Песни и сказания о Разине и Пугачеве

17. Записано И. И. Железновым в конце 50-х годов от старого казака Ив. Никитича Чакрыгина. Напечатано в статье Железнова «Предания и песни уральских казаков». «Русский вестник», т. XX, стр. 573–574. То же в «Очерках быта уральских казаков», СПБ. 1910, т. III, стр. 36–37. То же М. 307; Л. 37.

Содержание этого варианта значительно шире остальных. В начале введен эпизод необычайных обстоятельств рождения Ст. Разина. Песня не обрывается на моменте прихода атамана во казачий круг, но развивается далее. Так же, как и в песнях о неприходе Разина в круг, в данной песне атаман приглашает свою дружину в походы за добычей. Затем атаман призывает ехать к царю с «повинною» и отвезти ему драгоценные подарки. Мотив о повинной перед царем и просьбе о «прощении войн», возникший, без сомнения, на основе не раз повторявшихся фактов из истории казачества, главным образом связан с походами Брмака. В ермац-ких песнях этот эпизод постоянен; в разинском цикле он встречается лишь в единичных случаях.

По словам собирателя исполнителю данной песни было известно множество песен, легенд, преданий, связанных с местным краем; знал он также и былины. Это отразилось на первых эпизодах песни (необычайные обстоятельства рождения героя параллельно с былинами о Вольге). Хорошее знакомство певца с местными преданиями сказалось также на перечне точных названий местностей передвижения разинцев, мест, связанных с пугачевщиной (Узень) и даже с позднейшими походами уральского войска.

Следует отметить, что в этом распространенном виде песня встречается в единственной записи. По всей вероятности, этот вариант является как бы сводом известных устно-поэтических образов и ассоциаций сказителя.

18. Записано Ф. С. Панкратовым в ст. Щедринской со слов казака Ф. П. Пономарева. Напечатано в сборнике Ф. С. Панкратова «Гребенцы в песнях», Владикавказ, 1895, стр. 20–21.

19. — Вариант предыдущей песни. «Терские ведомости» 1868, № 44, ч. неофициальная. Трансформирован-ррщ образец см. в сборн. материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып. XXVII. Тифлис 1900, М. П. Карпинский «Гребевские казаки и их песни», стр. 90.

Центральное звено всех этих песен — противоречие между разницами и правительственной партией. Разия много раз заявлял о «воем недоверии к боярам и к партии оседлых и богатых казаков, державших сторону правительства. На классовое расслоение донцов прямо указывают и документы, современные разинщине: «Ныне у донских казаков в меж собою стала разница, и то-ворят-де они — донские казаки, что им на Дону стало жить худо и от старшин их изгоня, а атаман-де Кор-нила Яковлев учал знатца с бояры, им, казакам, не радит» (Белгородский архив, связка № 10, стр. 4; хранится в Новочеркасском архивном бюро. Цит. по С. Г. Томсинскому «Разинщина». «Проблемы марксизма», Л. 1930, сб. 2, стр. 118).

Взаимное недоверие между беднотой и знатными казаками особенно ярко сказалось в эпизоде с Герасимом Евдокимовым. Последний был прислан на Дон с инструкцией от Москвы — тайно разведать, каковы намерения раэинцев в следующую весну после персидского похода. Казачий круг и партия Корнилы Яковлева приняли Евдокимова мирно. Но Разин, неожиданно явившийся в Черкасок, открыто на круге обвинял Ев* докимова, что он подослан боярами. Избитый разницами московский представитель был утоплен. (Возможно, что данная песня отобразила более всего именно Это демонстративное выступление Разина на казачьем круге.

20. Напечатано в Саратовск. сборнике, иэд. Сараювск. статистич. ком., т. II. Саратов 1882, стр. 371. То же Л. 103.

Вариант, подвергшийся трансформации. Приказ захватить Разина ассоциировался здесь с воспоминаниями о милостивой грамоте разницам, по всей вероятности, о той торжественной грамоте с прощением вин, которая была официально послана правительством через князя Семена Львова к моменту возвращения Разина из персидского похода. Некоторые штрихи персидского похода сохранились и в песне,

21. Сообщено А. А. Леоновым. Напечатано в сбор нике Пивоварова «Донские казачьи песни», Новочеркасск 1885, № 44, стр. 53–54.

Замечательный отрывок песни, раскрывающей классовые взаимоотношения на Дону в эпоху разинщины. По всей вероятности, здесь нашли свое отражение события уже после разгрома Разина на Дону. В награду за выдачу Разина правительство высылает казакам припасы и порох. Известно, чго во время восстания Москва не высылала на Дон обычного хлебного жалованья, свинцу и пороху.' Правда, хлебная присылка недостаточна «не токмо на пропитание, но и на квас». Кроме того с 1664 года хлебное жалование снизилось почти вдвое. Но все же лишение его было весьма чув-ствительнр для казаков, тем более, что во время разинщины Москва запрещает въезд на Дон и торговым людям, со стороны. Таким образом казаки не имели возможности и покупать необходимые продукты. «Помираем голодною смертию» — пишут они летом 1671 года (уже после захвата Разина). Наконец запреты сняты. В ноябре 1671 года им прислано даже увеличенное сверх обычной нормы государево жалование. «Молотчее» казачество (рядовые) обещает верно служить Москве, однако не хочет давать «крестного целования». В связи с приездом представителя Москвы казачий круг продолжается четыре дня. Постановляет наказывать смертию тех, кто откажется от присяги. И песня, записанная почти через двести лет, все же сохраняет отголоски настроений угнетенных слоев казачества, более близкого разинщине:

Почто жалует государь-царь и князей и бояр, Почто ж нас, казаков, не пожалуют ничем?

Упоминание о чудном образе — награде Корнилы Яковлева, возможно, есть отголосок действительности. Конечно, Корнила, лично сопровождавший арестованного Разина в Москву, (мог получить такой подарок.

22. Напечатано из «Новиковского песенника» в 7 вьгп. «Песен» Киреевского, стр. 40–41. То же М- 339$ Л. 69. Переведено Пушкиным на французский язык. См. гл. Пушкинских материалов о Разине и Пугачеве.

Один из старших вариантов песни разинцев-казаков.

Отрывок этой же песни записан А. А. Макаренко в Сибири (Сибирские песенные старины. «Живая старина» 1907, вып. II, стр. 39). Здесь собиратель отмечает, что, по (Словам одного политического ссыльного, уроженца Саратовской губернии, эта песня там поется в более полном виде (писано в конце 90-х годов).

Эта же песня записана у астраханских казаков А. А. Догадиным, но уже без имени Разина («Былины и песни астраханских казаков», вьгп. I. № 38).

Варианты этой же песни отмечены А. А. Догадиным в ряде станиц (Догадин, выл. I, № 26; то же М. 331; Л. 61).

23. Напечатано в Приложениях к 7 вып. «Песен» П. В. Киреевского, стр. 153–154, с пометою: «Не известно, где записано». То же М. 351; Л. 81. Один из наиболее полных и художественных вариантов песни разин-цев, оформившийся, вероятно, на основе безыменных молодецких песен, но органически слитый с настроениями разинцев. Раэинцы, находясь в земляной тюрьме, обращаются к природе за помощью и защитой. То же, с незначительными разночтениями, в Морском сборн. 1854, № 6.

Песня подчеркивает совершенно особый социальный облик разинцев:

Мы не воры, не разбойнички,

Стеньки Разина мы работнички…

24. Рукописный сборник А. Н. Пасхаловой «Песни Саратовской губ.». Учен, архив Русск. географ, об-ва, XXXVI, 58 № 92. Текст печатается впервые.

Волжский плач о Разине представляет (Собой один из редких замечательных образцов песни волжской бедноты— бурлаков, (судовых рабочих и пр. — об их любимом вожде.

25. Г. И. Прозрителев «Песня Стеньки Разина». Этнографический набросок из записной книжки народника 70-х годов. Ставрополь 1925, стр. 8.

Записано в 1878 г. Г. И. Проэрителевым от артели бурлаков в степи близ Моздока.

Песня позднейшего происхождения; по всей вероятности, она является стихотворением какого-либо народника или, возможно, крестьянского поэта. Благодаря своему классово-острому содержанию она могла войти в устное обращение.

26. Записано П. Н Рыбниковым в Петрозаводске, Олонецкой губ., от захожих крестьян-пермяков. Напечатано в «Песнях, собр. Рыбниковым», М. 1910, т. II, стр. 371. То же М. 282; Л. 11.