Песня для тумана

— Рот и нос закрыть тканью, смоченной в воде, — скомандовал он. — Кажется, от болота идут ядовитые пары. Вот и чудится… всякое.

Ещё какое-то время удавалось передвигаться вперёд. Почему вперёд? Теодор давно потерял направление в этой неверной мгле. Ни одного ориентира. Решение покинуть укреплённый лагерь и отправиться на поиски епископа он признал глубоко ошибочным. Сейчас достаточно было бы найти безопасное место, где земля не уходит из-под ног, ветви не заплетаются вокруг ног и не сводят с ума болотные огни. К тому же, поблизости постоянно кто-то выл.

— Когда уже кончится эта проклятая ночь! — в сердцах пробормотал рыцарь, а старый лучник, шагавший рядом с ним, тихо ответил:

— Она не закончится, мессир. По нашему времени уже три часа как рассвело. Это Долгая Ночь по ту сторону Холмов. Она прервётся только если…

Теодор не дослушал.

— В круг! — рыцарь поразился, с какой сноровкой отряд выполнил построение. На тренировках такой слаженности и проворства ему ни разу не удавалось добиться от своих людей. — Огонь потушить.

Тамплиер, скорее почуявший, чем расслышавший неясное движение неподалёку, ждал, что по ним будут стрелять. «Бей и беги» — излюбленная тактика дикарей этих лесов. Эффективная, надо признать. Местность они знают как собственный дом. Да, по сути, это их дом и есть. Найти затаившегося в ветвях, обряженного в шкуры и размалёванного ирландца почти невозможно. А его стрела с тридцати шагов уверенно пробивает кольчугу. По крайней мере, такую кольчугу, которых не пожалело аббатство для своих олухов. Его, рыцарская, с тайными добавками орденских мастеров попрочнее бу…

— Не стрелять! — глухо, не своим голосом, произнёс Теодор, хотя луки поднимать никто и не думал. Это для него, франка, появление из ниоткуда десятка конных рыцарей оказалось просто неожиданностью. А ирландцы сразу заприметили и горящие синим пламенем глаза, и туманом струящиеся по плечам длинные волосы.

— Ночные Всадники! — побелевшими губами прошептал бывалый лучник и подался вперёд: страшно, конечно, но когда ещё такое увидишь?

Теодор не торопился обнажать меч, но рука сама сжалась на рукояти, словно испрашивая совета у испытанного в боях соратника. Меч подсказывать не торопился, и храмовник медлил. Молчаливые, будто призраки, рыцари не думали, кажется, нападать, или даже окружать отряд Теодора. Впрочем, какой смысл окружать ощетинившийся щитами строй? У него нет фланга, который можно смять, нет тыла, с которого можно ударить. Зато вот такой клин закованных в броню лошадей с разгона раскидает их, как деревянных солдат. Были у маленького Тео такие в детстве. Господь Вседержитель, о чём он думает?

— Я — Теодор де Милли, — голос тамплиера прозвучал ровно и громко, в клочья разорвал застилающую незнакомцев туманную дымку, — милостью Господа рыцарь Ордена Храма!

— Заче-е-ем! — простонал лучник. — Зачем вы назвали своё имя, мессир?! Теперь мы точно погибли!

Но те, кого он именовал Ночными Всадниками, переглянулись, и, неожиданно, разомкнули клин, рассыпались, а их предводитель спешился и вышел чуть вперёд. В том, что это был именно предводитель, Теодор почему-то не сомневался, хотя на всех рыцарях были одинаково богатые доспехи, нарочито ярко блестевшие в ночной тьме, а меч, который держал в руке человек с неестественно синими глазами без зрачков, казался и вовсе простым. Только очень длинным. Теодор даже подивился, как тот умудряется без видимого напряжения держать такое оружие одной рукой.

«Добро пожаловать, Теодор де Милли, — губы незнакомца не шевелились. Как и у его спутников. Однако приветствие, причём на родном франкском наречии, Теодор расслышал отчётливо, будто его произнесли прямо в ухо. — Добро пожаловать на Изнанку Холмов».

— Я сопровождаю епископа Рене в аббатство Клевер, — сообщил Теодор, внимательно следя за реакцией незнакомого рыцаря, стараясь отгадать его намерения. Особой враждебности тот пока не проявлял, однако и прятать оружие не торопился. — Вы не встречали его… в лесу?

На этот раз предводитель Ночных Всадников утвердительно наклонил голову и разомкнул губы. Произнёс, правда, по-ирландски:

— Да. Ваш епископ зашёл дальше, чем хотел. Как, впрочем, и вы.

При последних словах он широким жестом обвёл отряд Теодора.

— Он предлагает вам сразиться с ним в поединке, мессир, — горячо зашептал лучник, имя которого рыцарь так и не запомнил, и сейчас, почему-то, об этом пожалел.

— Я понял, — напряжённо процедил он. И в самом деле, синеглазый незнакомец, державший себя так, будто христиане нарушили границу его суверенных земель, очень недвусмысленно скинул на землю роскошный тёмно-багряный плащ. «Неужто шёлковый?» — подумал тамплиер, глядя на изящные складки, которыми ткань задрапировала ближайший пень.

— Условия? — коротко бросил он слово вместе со своим белым плащом.

— Выживешь — выведем к монастырю, — сказал так и не представившийся рыцарь, легко, будто в танце, вставший в незнакомую Теодору позицию.

— Всех? — хмуро уточнил тамплиер. Он умел оценивать противника. По плавности движений, по спокойствию взгляда, по экономному движению запястья, которым тот изменял положение своего непристойно длинного клинка. И Теодор был отнюдь не уверен в победе. Но… тем более не стоит скромничать. — И епископа?

Синеглазый чуть замешкался, задумавшись.

— Да.

А тамплиер не стал терять времени.

Его рывок был стремителен и точен, но длинный меч из подозрительно яркого и светлого металла не подпустил Теодора на ближнюю дистанцию, ослепив снопом искр, брызнувших от соприкосновения двух лезвий.

— Лунное железо! — услышал храмовник восклицание лучника, но не придал этому особого значения. Он и сам уже понял, что оружие соперника, несмотря на длину, много легче его собственного, а из чего там оно выковано… Теодор же не алхимик.

Несколько раз поединщики сходились, прощупывая слабые места друг друга, и снова сыпались искры, слепившие синеглазого не хуже, чем Теодора. Ещё он заметил, что соперник старается держаться как можно дальше и реализовать преимущество в длине клинка. Тамплиер ринулся в ближний бой, ушёл от выпада и позволил синеглазому перехватить свою руку в жёстком захвате, так что рукоять его короткого оружия ткнулась сопернику в плечо, как раз в сочленение сплошного панциря с наплечником, вскинул левую руку и ударил по маленькой эмблеме ордена на крестовине меча.

Казалось, крик Ночного Всадника разорвал ночь, как ветхую тряпку. Или это от чудовищного удара головой у Теодора звёзды заплясали в глазах. Об дерево, кажется. Если бы не шлем, прощай череп! Сколько же силы в этом ублюдке, чтобы экипированного рыцаря как комнатную собачонку отшвырнуть?

Глаза заливало кровью и потом… вот дьявол! Голову всё-таки разбил, не видно ничего. Тамплиер сбросил покорёженный шлем, чтобы оглядеться. Конечно, отравленный стилет в рукояти — не самый честный приём. Но Палестина быстро учила разнице между рыцарским турниром ради улыбки прекрасной дамы и настоящим боем. Он ведь специально спросил об условиях, верно? Остаться в живых… больше никаких ограничений не прозвучало. Но вот интересно, что думают об этом остальные Ночные Всадники?