифа-рыбак, или Халифа-мудрый (а, как мы помним, вслед за магрибинцем - мир его праху - мы и сами стали называть Халифу так) взял сеть с намерением отправиться к Пруду Дэвов.

Вчерашним днем Халифе улыбнулось счастье в размере утонувшего магрибинца и ста динаров, и сегодня Халифа решил испытать свое везение еще раз.

Подойдя к пруду, Халифа остановился и хотел закинуть сеть, как вдруг к нему приблизился другой магрибинец. Верхом на муле, еще более нарядный, чем тот, что умер. И с ним был седельный мешок, а в мешке две шкатулки, и в каждом кармане по шкатулке.

– Мир тебе, о Халифа, - сказал магрибинец.

– И тебе мир, о господин мой хаджи, - ответил Халифа, а внутри у него все сжалось.

– Приезжал ли к тебе вчера магрибинец верхом на таком же муле, как этот?
– спросил магрибинец.

Халифа-мудрый понял, что сбываются его самые дурные предчувствия, и пришло время держать ответ. И он начал все отрицать.

– Я никого и ничего не видел!
– Халифа боялся, что магрибинец спросит, куда тот поехал, а если Халифа ответит, что он утонул в пруде, магрибинец решит, что это Халифа его утопил.

– О, бедняга!
– воскликнул магрибинец, - это мой брат и он опередил меня.

– Я ничего не знаю!

– Разве ты не связал его и не бросил в пруд, и он не говорил тебе: "Если высунуться мои руки, набрось на меня сеть и вытащи меня поскорее, а если высунуться мои ноги, я буду мертв, а ты возьми мула и отведи его к еврею по имени Шамиа, и он даст тебе сто динаров". И высунулись его ноги, и ты взял мула и отвел его к еврею, и тот дал тебе сто динаров.

– Если ты это знаешь, зачем же ты меня спрашиваешь, тем самым повергая в испуг честных людей?

И магрибинец ответил:

– Я хочу, чтобы ты сделал со мною то же, что сделал с моим братом.

И он вынул шелковый шнурок и сказал Халифе:

– Свяжи меня и брось в пруд, и если со мной случиться то же, что с моими братом, возьми мула, отведи его к еврею и возьми у него сто динаров.

– Подходи!
– обрадовался Халифа.

И магрибинец подошел, и Халифа со всей тщательностью связал его, и толкнул в пруд, испытывая величайшее удовольствие, и тот упал в пруд и погрузился в воду.

Халифа подождал немного, и показались ноги. Тогда халифа воскликнул:

– Он умер! Если захочет Аллах, ко мне будут каждый день приезжать магрибинцы, и я стану их связывать, и они поумирают, пока в Магрибе не останется жителей!

И он взял мула и пошел, и когда еврей увидел его, он сказал:

– И этот тоже умер! Вот воздаяние жадным!

Еврей взял у Халифы мула и отдал ему сто динаров, а Халифа, занятый своими мыслями, спросил:

– Не скажешь ли, почтенный, много ли в Магрибе живет народа?

– Много, - ответил еврей.

– Сколько много?
– настаивал на своем Халифа.

– Тысячи тысяч.

– Спасибо тебе, добрый человек, - сказал Халифа, весьма обрадованный таким поворотом дела. Если каждый день он станет топить по магрибинцу, то уже к следующему году сможет купить себе новый дом. Большой, с колоннами, а еще невольников и, конечно же, невольниц. Чернооких, с глазами, как у газели, с бедрами, подобными набитым подушкам. Сегодня же, после обеда, Халифа решил наведаться на невольничий рынок, дабы прицениться, да и платье обновить не мешает. А к тому времени, как последний магрибинец скроется под поверхностью пруда, он станет настоящим богачом. Можно будет даже не топить самому, а посылать невольников, из тех, что посмышленее.

Одно беспокоило Халифу - вместит ли Пруд Дэвов всех желающих?

10.

Продолжение рассказа четвертого узника

Как уже упоминалось ранее, я - тогда молодой купец - двадцати с чем-то весен от роду, имел несчастье отправиться в свое четвертое путешествие.

Я сложил мои тюки на корабль и присоединился к нескольким знатным людям Басры, и мы отправились в путь. Корабль ехал с нами, с благословения Аллаха великого, по ревущему морю, где бились волны, и путешествовали мы таким образом дни и ночи, передвигаясь от острова к острову и из моря в море. И надо же было такому случиться, в один из дней напали на нас ветры, дувшие с разных сторон, тогда капитан бросил корабельные якоря и остановил корабль посреди моря, боясь, что он окончит свой путь в пучине.

Пребывая в данном положении, вся команда, включая вашего покорного слугу, взывала к Единому Богу, умоляя создателя. Но как гласит восточная мудрость (а в странах Индии и Китая ваш покорный слуга имел честь оставить свой след), будь осторожен в желаниях, ибо они имеют свойство сбываться. Еще мы не закончили молитву, как напал на нас порывистый и сильный ветер, который порвал паруса, разодрав их на куски. И люди, и имущество, которое у них было, начали тонуть. И я не являлся тому исключением. Но природная жажда жизни, умение плавать, а также врожденное упрямство держали вашего покорного слугу на поверхности воды полдня, а то и дольше, пока Аллах великий не приготовил для раба своего кусочек деревянной доски из корабельных досок. Таким образом, я оказался на доске, посреди моря, вместе с несколькими спасшимися, как и я, купцами.