Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Последние десятилетия госпожа стратегесса Дерве Корим потратила на то, чтобы лично подготовить три сотни мирмазонок — женщин-воительниц, с которыми судьба обошлась не менее жестоко, чем с нею, воспитав в них соответствующий характер, — и с ними заняться прибыльным наемническим делом. Этот караван вместе с нею охраняли восемнадцать мирмазонок (хотя четырех или пяти хватило бы на насколько сотен ветряных призраков, скальных гоблинов и бандитов-людей, если бы те осмелились устроить засаду), и каждая из этих воинственных женщин восседала на мегилье, одетая в облегающий доспех из драконьей чешуи, оставлявший левую грудь обнаженной. Традиционное одеяние мирмазонок приводило их противников в смущение, даже когда те доживали последние секунды своих жизней.

Пока они болтали, Дерве Корим произнесла, смеясь:

— Ты все такой же забавный, хитроумный и скрытный, Шрю. Я часто думаю о том, что бы вышло у нас с тобой, будь ты моложе, а я добрее по отношению к мужским особям человеческого рода.

— Я часто думаю о том, что бы вышло у нас с тобой, будь ты старше и окажись я женской особью человеческого рода, — сказал чернокнижник Шрю.

— Ты же маг! — расхохоталась стратегесса Дерве Корим. — Сделай, чтобы так и вышло!

Сказав это, она издала пронзительный свист, и мегилья, подбежав ближе к фургону, опустила чешуйчатую шею, чтобы воительница смогла прыгнуть в седло и погнать своего скакуна прочь.

Город караванщиков Диринд Хопц был переполнен паломниками, торговцами и странниками, которые не могли найти себе места. Южные земли оказались до такой степени охвачены бесчинствами разбойников и всеобщим хаосом, что даже самые благочестивые пилигримы, направлявшиеся в Эрзе Дамат, застряли в Диринд Хопце, ожидая, пока отряды наемников очистят дороги. На равнинах к северо-востоку от города образовался громадный временный лагерь, и большая часть путешественников из каравана Шрю разместились именно там вместе со своими фургонами, а Дерве Корим и ее мирмазонки развернули целый городок из высоких красных шатров. Однако сам Шрю, по-прежнему изображавший торговца коврами, хотел подобраться как можно ближе к горе у реки, на вершине которой находились Непревзойденная библиотека и Всеобъемлющее собрание, поэтому он взял Кирдрика и отправился на поиски гостиницы.

Все приличные заведения располагались на высоких берегах реки Дириндиан, где можно было насладиться прохладным ветерком, прекрасными видами и удаленностью от многочисленных сливных труб, что выходили прямо в реку; но в приличных заведениях не было свободных мест. Наконец-то Шрю отыскал крошечную комнатку с маленькой кушеткой под самой крышей древнего, покосившегося трактира под названием «Шесть голубых фонарей» — ему пришлось заплатить за нее несусветную цену в двадцать терциев.

Одноглазый трактирщик Шмольц, у которого предплечья были толще, чем бедра Шрю, кивком указал на Кирдрика и заявил:

— Еще двадцать терциев, если твой монах будет спать на полу в той же комнате или стоять рядом, пока ты спишь.

— Последователей Фиршнийского Ока интересуют только умерщвление плоти и физические неудобства, — сказал Шрю. — Монах никогда не спит и вполне может устроиться под крышей твоей конюшни, рядом с кучами навоза, среди зловонных брид и мермелантов.

— Тогда за место в конюшне — десять терциев, — проворчал Шмольц.

Отведя Кирдрика в конюшню, Шрю поднялся в свою комнатку и развернул на полу один из своих ковриков — тот занял все пространство между кроватью и стеной, — после чего застелил сомнительного вида кушетку собственными простынями и одеялами, спалив старые в вихре холодного голубого огня. Потом чернокнижник спустился в общий зал, чтобы наконец-то поужинать. Торговцы коврами из Азеномея не снимали своих шляп в публичных местах, так что Шрю чувствовал себя в достаточной степени удобно, пряча лицо и даже уши за низкими бархатными полями и огрызком вуали.

Он успел съесть лишь половину своего рагу и выпить только один стакан посредственного «Голубого крушения», коего был заказан целый кувшин, когда пустой стул напротив вдруг занял какой-то лысеющий коротышка и спросил:

— Прошу простить меня за беспокойство, но не имею ли я чести находиться в обществе чернокнижника Шрю?

— Не имеете, — пробормотал Шрю, поправляя поля шляпы костлявыми пальцами. — Вы ведь узнаете знак Азеномейской гильдии?

— Ах, да, — отозвался низенький тучный незнакомец с глазками-бусинками. — Извините за нахальство, но я также узнаю это длинное лицо с выразительными чертами, принадлежащее архимагу по имени Шрю. Я имел удовольствие встречаться со знаменитым чернокнижником давным-давно, на ярмарке тавматургических принадлежностей в Альмери.

— Вы ошибаетесь, — произнес Шрю с неслышным вздохом. — Я Диско Ферншум, торговец коврами и календарными гобеленами из Септ Шримунка, что в провинции Вунк в южном Асколезе.

— Выходит, я перепутал, — сказал его собеседник. — Но позволю себе объяснить почтенному торговцу Диско Ферншуму, что я, Фосельм, вообще-то, намеревался поговорить с волшебником по имени Шрю о деле необычайной важности. Обещаю, господин, вы не пожалеете о затраченном на меня времени.

И Фосельм, подозвав прислугу — пышногрудую молодую жену Шмольца, — заказал у нее кувшин вина получше.

Шрю слышал про Фосельма, хотя они друг с другом никогда не разговаривали и не были представлены. Фосельм вел весьма странную жизнь — он обитал где-то в лесистых пустошах далеко к северу от Порт-Пергуша, жил в скромном (по меркам волшебников) особняке и, притворяясь весьма слабым магом, держал в страхе всю округу, убивая и грабя путешественников и собирая магические талисманы и диковинки, которые позволяли ему медленно наращивать свои магические возможности. Сам он выглядел вполне безобидно — низенький, лысый, сутулый, с носом изогнутым, как клюв вихрептицы, и маленькими, близко посаженными глазами. Неопрятные седые волосы росли только над ушами Фосельма, тоже волосатыми. На старом волшебнике был черный бархатный костюм, залоснившийся и истончившийся от времени, и лишь дорогие кольца на каждом пальце говорили о том, что он богатый лицемер.

— Видите ли, — сказал Фосельм, наливая Шрю лучшего красного вина из запасов Шмольца, — к юго-востоку от этого унылого — и вонючего! — караванного городка, совсем недалеко, на вершине горы Мориат, располагается Непревзойденная библиотека…

— Какое мне до этого дело? — перебил Шрю. Он продолжал пить никчемное «Голубое крушение», которое заказал сам. — Библиотека нуждается в коврах?

Фосельм оскалил в улыбке древние желтые зубы и стал похож на крысу.

— Мы с вами не единственные чародеи, появившиеся здесь после смерти Ульфэнта Бандерооза, — свистящим шепотом проговорил коротышка, испортивший Шрю ужин. — На вершине горы Мориат, у самого края заклинательного щита, оставленного хозяином библиотеки, уже лежат где-то двадцать трупов.

Шрю принялся поедать рагу, излучая безразличие.

— Ульфэнт Бандерооз соорудил двенадцать слоев защиты, — прошептал Фосельм. — Есть слой мучительной одышки. За ним располагается слой внутреннего огня. Потом — инертный слой, битком набитый голодными скальными вурдалаками и вампирами-некрофагами. После него идет слой тотального всепрощения осквернителя, а за ним…

— Вы меня принимаете за кого-то другого, — сказал Шрю. — Мое молчание в ответ на вашу грубость кажется вам признаком интереса.

Фосельм вспыхнул, и Шрю увидел в глазах старого мага ненависть, но потом его лицо вновь приобрело добродушное и дружелюбное выражение.

— Послушайте, чернокнижник Шрю, было бы лучше — а также умнее и безопаснее — нам двоим объединить наши возможности… мои несоизмеримо скромнее ваших, конечно, но все-таки вместе мы сильнее, чем по отдельности, и когда мы на рассвете попытаемся преодолеть все двенадцать защитных слоев…