Песнь слона (Цирк - 2)

Мортифай покачал головой:

– Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки...

– Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову...

– Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить.
– Мортифай склонился к другу.
– Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.

– А зачем?

– пожал плечами Джонджей.

– Потому что мне интересно.

– А-а-а... потому что интересно...
– Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.

– Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?

– Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь?
– Джонджей пожал плечами.
– Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков.
– И он снова покачал головой.
– А может, и нет...

– Эй, вы двое!
– раздался в темноте грозный оклик.
– Хватит шуметь! Расходитесь-ка по домам.
– У них над головой захлопнулись ставни таверны.

– Это городская площадь, а не твоя собственная!
– Джонджей встал на ноги. Ставни распахнулись вновь.

– По-твоему, выходит, вы можете на ней куролесить всю ночь напролет. Валяйте, только потом не жалуйтесь, что вас за это отправят в Поре тянуть лямку на лесоповале!

Мортифай поднялся на ноги и дернул Джонджея за руку:

– Ладно, пойдем отсюда! А то, глядишь, Капе и вправду настучит на нас.

Джонджей едва держался на ногах. Пошатываясь, он направился через площадь.

– Стук-стук, бум-бум, - Мортифай рассмеялся, - бум-бум-та-ра-бум.

– Бум-бум-шмяк-бряк!

Приятели, хихикая, прошествовали через площадь. На углу Мортифай подтолкнул друга на тропинку, ведущую к краалю, а сам нетвердым шагом направился домой.

Джонджей дважды обернулся на месте, затем в задумчивости почесал голову:

– Ушли. Все до единого. Никого не осталось. Он пожал плечами и начал взбираться между темных домишек по тропинке, ведущей к краалю.

– Стук-стук, бум-бум.
– Взявшись за полы туники, он закружился посреди улицы.
– Бум-бум-тара-бум.
– Джонджей споткнулся, остановился и посмотрел на звезды.
– Момус! Ты жирный, наглый прохиндей! Сколько я ни пью, у меня все равно не получается напиться до чертиков. Посмотри на меня! Кто я? Дрессировщик без собственного слона в цирке, который нигде не дает представлений! Разве я не смешон?

Джонджей поник головой, вздохнул и направился в сторону родительского дома. Это было непритязательное строение - четыре комнаты, крыльцо, притулившееся рядом с краалем. Уцепившись, чтобы не упасть, за перила крыльца, Джонджей посмотрел в темноту, туда, где были слоны, но ничего не увидел. Тьма - хоть глаз выколи. Покачав головой, он прошел внутрь дома в свою спальню. Там он рухнул как подкошенный и растянулся на подушках. Какое-то время он смотрел на тусклые звезды, мерцавшие где-то в вышине в проеме окна.

– Интересно, как это - путешествовать в межзвездном пространстве? И какие они, иные миры? Какая на них жизнь?

– Джонджей!

Юноша узнал голос матери.

– Да, мама.

В комнату с масляной лампой в руках вошла Крошка Вилл.

– Джонджей, ты знаешь, который час?

Он закрыл глаза и положил руки под голову:

– Нет, но, должно быть, очень поздно. Очень-очень.
– Он открыл глаза, но тотчас закрыл - не в силах смотреть на слепящую лампу.
– Ты что-то хотела, мама?

Крошка Вилл посмотрела на сына и прикусила губу:

– Я просто хотела тебе кое-что дать.

Джонджей слегка приоткрыл один глаз и увидел, что мать действительно что-то держит в протянутой руке. Джон тоже протянул руку и принял ее дар. Затем поднес к огню, чтобы лучше рассмотреть. Это был стек дрессировщика. Джонджеем овладел приступ хохота. Он даже выронил стек из рук.

– А теперь, мама, мне не хватает самого малого - собственного слона. И он расхохотался снова.

– Этот стек - из ангельского дерева.

– Тогда к нему в придачу мне нужен и ангельский слон. Джонджея душил смех. Он так и уснул - всхлипывая и фыркая время от времени.

Крошка Вилл вышла, и комната погрузилась во тьму.

Крошка Вилл сидела в тени крыльца, наблюдая за дочерью. Мэй сидела на одеяле в краале, скрестив под собой свои тоненькие ножки. На коленях у нее стояла доска с листом бумаги. Правая рука быстро и уверенно углем наносила штрихи и линии. Джонджей восседал верхом на Рег, оба они - и человек, и животное, застыли как статуя. На дорожке послышался шорох шагов, затем покашливание. Крошка Вилл обернулась и увидела, что в их сторону, опираясь на палку, ковыляет Мейндж Рейнджер.

– Мейндж, что ты здесь делаешь в такую жару?
– Вилл поднялась навстречу ветеринару и предложила ему свой стул.

С благодарностью Мейндж опустился на сиденье, еще раз кашлянул, откинулся на спинку и вздохнул:

– Вилл, вот уже тридцать лет, да нет, уже тридцать один год, как я не видел и понюшки табаку. А кашель у меня такой, будто я до сих пор только и делаю, что дымлю как паровоз этой отравой.
– Мейндж бросил взгляд в сторону крааля, затем покачал головой.
– Эх, как время-то летит!

Крошка Вилл ласково положила ему на плечо руку:

– Новый экстракт не помог.

Мейндж покачал головой, и редкие седые пряди упали ему на лоб. Трясущейся рукой он отбросил их назад.

– Чертово зелье не дало никаких результатов. Он посмотрел на Крошку Вилл, затем на дым по ту сторону дорожки.

– Мне не следовало обнадеживать тебя.
– Мейндж посмотрел в сторону крааля.
– Мэй уже двадцать... двадцать четыре.
– Мейндж фыркнул.
– То есть двадцать земных лет. А на вид ей не дашь больше тринадцати - четырнадцати.
– Он посмотрел на Вилл.
– И всю свою жизнь ей суждено оставаться калекой. Хотел бы помочь, но, увы...