Песня горна

Руки Семской тряслись. Тряслось обрюзглое, расплывшееся, мерзко потёкшее лицо. Кривя бледные губы слюнявого рта, она протянула пляшущие ладони со скрюченными посиневшими пальцами через стол к смеющейся Третьяковой. И с подвизгом, со стоном утробно прохрипела:

– Не-на-ви-жу-у-у… су-каааа…

Валерия Вадимовна засмеялась – холодным смехом превосходства.

И когда Семскую мешком потащили из кабинета, та выворачивала толстую покрасневшую шею и хрипела, капая слюной:

– А-а-а… не-на-ви-жу-у… не-на-ви-жу-у…

Валерия Вадимовна смеялась. И похлопывала блокнотом по колену, плотно обтянутому мундирной белой юбкой…

…Шульце не оказалось ни на работе, ни дома. И самое главное – его никто и не видел с прошлого вечера.

Оставалось заключить, что Арнольд-мать-его-Оттович ушёл-таки. Ушёл точно под ураган, и поди сыщи какие-нибудь следы или очевидцев. Поскольку предупредить его было некому и это было в принципе невозможно – приходилось лишь констатировать факт: крысиное чутьё не подвело Шульце и он скрылся ещё до того, как начались активные «события».

– Ну и чёрт с ним, – сказал Макарычев. Сказал при Денисе, когда разговаривал с его отцом прямо во дворе – и мальчишка услышал в голосе Виктора Даниловича совершенно не сочетающуюся с беспечностью смысла озабоченность. Хотя в целом события этой ночи можно было расценивать как поразительный успех.

Арестованный бандит, старший диверсионной группы, и правда ничего не собирался скрывать. Он сразу выложил основное задание – хорошо рассчитанный взрыв закрытой шахты, который должен был вызвать катастрофическую осадку грунта чуть ли не по всему посёлку. Попутно, в неизбежной неразберихе – убийства по списку всех, кого смогут и успеют. Потом в посёлок должна была нагрянуть банда из глухих горных лесов на северо-западе.

– А больше ничего, – улыбнулся он Кенесбаеву на первом же допросе. – Наши ждут в лесу, я, конечно, назову место, но там наверняка уже никого не будет. Во всяком случае, они уйдут и продолжат…

Кенесары Ержанович изучал список и после этих слов поднял голову:

– Продолжат что? – спросил казах. – Вот это? – Он повернул к бандиту листок. – Тут среди прочего больше двадцати имён наших детей. Тут вместе с ними имя мальчика, который бескорыстно протянул руку им и вытащил их из грязи. Имя женщины, матери этого мальчика, которая поднимает на ноги умирающих, которая вернула людской облик нескольким десяткам семей. Имена тех, кто строит линию струнника и геотермальный комплекс. Имена тех, наконец, кто просто сам начал жить как человек и своим примером учит этому других. Вы это хотите продолжить? – и закончил – как гвоздь вбил: – Ну так я вам не дам! Не дам я вам это продолжать. Покушение на госп… товарища Михалёва – ваших рук дело?

– Наших. – Арестованный снова усмехался – криво. – Я-то как раз был против, да только меня не послушали – уж больно руки чесались у дураков. Засиделись в горах, озлобились и поглупели… естественный процесс… А я уже тогда говорил. – Он сдвинул кулаки нервно и зло. – Вот так вас всех надо было… разом в пыль – динамитом… вот так… – и ощерился: – Товарищей себе нашёл, мамбетня?

– Нашёл, – спокойно ответил Кенесбаев. И с какой-то даже ленцой продолжил: – Ты не старайся, я тебя не ударю и даже кричать на тебя не буду. Но ты мне всё расскажешь. Всё, о чём спрошу.

– Да уж молчать не буду, – цинично согласился бандит. – Может, удастся спасти хотя бы свою жизнь. Я её, знаешь ли, очень ценю…

– Эпидемия холеры – тоже ваша работа? – продолжал допрашивать Кенесбаев. Точнее – скорей спрашивать, на привычный допрос это не очень-то походило.

– Нет, это – уже не наша. Куда нам… Рыба предложил.

– Кто такой Рыба?

– Шульце… он с нами постоянно был на связи. Собственно, он и командовал, наш старший – это так, – усмешка, – передаст. В смысле, передаточное звено… Предложил Рыба, а всё проработала и исполняла здешняя врачиха. Семская.

– Сколько в округе банд? – спросил Кенесбаев. Бандит покачал головой, опять улыбаясь, но его глаза на миг стали жалкими, загнанным:

– Наша была последней. Уже год как. С тех пор как сахаровцев казачня в степи постреляла и порубала… Вот и остались мы – в смысле, «Либерия». Что, даже названия не знали? – И засмеялся.

Явно заставляя себя делать это…

…Неизвестно, врал он или нет, но казачья полусотня, быстрым маршем вышедшая в указанное им место, на самом деле нашла там лишь следы недавней стоянки. Следы уводили в горную лесную глушь – пройдя по ним почти тридцать километров, казаки, в конце концов, потеряли и двух коней, переломавших ноги, и – увы! – саму ниточку поиска…

Суд над арестованными – их было тридцать два человека, в основном – члены местных правлений «Энергии» и Совета Латифундистов и чиновники этих организаций – состоялся через пять дней в Верном. Врач-контролёр компании «Энергия» Семская Дарья Аркадьевна оказалась в числе одиннадцати приговорённых к смертной казни через повешение; приговор был приведён в исполнение в тот же день. Последним был повешен «начальник службы безопасности» банды «Либерия» Шарыгин – тот, которого допрашивал Кенесбаев. Но перед этим из него безжалостно вышибли – уже без каких-либо вежливых разговоров! – куда более важные сведения: о связях «Либерии» со всё ещё «дышащими» бандитскими государствами Юга и – что было как бы не насущней для Бахурева – с высшим руководством «Энергии» в Верном…

Начальник службы безопасности компании «Энергия» в Седьмом Горном Пинаев Олег Никитьевич был приговорён к восьми годам заключения в столичной тюрьме – с учётом его добровольного и весьма полезного сотрудничества с властями. Штейгер Максим Федорович Балуев получил два года испытательного срока и совершенно неожиданно для самого себя оказался назначенным ВРИО управляющего шахтами, которые указом Бахурева были наконец-то переданы в руки государства. Балуеву предстояло позже сдать это место Харатенко, который как раз в эти дни уехал в Империю на предложенную ему ещё в сентябре Макарычевым стажировку. Тонька и Денис, дети Харатенко, не свели весь посёлок с ума своим хвастовством только потому, что подчинялись пионерской дисциплине, ясно говорившей – гордиться родителями можно и должно, но хвастаться их достижениями недопустимо – сначала добейся чего-то сам!

Ну а главным врачом Государственного Добывающего Комплекса Седьмой Горный была назначена Валерия Вадимовна Третьякова. С досрочным присвоением звания штабс-капитана гражданского медицинского корпуса. Это звание ей присвоили одновременно с награждением Бориса Игоревича орденом. На вопрос Дениса, будет ли Володьке хотя бы торт, родители дружно ответили: «Володьке – будет!» – и Третьяковы с Володькой отправились на перевал – в кафе к Бойцовым.

– Вообще-то мы с мамой давно собирались тут побывать и отдохнуть вдвоём, – сообщил Борис Игоревич, заводя машину, на заднем сиденье которой Денис и Володька затеяли тихую упорную борьбу за жизненное пространство, – но вот скажите мне, куда от вас денешься?

– Ни-ку-да, – с удовольствием подтвердил Володька, утвердившись на середине мягкого сиденья «Ижоры» и чуточку попрыгивая. Денис, оттеснённый к самому окну, тут же громко и занудно пожаловался:

– Маааааа!!! Володища меня на самый край загнаааал!!! Он пихаетсяааа!!!

– Ты чего, сбрендил, сынок? – с почти искренним испугом спросила Валерия Вадимовна, чуть поворачиваясь. Володька покраснел и стал сползать к противоположному окну. Денис тут же сел в середину, попрыгал и довольно объявил: