Песнь шаира или хроники Ахдада

– Ты лжёшь, проклятая!
– воскликнул чернокожий.
– Клянусь доблестью чёрных (а не думай, что наше мужество подобно мужеству белых), если ты ещё раз засидишься дома до такого времени, я с того дня перестану дружить с тобой и не накрою твоего тела своим телом.

И когда я услышал его слова (а я смотрел и видел и слышал, что у них происходит), мир покрылся передо мною мраком, и я сам не знал, где я нахожусь. А моя жена стояла и плакала над чернокожим и унижалась перед ним, говоря ему:

– О любимый, о плод моего сердца, если ты на меня разгневаешься, кто пожалеет меня? Если ты меня прогонишь, кто приютит меня, о любимый, о свет моего глаза?

И она плакала и умоляла черного, пока он не простил её, и тогда она обрадовалась и встала и сняла с себя платье и рубаху и сказала:

– О господин мой, нет ли у тебя чего нибудь, что твоя служанка могла бы поесть?

И он отвечал:

– Открой чашку, в ней варёные мышиные кости, - съешь их; а в том горшке ты найдёшь остатки пива, - выпей его.

И она поднялась и попила и поела и вымыла руки и рот, а потом подошла и легла с рабом на тростниковые обрезки и, обнажившись, забралась к нему под тряпки и лохмотья. И когда я увидел, что делает моя жена, я перестал сознавать себя и, спустившись с крыши хижины, вошёл и обнажил меч, намереваясь убить их обоих. Я ударил сначала раба по шее и подумал, что порешил с ним...

17.

История магрибинца, поведанная Халифе-мудрому на берегу пруда, именуемого "Пруд Дэвов" в ожидании говорящей рыбины, или продолжение рассказа второго узника

О, Халифа, - начал магрибинец, - знай же, что те, кто приходили к пруду ранее и утонули - мои братья. И одного из них звали Абд-ас-Селлям, а второго - Абд-ас-Ахад. Меня же зовут Абд-ас-Самад, а тот еврей на рынке - наш брат, и зовут его Абд-ас-Рахим, но только он не еврей, а мусульманин, маликит по исповеданию. Наш отец научил нас разгадывать загадки и открывать клады. И наш отец умер и оставил нам много денег. И стали мы делить сокровища, деньги и талисманы, и дошли до книг, и разделили их, и возникло между нами разногласие из-за книги, называемой "Сказания Древних", которой нет подобия, и нельзя определить ей цены или уравновесить ее драгоценными камнями, так как в ней упомянуты все клады и разрешены все загадки. Наш отец поступал, согласно этой книге, а мы запомнили из нее немногое, и у каждого из нас было желание завладеть ею, чтобы узнать то, что в ней содержится. И когда возникло между нами разногласие, явился к нам Шейх нашего отца, который его воспитал и обучил, а звали его волхв Пресокровенный, и сказал нам:

– Подайте книгу!

И мы подали ему книгу, и он молвил:

– Вы дети моего сына, и невозможно, чтобы я кого-нибудь из вас обидел. Знайте же, основное знание, которое содержится в этой книге, касается перстня...
– здесь он назвал имя того, кто владел этим перстнем. Я не стану повторять его, ибо имя слишком известно, а тебе, Халифа, лишь скажу, что получил он этот перстень в дар от самого Аллаха. Между тем, Шейх продолжил.
– О дети мои, знайте, отец ваш потратил на поиски перстня большую часть жизни. В конце концов, он узнал, что перстень находится под властью детей Красного Царя. Ваш отец рассказал мне, что он старался завладеть им, но дети Красного Царя убежали от отца к одному из прудов, называемому Пруд Дэвов, и бросились в него. И ваш отец настиг их, но не смог схватить, потому что они исчезли в пруде, а пруд тот заколдован. И тогда он вернулся, побежденный детьми Красного Царя. После этого он пришел ко мне и стал жаловаться, и я начертил для него гадательную таблицу и увидел, что этот перстень будет добыт только при помощи рыбака по имени Халифа сына Халифы - он станет причиной поимки детей Красного Царя, и встреча с ним произойдет у пруда Дэвов. И колдовство разрешится, только если Халифа свяжет обладателя счастья и бросит его в пруд, и он будет сражаться с детьми Красного Царя. И тот, кому предназначено счастье, схватит их, а тот, кому счастья нет, погибнет, и его ноги покажутся из воды. У того же, кто останется цел, покажутся из воды руки, и будет нужно, чтобы Халифа накинул на него сеть и вытащил его из пруда.

И мои братья сказали:

– Мы пойдём и довершим начатое, даже если погибнем!

И я сказал:

– Я тоже пойду.

А что касается до нашего брата, который в обличье еврея, то он сказал:

– Нет у меня к этому желания.

И мы договорились с ним, что он отправится за нами в обличии еврея купца, чтобы, когда кто нибудь из нас умрёт в пруду, взять у Халифы мула и мешок и дать ему сто динаров. И когда пришёл к тебе первый из нас, его убили дети Красного Царя, и они убили второго моего брата, но со мной они не справились, и я схватил их.

– Где те, которых ты схватил?
– спросил Халифа.

И магрибинец сказал:

– Разве ты их не видел? Я их запер в шкатулки.

– Это рыбы, - удивился Халифа.

А магрибинец молвил:

– Это не рыбы, а ифриты в обличий рыб.

Тут над водой показалась голова рыбины, и во рту она держала перстень из золота.

Магрибинец поспешно поднялся и принял перстень, а рыба сказала:

– Я выполнила свою часть уговора, выполни и ты свою.

– Слушаю и повинуюсь, - ответил магрибинец, и он достал шкатулку, и открыл ее, и выпустил вторую рыбину, а это, как уже знал Халифа, была не рыба, а ифрит. И освобожденный тут же принялся ругать и корить сестру за то, что она отдала перстень. А затем повернулся к магрибинцу и сказал:

– Ты получил желаемое, о человек, но знай, что не принесет оно тебе ни счастья, ни удачи.

Затем обе рыбины (а Халифа уже знал, что это ифриты в образе рыб) всплеснули хвостами и скрылись в глубине пруда.

18.

Продолжение рассказа первого узника

– Ты отыскал средство от болезни, несчастный, - брови, черные, как косы нубийских невольниц брови султана Шамс ад-Дина Мухаммада, не утратившие с годами первозданный блеск и черноту брови, были сдвинуты, являя пример заботы правителя о подданных.
– Отвечай, ибо если ты посмел явиться без средства, можешь сразу возвращаться домой, чтобы попрощаться с родными, но скажи им, пусть не оплакивают тебя, ибо их участь также незавидна. Еще до того, как темнота скроет тени от предметов, нашему палачу, умелому Абульхаиру, чье имя означает "совершающий доброе", будет работа.

– У меня есть ответ и нет его, - отвечал Абу-ль-Хасан.

– Что ты такое говоришь, несчастный. Или это уловки, чтобы избежать справедливого наказания (а в справедливости его нет сомнения).

– Ответ есть, но не у меня, а чтобы получить его, необходимо заручиться помощью светлейшего султана.

– Светлейший султан теряет терпение!

– Терпение - добродетель, присущая немногим, но господин мой одарен им, как и прочими достоинствами сверх всякой меры. Как сказал поэт:

Высшей славы повелитель мой достиг,

И стезёй великих, славных он грядёт.

Справедливыми все страны сделал он,

Безопасными и путь закрыл врагам.

Это набожный и прозорливый лев;

Царь, ты скажешь, или ангел - он таков.

Все богатыми уходят от него,

Описать его в словах бессилен ты.

В день раздачи он сияет, как заря,

В день же боя тёмен он, как ночи мрак.

Его щедрость охватила шеи нам,

Над свободными он милостью царит.

Да продлит Аллах надолго его век

И от гибельной судьбы да сохранит!

– Пала-ач, кликните дорогого моему мягкому сердцу Абульхаира!

– Погоди, о светоч мира. Стоит ли беспокоить пустяками умелого среди умелых Абульхаира. Не у тебя ли в сокровищнице находится голова умнейшего среди лекарей и лекаря среди ученых - врача Дубана.

– Ну, да, кажется...

– Сам Аллах послал нам этот дар, ибо ничто творящееся на земле, в небе, под землей, на воде и под водой не скрыто от творца мира. Спросим же ее, и если сам врач Дубан, сумевший сохранить жизнь в своей голове после смерти не знает средство от болезни, странной болезни, поражающей твоих подданных, наверняка, его не знает никто, кроме самого творца мира, но кто мы такие, чтобы обращаться к нему с такой малостью.