Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

— У меня, увы, нет на это времени. Хозяин послал меня отыскать его любимую курочку, пропавшую из сада, — слукавил Эвилло.

— Ах, курочку! — повторил двойник. — У Юкоуну тоже имеется свой любимец. Смотри, вон он! Эттис, крошка моя, ко мне! Ко мне!

Откуда-то сверху тут же раздался отрывистый лай.

Об Эттисе Эвилло тоже слышал. Колдун, помнится, хотел отравить Кугеля, но Хитроумный словчил, и в результате погибло животное — видимо, то самое, которое сейчас парило в воздухе, перемахнув, вероятно, через перила.

Да, длинношерстный Эттис действительно напоминал шар с круглыми черными глазами, но Эвилло отметил две особенности, о которых не упоминалось в легенде Сказителя. Во-первых, сквозь тело зверя просвечивало солнце, а во-вторых, клыки и когти его оказались необычайно длинными и острыми. Похоже, Эттис стал чем-то вроде нежити-вампира.

— Прошу прощения, кажется, я слышал нетерпеливый крик хозяина и должен идти, — воскликнул Эвилло — и пустился наутек.

Он ринулся вниз с холма к реке Кзан, решив, что, коли потребуется, прыгнет прямо в воду, даже если это расстроит еще одного влюбленного фисцианина.

Однако ему помешало то ли магическое заклятье, то ли охранник-двойник. К своему отчаянию, Эвилло обнаружил, что способен бежать лишь вокруг особняка, то и дело перемахивая через препятствия вроде лесенок или небольших статуй. Он проносился мимо окон, в которые недавно заглядывал, невольно замечая, что кости грызуна пляшут теперь тарантеллу, а верчение среди алых обоев прекратилось да и сильфида исчезла. Однако, когда юноша поравнялся с пустотой,тревожная мысль настигла его, вклинившись в и без того всполошенное сознание. Ему показалось, что он уловил слабое эхо разговора, происходящего внутри вакуума: «Пусть сегодня длится вечно!» — провозгласил один голос. «И я того же мнения, — согласился второй. — Ни к чему познавать что-либо, кроме единственного „сейчас“».

Неужто сам победивший Кугель произнес столь простодушный софизм и тем породил пассивную, но смертельно опасную защиту дома — застывшее время?

Впрочем, остановиться и обдумать это Эвилло не мог. Он бежал, безоружный, каким покинул темницу, не в силах вырваться из магических стен. А за ним трусил Эттис, то по земле, то по воздуху, и его веселый лай нещадно терзал уши.

— Хисс, — выдохнул Эвилло, заходя на второй круг, — ты действительно знаешь заклятье самопереноса? Мне кажется, да. Если так — не соблаговолишь ли ты унести нас отсюда?

— Я постараюсь, несмотря на тряску, — ответила Хисс. — Но ты должен представить какое-нибудь приятное, безопасное место. Я не могу действовать в одиночку.

Какой тяжелой показалась Эвилло улитка в этот момент!

— Я знаю так мало, и все же голова моя набита сценами путешествий Кугеля — так что, думаю, подойдет любое, лишь бы оказаться не здесь.

Едва успев выпалить эти слова, Эвилло споткнулся о низенькую глянцевую стенку — и полетел в цветущий куст касперина, из которого тут же поднялся рой кусачих синих жучков. В тот же миг на бедолагу спикировал ощеривший клыки Эттис, подобный пушистому пончику.

Ну все, пиши пропало, решил Эвилло — и вдруг его вновь окутал кружащийся туман, как и во время побега из тюрьмы с Пендатом Баардом. И на спину ему обрушился отнюдь не Эттис — нет, сам Эвилло рухнул спиной на землю и застыл, вглядываясь в верчение сине-зеленых гор в голубых облаках тумана. Длилось все это меньше секунды — сердце не успело ударить, выдох не вырвался из груди.

Потом юноша обнаружил, что смотрит сквозь листву гигантского дуба на кроваво-красное закатное небо. Уже мерцали звезды, но бледные далекие точки складывались в неведомые узоры. Опознать удалось только Лиралет.

Постепенно Эвилло осознал, что находится на лесной прогалине — совершенно один. Избавившись от несносного Эттиса, он где-то потерял и своего учителя, Хисс.

Обуянный горем, Эвилло поднялся — и обнаружил, что он все-таки не совсем одинок.

На этот раз его зашвырнуло в вешний лабиринт Лиг Тига, или Великого Эрма, — в обширнейший и зловещий лес дальнего севера. Тяжкие испытания, невзгоды и злоключения поджидали здесь некогда Кугеля.

Деревья тесно росли вокруг поляны — величественные кедры и толстенные янтарники, украшенные кошенильными бликами. Северные мандрагоры напоминали хмурых жрецов в дымных балахонах. Но вечерний Фейдер — западный ветер — нес приятный аромат ванили, исходящий от длинной глиняной трубки, которую передавали друг другу трое саблезубых, немыслимо черных, словно обугленных, людоедов-деоданов. Они курили и улыбались, радуясь Эвилло и приглашая его на ужин — в качестве главного блюда.

5. В ЛИГ ТИГЕ И ОКОЛО ТАВЕРНЫ «У ГОЛУБЫХ ЛАМП»

Свет дня угасал. Самый высокий деодан приблизился к Эвилло и заговорил:

— Какая радость, что ты вышел на нашу поляну. Я и мои друзья вот уже несколько дней не ели вкусненького. Последний из наших, скажем так, гостей оставил нам эту трубку и мешочек с травами. Такое бескорыстие! Мы получили массу удовольствия.

Эвилло поднял глаза на деодана.

— Как кстати ты заговорил о дружбе. Боюсь, мой собственный друг, ну, такой толстяк по прозвищу Громадина, где-то отстал. И я уже скучаю по нему, он такой приятный человек, и ростом хоть и не с дерево, но в обхвате наверняка втрое толще любого ствола.

Деодан, похоже, заинтересовался.

— Неужто? Как жалко, что он запаздывает.

— Ну, наверное, он уговаривает двух других наших приятелей, Гиганта и Толстяка, присоединиться к нашей прогулке.

— Ну что ж, — победоносно ухмыльнулся деодан, — в ожидании твоих превосходных сотоварищей мы можем начать трапезу с легкой закуски. Идем! Мы настаиваем на твоем присутствии, — в сущности, оно просто необходимо. Слово даю, мы с неменьшей радостью встретим твоих друзей, когда они появятся.

— Вот огорчение, — опечалился Эвилло. — Если я не произведу определенное действие, Громадина, Гигант и Толстяк не появятся. Позволь объяснить. Обратил ли ты внимание, что я прибыл сюда несколько необычным образом? Я умею перемещаться из одного места в другое в мгновение ока. Громадина тоже обладает этой способностью. Однако он отчего-то стал жертвой глупой привычки — всегда требует, чтобы я, достигнув любого места назначения, проводил довольно-таки хлопотный ритуал. И если я поленюсь, он почувствует это издалека — и не последует за мной. Как и прочие мои увесистые друзья.

Тут к собеседникам приблизились два других деодана. Они, убрав трубку, элегантно уселись на ближайшие пни, и один из людоедов пропел коротенькую песенку:

«День добрый», — бросил мне барбос; Но для кого он добр — вот вопрос.

— И в чем же заключается этот ритуал? — поинтересовался второй.

— Ох, он такой утомительный, — вздохнул Эвилло. — Наверное, стоит все же пренебречь им. Давайте просто приступим к еде. В конце концов, трое столь крупных мужчин, как мои друзья, наверняка уничтожат ваши припасы.